- Истинно. Более того, не токмо слышал, а и знал, как их из землицы поднять. Что пойдут они лишь на зов праведника да будут радость светлую в дома своих родичей нести. Разумеешь, Никитушка? Ить им, супостатам, нужон был такой человек, исполнитель, стало быть. Каким бы ты великим колдуном ни был, мертвецов ты поднять смогёшь, этим у нас токмо ленивый не балуется, пастора Швабса вспомни, а вот создать неживых-немёртвых – нет, сие абы кому не подвластно. Чуешь разницу?

- Чую, - кивнул я. Слишком всё сложно. Вроде как мертвецов поднимать – грех страшный, а вот таких, которыми у нас весь город утыкан, - этих пожалуйста, благое дело. Чушь какая-то. Бабка в ответ на мой скептический взгляд лишь развела руками.

- Знаю, касатик, чуднó звучит. Но токмо ить и мертвецы разные бывают. Упырей-то армию настрогать – это и я могу, ежели б готова была от Господа нашего отвернуться. А этих от живых лишь малая толика отделяет, их глазом неопытным в толпе и не выцепишь. И вот лиходей наш откуда-то знал, как их сотворять.

- И путём несложных размышлений пришёл к тем же выводам, что и мы с вами. Или отец Алексий, или Ульяна.

- Точно.

- Ну, почему именно она, а не отец Алексий, стала мишенью, нам ещё предстоит выяснить.

- Тут и выяснять нечего, - отмахнулась Яга. – Ульяна творит армию воскресших, сама оставаясь мёртвой.

Моя картина мира отчётливо пошатнулась. Я вытаращил глаза и тупо уставился на бабку.

- Что?!

- А что ты хотел, Никитушка… ежели всё так, как мы с тобой тут измышляем, то Ульяну поднимали этим диковинным обрядом, использовав государя нашего как приманку. Она пошла к нему, и супостат откуда-то знал, что Горох не сдержится – разобьёт зеркало.

- Это предсказуемо, - кисло усмехнулся я. – Если всё так, как вы говорите, тут и ребёнок бы понял, что государь к ней ломанётся. В общем, технические детали, мне кажется, не столь важны. Главное то, что она оказалась здесь.

- Она мёртвая, Никитушка, - как-то обречённо повторила бабка. – Она творит себе армию, но сама… ох, касатик, мне ить даже думать об этом холодно. Отца Алексия в наш мир вызвать было бы гораздо сложнее.

Я тоже невольно вздрогнул. Я не был уверен, что хочу это видеть. К тому же я был в той комнате в подземелье…

- Бабуль, но как она могла оказаться в подвалах собора?

- Про то у епископа Никона спрашивать надобно. Сами мы что угодно предполагать могём, да токмо истины так и не доведаемся.

- Ладно, с епископом потом разберёмся, - я сделал пометку в блокноте. – Слушайте, такого у нас в делах ещё не было. И надеюсь, что больше не будет.

- Тебе надобно встретиться с Ульяной, Никитушка.

Я поперхнулся.

- Что?

- Сокол ясный, ты не оглох ли на сто лет раньше времени? – бабка улыбнулась краем губ. – Ульяна ить… не злодейка она, ты не думай. Она делает то, что от неё требуют, ибо мужик тот, что мы слышали, власть над нею имеет. К тому же она искренне верит, что делает всё правильно. Люди идут к своим семьям.

- Бабуль, но у нас благодаря её талантам полгорода повоскресало! Ну ненормально ведь это!

- Потому и твержу тебе, поговори с ней. Токмо в её руках власть над воскресшими, боле никому они не подчиняются.

- И как я, по-вашему, её найду? – мне не нравилась эта идея. Мне вообще не нравилось думать о том, как сейчас может выглядеть женщина, умершая пять лет назад в подвале Никольского собора.

- Я думаю, она сама нас найдёт.

Ещё не легче!

- Она пойдёт к государю. Она ить и на небесах его любила… Так что мы просто окажемся рядом. Никитушка, да чего ж ты бледный-то такой! Невже испугался? Дык не бери в голову, на неё уж всяко какую-никакую иллюзию натянули, она обычным человеком выглядит. Просто поговори с ней.

Да уж. Задача, мягко говоря, не из рядовых. Бабка между тем подошла к государю, осторожно похлопала его по щекам.

- Вставай, Ваше Величество. Негоже государю русскому среди дня в бессознании пребывать.

Ресницы Гороха задрожали. Он шумно втянул носом воздух и резко открыл глаза.

- О. Никита Иваныч, бабушка… а вы тут откуда?

- Вы позвали, - выдал я первое, что пришло в голову.

- А ить верно. Ну тады по стопочке за конец трудового дня?

- Спасибо, на службе не пью.

- А бабуле?

- И она на службе не пьёт. Вы что-то от нас хотели, Ваше Величество?

- Я, Никита Иваныч, в упор не помню, зачем вас звал, - озадаченно поскрёб бороду Горох. Ну ещё бы, это ж не он нас звал – мы сами припёрлись. Собственно, и нам тут уже делать было нечего.

- Тогда мы пойдём?

- Идите с Богом, - кивнул Горох. Он из нашей встречи вообще ничего не помнил. Что ж, оно и к лучшему. Мне было бы куда более неловко, если бы он запомнил, что Яга осмелилась над ним колдовать, да ещё по моему приказу. Вряд ли это укрепило бы нашу дружбу.

Мы с Ягой не стали задерживаться и вышли во двор. Вечер был сказочный, самое то для неспешной прогулки. Бабка взяла меня под руку, и мы отправились в сторону отделения.

- Бабуль, ну вот как так может быть, что он не знает, кого впустил в город? Кому, как не царю, знать, что щиты отца Кондрата как раз и существуют для того, чтобы сюда не шастал кто попало!

- Никитушка, ты всё время забываешь. Это Ульяна. Когда речь идёт о ней, мозг государя нашего отключается. Ему пообещали встречу с ней – всё, на этом моменте он перестаёт мыслить в принципе. Кто это будет делать, как – неважно. Он бы и самого Кощея впустил, ежели б тот ему Ульяну пообещал.

Мне очень хотелось схватиться за голову. Яга успокаивающе погладила меня по руке.

- Не кручинься, сокол ясный. Дело сие завертелось – не остановишь… да токмо конец ужо виден скоро. Какой-никакой – а всё-таки.

И то верно. Я через силу улыбнулся.

- Бабуль, но почему всё-таки она, а не отец Алексий?

- Дык просто же, Никитушка. Чтобы человека с того света призвать, с кем-то из ныне живущих сильная связь повинна быть. И тот, кто на земле застался, готов на это должон быть, согласен в обряд сей чёрный душу свою вплести. А на отца Алексия – кого просить, отца Кондрата, что ли? Он на такое предложение и в ухо дать могёт, батюшка наш верой неистовой завсегда славился. Какой же самоубийца к нему пойдёт с просьбой перед зеркалом колдовским постоять? Нет, касатик, тут любящая душа повинна быть. Государь наш – самое то. Почему так сложно и идёт у нас это дело… да можно ли подумать было, что кто-то Ульяну, мёртвую давно, призывать вознамерится да мужа ейного для цели сией использовать?

Я кивнул. Всё это было очень маловероятно. Шахматная партия, просчитанная до мелочей. Боярин Шишкин обещает государю встречу с давно покойной супругой. От Гороха и требуется-то всего ничего – впустить в город человека, способного это сделать. И царь радостно бежит к отцу Кондрату: снимай, отче, защиту с города, ибо на то моя царская воля. Нужный человек проходит в Лукошкино, городит этот странный обряд с зеркалом… просчитывает, опять же, что Горох не сдержится и разобьёт зеркало, возвращая тем самым Ульяну из потустороннего мира в наш. Замечательно.

Плюс к тому Горох всеми силами старается скрыть свои похождения от нас, мы расследуем дело практически вслепую. Мотивы действий наших подозреваемых у меня в голове начали вырисовываться только сейчас, да и те – крайне смутно. Что ещё мне предстоит узнать в ближайшие дни, я и думать боялся.

Поговори с Ульяной – легко сказать. Как?! Её наверняка сторожат покруче царской казны, она единственный ключ к этой армии мертвецов. И – да, как она всё-таки оказалась в подвале? Я помотал головой. Не буду строить догадки, пусть мне об этом кто-нибудь расскажет. Мне до сих пор не хотелось лишний раз вспоминать фокусы движущегося лабиринта.

Размышляя каждый о своём, мы с бабкой вошли во двор отделения. Вечерело, солнце висело совсем низко над горизонтом.

- Батюшка воевода, - сунулся ко мне дежурный стрелец, - Федот, кучер бодровский, вас ужо дожидается. С полчаса как пришёл.

- Отлично, - обрадовался я. – Ну что, бабуль, пойдёмте допрашивать?