- Признаться, я не умею зажигать большие фонари, - невозмутимо сообщил он, ведя нас по аллее к парадному входу. – Благодаря же вашей уважаемой бабушке все фонарщики спят. Поэтому я вынужден вести вас в господский дом – там есть возможность зажечь свет.

Мы с Фомой просто следовали за ним. У нас и выбора-то не было, что мы могли? Напасть на него – бессмысленно, я видел, как он остановил Еремеева. Развернуться и уйти? Ну нет уж. Если он хочет нам что-то рассказать – пусть рассказывает.

Мы поднялись по уже знакомой мне лестнице. Твардовский открыл тяжёлую входную дверь, и мы с Фомой вслед за ним шагнули в темноту особняка. Кажется, он вёл нас в гостиную. Я смутно различил уходящие влево и вправо коридоры на мужскую и женскую половину. Неожиданно мне пришла в голову мысль, от которой у меня вновь похолодело в груди: Лариска тоже где-то здесь, абсолютно беспомощная, спит под влиянием бабкиного колдовства. В доме, который полностью находится во власти этого странного человека.

Как вообще он смог противиться бабкиной магии? Я много раз видел, как колдует наша эксперт-криминалист, у меня не было повода сомневаться в её силах. Я помотал головой, прогоняя назойливые мысли. Если он захочет – он сам нам всё расскажет.

- Прошу вас садиться, - Твардовский поставил лампу на стол и зажёг семь свечей в круговом серебряном подсвечнике. Стало гораздо светлее, и я смог лучше рассмотреть нашего странного собеседника. Он действительно был молод – может, на пару лет старше меня самого. Правильные черты лица, тонкие губы. Ничего такого, за что мог бы зацепиться взгляд, - совершенно обычный человек. Однако я уже успел убедиться, что безобидная внешность обманчива.

Мы с Фомой плюхнулись на диван, на котором я уже сидел во время своего первого визита сюда. Твардовский расположился в кресле напротив.

- Пан сотник, прошу меня извинить. Возможно, я был чересчур резок с вами, - он улыбнулся краем губ. – Видите ли, я не боец. Я очень плохо владею оружием и практически бесполезен в схватке. Многих людей пугает то, как я защищаюсь.

Фома лишь неопределённо засопел. По-видимому, он ещё не отошёл от шока.

- Никита Иванович, вы настолько активно пытались меня найти, что это стоило жизни почтенной пани, - укоризненно заметил поляк, повернувшись ко мне.

- Марфа Ильинична сама сделала свой выбор.

Я не понимал его. Я вообще не видел смысла ему сейчас разговаривать с нами. Уже одно то, что этот человек успешно сопротивлялся бабкиному колдовству, говорило о том, что он не так прост, как выглядит. Я попытался вспомнить, что именно бабка говорила про нашего потенциального противника. Он не слишком силён в плане магии, но предусмотрителен и умеет не оставлять следов. Очень похоже.

- Она многое знала, - задумчиво продолжил поляк, - и пользовалась безмерным нашим доверием. Разумеется, она не могла допустить, чтобы планы столь уважаемого человека, каковым является пан Бодров, стали известны милиции. Ваша вина в её смерти довольно однозначна, вы не находите? В этом деле вы, пан следователь, проявили себя не лучше, чем те, с кем вы воюете. На ваших руках как минимум две смерти – а будут ещё.

- Что вы имеете в виду? – нахмурился я.

- Всему своё время, Никита Иванович. У нас есть время, чтобы обсудить то, что может вас интересовать. Я готов ответить на ваши вопросы.

- Зачем вы это делаете? Я должен арестовать вас как государственного преступника, и не сомневайтесь, я это сделаю.

- Не сомневаюсь. Но я хочу, Никита Иванович, чтобы вы поняли: мир здесь не делится на добрых и злых. В вашем мировосприятии всё либо чёрное, либо белое, все ваши предыдущие дела до однообразия скучны. Моя задача – показать вам, что времена сказочных врагов прошли. В этом деле вы воюете с самим собой, пан следователь. Время делать выбор.

- Прекратите говорить загадками. Что вообще вы здесь делаете?

- Помогаю уважаемым людям восстановить правильность хода истории, - вновь улыбнулся Твардовский. – Меня вызвали в город исключительно с этой целью.

- Кто вас вызвал?

- Пан Бодров и его прекрасная супруга. Смею предполагать, кстати, что вы пришли сюда, чтобы арестовать её. Так вот не тратьте время, её здесь нет. Из хозяев в доме только панна Лариса, но она спит.

Мне нечего было ответить. Если честно, у меня в первые же минуты знакомства с этим странным человеком возникла предательская мысль, что Маргариту мы упустили. Разумеется, она поняла, что в доме опасно. И что милиция, имея в штате прославленную колдунью, что-то да придумает. Вот мы и придумали, но… поздно.

- Если желаете, можете вести записи, пан следователь. С вашего позволения, я начну. Ещё прошлой осенью, вскоре после раскрытия вами дела о летучем корабле, ваш государь имел приватную беседу с уважаемым боярином Бодровым. Ваша страна слишком долго существует, не имея наследника. Государь был женат четырнадцать лет, и брак этот был бесплодным. Вы можете логично предположить, что в случае прерывания династии трон займёт семья господина Бодрова – в истории так уже случалось. Однако смена правящего рода всегда сопровождается смутой. Это трудный процесс, Никита Иванович, и в нём всё далеко не безоблачно. Гражданские войны ослабляют государство, поэтому правитель должен приложить все усилия, чтобы этого избежать. Пан Бодров предложил государю логичный выход – отдать ему в жёны свою младшую дочь, панну Ларису. Девица отличается крепким здоровьем, и можно не сомневаться, что она сможет подарить стране наследников.

- И Горох отказался?

- Совершенно верно. Государь сказал, что скорее пойдёт в монастырь, чем породнится с семьёй панны Ларисы. На мой взгляд, абсолютно необдуманное решение, однако то был его выбор. Вскоре после этого разговора царь, по-видимому, опасаясь, что пан Бодров продолжит свои попытки женить его на панне Ларисе, прилюдно объявил о своём желании связать себя узами нового брака и повелел отправить гонцов в сопредельные государства. Дальнейшие события в принципе вам известны.

Я кивнул. Ко мне постепенно приходило понимание, что в целом, относительно мотивов всего этого дела, мы с бабкой были правы.

- Это был личный выбор русского царя, однако в результате на трон взошла не та женщина. Выбирая Лидию на роль царицы, Его Величество не посоветовался с боярской думой, с самыми уважаемыми людьми государства.

- Как вы правильно сказали, это его личный выбор, - заметил я. – Он прежде всего выбирал себе жену, а это уже не боярское дело.

- Вы ошибаетесь, Никита Иванович. Прежде всего он выбирал царицу. Кандидатура Лидии не была согласована с боярской думой. Все уважаемые люди поддерживали панну Ларису.

От этого словосочетания, «уважаемые люди», меня уже начинало потряхивать.

- Горох не марионетка боярской думы! Он женился на той, на ком захотел.

- А должен был – на той, которую ему предлагали, - совершенно невозмутимо возразил поляк. Он действительно не видел в этой ситуации ничего странного. Нет, подумать только: царю предполагалось укладываться в постель с девицей, которую ему подсовывают бояре! Бред какой-то.

- Вы не понимаете ответственности царя перед народом, - вновь едва заметно улыбнулся Твардовский. – Правитель не принадлежит себе, ему следует действовать исключительно в интересах своей страны. Если интересы страны ущемляются, на их защиту встаёт дума.

- Скажите просто, Лидия не устраивает бояр, потому что ей трудно управлять. А боярам нужна ещё одна марионетка.

- А это уже, пан следователь, не наше с вами дело. Не ваше, поскольку вы не входите в круг лиц, допущенных к управлению страной, и не моё, так как я вообще иностранец. Просто примите как данность: австрийская принцесса Лидия – не та, кого уважаемые бояре готовы видеть на троне.

- И из-за этого весь сыр-бор? – кисло улыбнулся я.

- Это достаточно веская причина. Разумеется, уважаемые люди не готовы терпеть подобное пренебрежение интересами государства.

- И своими собственными.

- Это, опять же, не наше дело. Государь женился вопреки воле думы.