- Пойдём, Никитушка.

В тереме мы встретили уже знакомого мне мужика. При виде нас он встал с лавки и поклонился.

- Доброго здоровьичка, батюшка воевода. И тебе, матушка.

- Здравствуйте, гражданин. Присаживайтесь.

Он снова плюхнулся на лавку и принялся мять в руках шапку.

- Мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов. Говорите только правду, это в ваших же интересах. Попытка предоставить следствию ложные сведения приведёт к тому, что вы будете рассматриваться как соучастник преступления.

- Уразумел, батюшка-воевода, - кивнул он. – Спрашивай.

- Куда вы возили вашу хозяйку прошлой ночью?

- А, дык это… барыня среди ночи чойта поднялись, карету закладывать велела. Я ж ить обычно на ночь домой ухожу, от как сейчас, ибо ну чо мне ночью в поместье делать-то? На ночь охрана остаётся, фонарщики и в доме прислуга. А тут вот… удивился я, но раз барыня велит – дык остался и я. Коней запряг, тут она спустилась. А ночь тёмная, токмо одни фонари наши по улице. Выехали мы, стало быть.

- Вас кто-нибудь сопровождал?

- Никак нет, вдвоём мы. От токмо я да боярыня.

- Куда поехали?

- К западным воротам. Зачем – не ведаю, ибо планы хозяйские токмо их касаемы. Ворота прошли быстро, ибо барина да барыню при выезде да въезде стрельцам задерживать не дозволено. Выехали на дорогу.

Я оторвался от записей и искоса взглянул на бабку, она едва заметно кивнула. Значит, всё чисто, не врёт кучер. Замечательно.

- А дале не знаю, что и сказать тебе, батюшка воевода. Вышла барыня да в карету другую пересела. Не наша карета, не из поместья, и кони не наши. И мужик какой-то ими правил. А мне было велено назад возвертаться да спать ложиться, ибо обратно барыню доставят. Я и повиновался. Уехали они, а я подождал немного, да и в город повернул.

- Вы видели, что за вами следят? За каретой боярыни следовали царские стрельцы.

- Не обертался, но слышал, - кивнул Федот. – Но барыня повелела ехать и дурью не маяться, я и…

- Когда ваша хозяйка пересаживалась в другую карету, стрельцы поехали за ней или за вами?

- А чего ты у меня спрашиваешь, батюшка воевода? – удивился он. – Ты б у них самих и спросил.

- Отвечайте на вопрос.

- За ней они последовали, прочь из города. Я назад один ехал, никого боле не видел.

- Убили тех стрельцов, Федот, - подала голос бабка. – Посему у них спросить мы не можем.

- Господи помилуй! – перекрестился кучер. – Да за что ж их, матушка?

- Вот это мы и пытаемся выяснить, - вместо бабки ответил я. – Значит, больше в ту ночь вы вашу хозяйку не видели?

- Истинно.

- А куда она могла ехать, что там находится?

- Земли барина, но сам я там не был ни разу. Ежели ей за город надобно, дык то обычно вдвоём они едут, тогда Демьян везёт. Но вчерась карета не наша была, не из поместья.

- Это я понял. И кучера вы тоже не знаете.

- Ага. Батюшка воевода, ты ежели хочешь знать, куда барыня ездит, дык ты у ей самой спрашивай, ибо коли по делам своим личным ей надобно – она одна едет, верхом. Никому её сопровождать не дозволяет.

Ну да… Маргарита мне всё, конечно, расскажет. Честно говоря, я надеялся, что разговор получится более продуктивный. Не то чтобы Федоту было что скрывать… просто он и сам практически ничего не знал. Боярыня подстраховалась.

- А почему она сама не поехала ночью, а попросил вас отвезти её?

- А дык… сундук у ей был. Небольшой, но к седлу не прицепишь.

- Где сейчас этот сундук?

- Про то не ведаю, она его с собой забрала. Мужик тот помог ей его в карету переложить, да они и уехали.

Я записал и про сундук тоже. Чёрт возьми, яснее по-прежнему не становится.

- Где сейчас боярыня?

- Дома, где ж ей быть. С барышней да гостями замежными.

Вот казалось бы, почему не прибегнуть к уже проверенному способу и не явиться к воротам бодровского поместья с еремеевской сотней в полном составе? Казначея Тюрю, к примеру, мы пытались арестовать именно так. И к Мышкиным я вломился во главе стрелецкого отряда. И ещё пару раз мы брали подозреваемых в ходе открытого штурма. Самое простое ведь и в девяноста девяти случаях из ста сработает. Проблема в том, что сейчас мы напоролись на единственный, сотый случай. Штурмовать огромное поместье Бодровых, охраняемое гарнизоном едва ли не бóльшим, чем сотня Еремеева, неминуемо означало кровопролитный бой. В котором, к слову, могут пострадать и мирные жители. Я был в тупике. Я честно не знал, как к ним подобраться. Бабка тоже не знала. Мы беспомощно переглянулись.

- Токмо мой способ и застаётся, - вздохнула Яга. Я кивнул. У меня тоже других вариантов не было.

- Можете быть свободны, - вновь повернулся я к боярскому кучеру. – Спасибо за помощь следствию.

Федот встал, поклонился и как-то выжидающе уставился на меня.

- Воевода, дык ты барыню арестовать смогёшь?

Я удивлённо приподнял бровь. Мужик смутился.

- Не, ты не подумай чего, батюшка. Она баба строгая да вздорная, но лишний раз слуг не забижает. Да ить тока ведьма ж она!

Опять.

- Да почему она ведьма-то? – ну в самом деле, забодали уже. Все твердят, что она ведьма, но доказать никто не может. То ли просто эпитет такой?

- Не ведаю, а токмо…

Понятно.

- Если вам нечего больше сказать, можете быть свободны, - я указал ему на дверь. С домыслами мы работать не можем, их к делу не подошьёшь. Мужик всё понял, поклонился ещё раз и дунул вон из терема. Мы с бабкой остались одни.

- Темнеет, Никитушка. Ещё час где-то – да и пора будет. Ты ужо собирай стрельцов, сколько нужным сочтёшь, и готовьтесь. На серьёзное дело ить пойдёшь, уж не на смерть ли тебя отправляю?

- Бабушка! На смерть вы меня отправляли, когда я в подвалы полез, сейчас-то что? Вы же сами сказали, там все спать будут. Мы обыщем поместье, возьмём с собой Маргариту и вернёмся.

- Дык ить одному Богу известно, какие у них там ловушки понатыканы… - перекрестилась бабка. – Ты ужо осторожней, касатик, ибо и так места себе не нахожу.

- Я постараюсь, - ободряюще улыбнулся я.

- Ну вот и замечательно. Давай-ка ужинать, сокол ясный, как же ж я тебя голодного на такое дело отпущу?

Я не стал возражать. Помог бабке поставить на стол миску вареников и крынку сметаны, она принялась раскочегаривать самовар. Митьке была выдана отдельная порция, и он увлечённо чавкал в сенях. Я вышел во двор, велел ребятам вызвать сюда Еремеева с десятком молодцов. Я старался ни о чём не думать. Смысла гадать всё равно нет, будем разбираться по ходу дела. Все нити следствия вели к Бодровым. Честное слово, мне с Кощеем воевать было проще, чем с ними. Я бы с удовольствием поменял противника, да вот только кто ж меня спрашивает?

Пока мы ужинали и пили чай, совсем стемнело. Стрельцы зажигали фонари. Во дворе постепенно собирались ребята, выбранные Фомой для ночного похода на боярское подворье. Все сосредоточенные, серьёзные, знают, что не на увеселительную прогулку идут. Вооружены так, словно против орды шамаханов драться предстоит: бердыши и тяжёлые пищали. Огнестрельное оружие в этом мире, конечно, весьма своеобразное, эту дуру пока перезарядишь – все враги разбегутся. Но другого нет.

Приехал и сам Фома. Спрыгнул с коня, прошёл в терем. Я встал, чтобы пожать ему руку.

- Вечера тебе, Никита Иваныч. И тебе, матушка. Что, воевода, завертелось дело – не остановишь? В медвежью берлогу полезем ныне?

- Полезем, - кивнул я. – Что-то у меня такое чувство, что мы там на самого боярина наткнёмся.

- Очень может быть, - кивнул Еремеев. – Да токмо ты ж объясни толком, на кой мы к ним идём таким составом?

- Мне нужна Маргарита. На допрос мы её вызвать не можем, со мной она говорить отказывается. А вот мне с ней – очень надо.

- Околдую я их, уснут все, - пояснила Яга. – Найдёте бабу сию да сюда притащите, а я ужо с ней по душам побеседую. Ибо все ниточки к ним тянутся.

- А, ну ежели так… - Еремеев кивнул с некоторым облегчением. – А то знаешь, Никита Иваныч, не хочу я боле никого хоронить. Мне тех двоих хватило. Ваньку родичам отвезли, у него мать да сестра малáя, а Игнашка пропал. Куда он пропал, кому он вообще нужен… не разумею.