И снова-таки, почему я так сосредоточился именно на ней? Потому что она приезжала к епископу Никону в тот день, когда я собирался лезть в подвал? Чушь, у них могут быть темы для обсуждения, не связанные с ожившими покойниками. Хотя бы венчание той же Лариски… И вот кстати. В моей памяти невольно всплыл тот день, когда Горох узнал о смерти Ксюши Сухаревой. Бодров тогда сказал что-то вроде:

- И ладно бы знатного роду была, как моя Лариса…

За что, собственно, и вылетел из государевых покоев пинком под зад. Это я запомнил. В самом деле, как так получилось, что Горох женился не на самой видной невесте столицы, а австриячке Лидии Адольфине? Нет, царица у нас очень милая, мы её любим, но давайте посмотрим на эту ситуацию с точки зрения царских чиновников. Приданое у Лидии было довольно скромное. Родина её далеко, относительно военного альянса с соседями этот брак не перспективнее, чем если бы Горох женился на Мумумбе. Короче, если так рассуждать, наш государь женился исключительно по любви. Как минимум по сильной привязанности. И вот теперь они ждут наследника.

К чему это приведёт? К укреплению царской династии на троне и ослаблению влияния боярской думы. К тому же Лидия — девица своенравная, воспитанная на европейский манер, а значит, беспрекословного послушания от неё можно не ждать. При таком раскладе она всей думе поперёк горла, примерно как я сам. Так… Эта мысль показалась мне многообещающей. Но как же всё-таки Горох сумел отвертеться от брака с бодровской наследницей?

Я вспомнил бал у государя, который давали накануне отъезда невест. Мы закрыли очередное громкое дело, чему безмерно радовались. До Рождества оставалось дня три. Девицы присутствовали в полном составе, всего их было человек двадцать. Тогда-то я, собственно, впервые вблизи увидел Лариску. И, если бы был посмелее, пригласил бы на танец. Ну и, разумеется, если бы её не сторожили. Никто не отпустит дочь самого Бодрова танцевать с участковым.

Так вот, собственно, о чём я. Никогда не забуду кислую рожу боярина, когда Горох вошёл в зал под руку с Лидией. Она действительно им всем поперёк горла. С точки зрения политической толку от неё не было никакого. Почему мне начало казаться, что именно отсюда растут ноги всего этого дела? Не знаю. Ладно, разберёмся.

Мы пили чай и ели пирожки с брусникой. Я с удовольствием бы подумал о чём-то отвлечённом, но не получалось. Я должен закончить это дело.

- Никитушка… - бабкин голос вывел меня из размышлений. – Чем уж и помочь тебе — не знаю.

- Вы мне одним своим присутствием помогаете, - улыбнулся я. – Даже Горох с нами не разговаривает. Ну то есть нет, разговаривает, конечно, но всю правду не говорит. Ерунда какая-то…

- Ох, сокол ясный. Предложение к тебе имею, да токмо боюсь, откажешься.

- Излагайте, - заинтересовался я.

- Прежде чем за Маргариту браться, надо бы мне самой с государем нашим потолковать. Авось и выдаст что следствию полезное.

И бабка смущённо зарделась, как если бы сказала что-то неприличное. Я присвистнул.

- Бабуля! Это моё, что ли, дурное влияние так на вас отражается? Признайтесь, вам бы ещё год назад это в голову не пришло — над государем колдовать.

- Не пришло бы, - подтвердила она. – А токмо дела милиции — они превыше всего повинны быть, ибо мы на страже правопорядка!

- Это верно, - я кивнул. Как вы понимаете, от такого предложения я и не думал отказываться. Нет, царапало что-то вроде слабых угрызений совести: это ж царь всё-таки, а мы к нему как к преступнику. Но, с другой стороны, он сам отказывался помогать следствию. – Бабуль, нам немного от него надо. Пусть расскажет, кого и зачем впустил в город в тот день, второго марта. Собственно, это основное, что меня волнует.

- Ну вот и ладненько, - улыбнулась Яга. – Давай-кось тогда, покуда время есть, до государя прокатимся. Вот соберусь токмо.

Я радостно вскочил и вышел во двор — обрадовать Митьку новым заданием. Теперь ему предстояло везти нас с бабкой на царский двор, а потом вернуть коня и телегу в храм Ивана Воина. Парень у нас весь день таксистом подрабатывает.

***

Яга появилась на крыльце принаряженная и в новом платке — как-никак к государю едем. Я помог ей забраться в телегу, запрыгнул сам и окликнул Митьку — тот чересчур увлечённо что-то заливал стрельцам, и они слушали, развесив уши. Наш младший сотрудник — мастер художественного слова, не поспоришь.

- Поехали к государю.

- Слушаюсь! Это мы завсегда.

- Митенька, да токмо не сильно быстро, не тряси меня, старую, - взмолилась Яга. Мы как раз, едва не стесав борт телеги об ворота, вылетели на улицу. Я выразительно покашлял. Конь замедлил бег, телега стала не так резво подпрыгивать на ухабах.

- Виноват, бабуленька! – отозвался Митька. – Но ить токмо во рвении служебном!

- В сапог превращу, - буркнула бабка. Подействовало — до самого царского подворья мы ехали без приключений. Митька высадил нас у парадной лестницы.

- Молодец. Сдашь коня с телегой отцу Кондрату — и можешь быть свободен.

- Дык батюшка Никита Иваныч, а что мне делать-то? Ежели б вы грошик дали, петушка на палочке купить…

- Знаю я твоих петушков, в кабак небось вознамылился?

- Да ни мыслию единой!

- Митя. Я смотрю на тебя укоризненно.

Он потупился. Впрочем, почему бы и нет, пусть идёт. Даже если и притащится на бровях — так у нас всё равно ничего с его участием на вечер не запланировано. Я порылся в карманах и высыпал в его лопатообразную ладонь что-то около рубля мелочью. Пусть идёт, заслужил. Как-никак весь день извозчиком работал. Митька счастливо взвыл, потом, опомнившись, побожился, что придёт своим ходом, «вот те крест!», стегнул коня и умчался. Бабка подцепила меня под локоть, и мы медленно начали подниматься по лестнице.

Государь принял нас не сразу, пришлось ждать. Мы с бабкой расположились в приёмной и из опасения, что нас могут услышать лишние уши, завели неспешную беседу о посадке капусты. Как раз в скором времени Яга собиралась приступать. За нашим неторопливым диалогом о капусте пролетело минут двадцать, прежде чем Горох соизволил нас принять. Он выглядел бледным и каким-то уставшим, что абсолютно не похоже на нашего жизнерадостного государя. При виде нас он, однако, оживился.

- С тобой, Никита Иваныч, виделись ужо, - он пожал мне руку. – Здравствуйте, бабушка.

Яга поклонилась. Она перед государем всегда робела. Только бы она не передумала… Хотя о чём это я, для нашей бабки дела милиции завсегда на первом месте.

- Чаю? Аль покрепче чего? – предложил Горох, указывая нам на кресла. Я сел, бабка осталась стоять.

- Спасибо, мы ненадолго, - отказался я, а Яга подплыла к государю и протянула руку к его голове.

- Из-за дальних гор, из-за древних гор да серебряной плетью река… - завела она уже знакомую мне песню. Я отвернулся к окну и изо всех сил постарался не спать. Это было не так легко: монотонный голос Яги убаюкивал похлеще любой колыбельной. Я уже почти спал, когда бабка тронула меня за плечо.

- Никитушка, очнись. Задавай вопросы свои следственные.

- О. Оперативно, бабуль, спасибо, - я встряхнулся. Яга села в кресло и достала из-за пазухи вязание — она вязала мне носки. – Ваше Величество, вы меня слышите?

- Никита! Ну он же ж не глухой, - шикнула на меня бабка.

- Слышу, - отозвался Горох. Он безразлично смотрел сквозь меня.

- Расскажите мне, что произошло второго марта. Весь день, как вы его помните. Вы же его помните?

- Помню.

- Ну вот, - я достал блокнот и карандаш и приготовился записывать.

- Никитушка, ты вопросы-то чётче ставь, - вновь подала голос бабка. – Нам ведь токмо по делу надобно…

Да, и правда.

- Спасибо, бабуль. Ваше Величество, в тот день произошло что-то, связанное с вашей первой женой.

- Истинно, - безразлично кивнул государь.

- И что же это было?

- Мне обещали, что я смогу её увидеть.

- Кто?

- Не ведаю.

Тьфу ты, прости Господи! Эти односложные ответы утомляли. Такое чувство, что даже под бабкиным колдовством Горох не особенно хочет с нами разговаривать. Но — что характерно — сопротивляться тоже не может.