- Ваше Величество, выслушайте меня.

- Говори.

- Вы ведь не хуже меня знаете, что ваша первая жена вернулась. Кого вы хотели впустить в город в тот день, второго марта? Кто пообещал вам её вернуть? Я должен это знать, Ваше Величество. Мы вышли на Ульяну, но кто-то ею управляет, она действует не сама. Ваше описание не соответствует тому, что сейчас происходит. Я вас прошу, мне необходимо это знать. Мы имеем дело с кем-то очень предусмотрительным, и если я не смогу вовремя остановить эпидемию воскрешений, у нас весь город будет населён ожившими мертвецами. Это как… как бомба замедленного действия, мы не знаем, когда она взорвётся.

Какое-то время государь молча смотрел на меня. Мне больше нечего было ему сказать. Было бы гораздо проще, если бы о желании вернуть первую жену он рассказал нам сам и сразу, а не мы догадывались, когда весь город уже стоит на ушах. Мне было страшно подумать, что всё это началось из-за нашего государя.

- Нет, Никита Иваныч. То моё личное дело. С мертвецами разбирайся, на то дозвол тебе даю, но к Ульяне не лезь и подозревать её не моги. Она – голубка невинная, ни в чём худом никогда не замеченная.

- Я её ни в чём не подозреваю, - я попытался пробиться через его упрямство. С тем же успехом я мог разговаривать со стеной. Горох меня не слышал. – Ладно… в таком случае подпишите мне хотя бы бумагу, что в случае необходимости разрешаете мне привлекать людей и действовать на своё усмотрение.

- Это запросто! – государь затребовал себе бумагу, перо и чернила и быстро написал мне следующее: «Сыскному воеводе Никите Ивашову дозволяю учинять всё належное в интересах следствия, аки выразителю воли моей. Горох».

- Спасибо, Ваше Величество, - я подождал, пока чернила высохнут, сложил бумагу и убрал её в планшетку. Я не знаю, каким ещё боком к нам может повернуться это дело, а потому подстраховываюсь на всякий случай.

- С Богом, участковый, - он ненавязчиво указал мне на дверь.

Я никак не мог смириться с его упрямым нежеланием мне помогать. И это государь, который всегда принимал активное участие в наших делах! Иногда, пожалуй, даже слишком активное. Когда я пришёл к нему с этим перстнем, он что-то понял – что-то, доступное лишь ему одному. И потому старается максимально огородить свою тайну от нас.

Когда я вернулся в отделение, было часов одиннадцать утра. Дурацкое время: завтракать уже поздно, обедать – рано, а у меня с утра маковой росинки во рту не было. Ягу, однако, невозможно было застать врасплох.

- Сокол ясный, чайку с пирожками? Пока ты следствие вёл, я ужо расстаралась.

- Спасибо, бабуль, - я вымыл руки и сел за стол. В чём-то бабка права: потрясения на нас сыплются, как из рога изобилия, и если я на каждое из них буду терять аппетит, меня самого скоро вынесут. К тому же Яга так хорошо готовит, что у меня в процессе поедания её стряпни всегда улучшается настроение. Бабка налила нам чай и уселась напротив меня. Аромат свежей выпечки заполнял горницу и наверняка просачивался во двор.

- Митеньке да стрельцам я ужо выдала, - правильно истолковала мой красноречивый взгляд наша домохозяйка. – Ешь, Никитушка, тебе дело продолжать. А ужо опосля обмозгуем…

Я кивнул и сцапал с блюда первый пирожок. С грибами и луком, кстати. Вот разве мог я в своём мире, среди электрических духовок и газовых плит, подумать, что столько запредельно вкусной еды можно приготовить в русской печи? Некоторое время мы молча жевали. После, наверно, пятого пирожка я отодвинул от себя блюдо.

- Очень вкусно, - я тепло улыбнулся бабке, она просияла.

- Льстец!

- Нет, правда.

- Ну что, касатик, теперь рассказывай, что выведал. Правда ли, насчёт стрельцов-то?

- Правда. Их нашли совсем рядом с западными воротами, у обоих отрублены головы. Судя по всему, убили их прямо там, на земле лужа крови.

- Драка была?

- Непохоже. Трава не примята, следов борьбы не видно. Я уж не стал пока Фоме говорить, но меня это тоже насторожило. Не может такого быть, чтобы стрельцы без борьбы жизни свои отдали. Что-то тут не связывается. И потом, бабуль… это просто тела без голов. Мы их даже опознать толком не смогли. Одного Фома узнал – у того пальца на руке не было, а вот насчёт второго не уверен. Мало ли кого похожего в стрелецкую форму нарядить можно.

- И то верно, - согласилась Яга. – Помнишь же, как ловко нас шамаханы в личинах колдовских дурили.

- Вот я тоже об этом подумал. Ну хорошо, боярыня заметила слежку – но можно же как-то по-другому. Задушить там, к примеру, или огреть чем, но вот так ни с того ни с сего голову рубить? И кстати, мы делаем вывод, что она очень не хотела, чтобы кто-то узнал о её ночном маршруте. Куда она могла ехать?

- Да пёс её знает… с кучером ейным говорить надобно.

Это была дельная мысль, я пометил её в блокноте. Придёт Еремеев – озадачу.

- Бабуль, вы говорили, что у вас появилась идея, как нам подобраться к Маргарите. Если мы не можем штурмовать поместье, то…

- Помнишь, касатик, когда стрельцы с казаками друг дружке морды чистить начали, дык я их заклятьем сонным накрыла.

- Помню, - кивнул я. – Хотите то же заклинание испробовать на обитателях бодровского имения?

- Белке в глаз бьёшь, Никитушка, - улыбнулась Яга. – Но токмо творить сие надобно ночью, ибо тогда народу поменьше будет. Ты ж сам сказывал, прислуга токмо утром работать приходит.

- Так и есть. Насколько я понимаю, на ночь остаётся охрана и может человек десять в доме. А, ну и ещё поляки – сколько их там? Немного вроде. Бабуль, только я попросить хотел, Лариску не зацепите.

- А чего сделается твоей Лариске? Обычное сонное заклятие. Поспит до утра – делов-то? Да и не смогу я её обойти, такие вещи аки сеть опускаются, без разбору людей накрывают.

- Но это безвредно?

- Абсолютно. Ты что ж, думаешь, что я крокодилка какая – людей почём зря калечить? Ох, Никита… да невже ж Лариска тебе по сердцу? Зла любовь, вот воистину! Ведь никогда б её родители за тебя не отдали.

- Бабуля! Я просто спросил.

Неожиданно мне ещё кое-что пришло в голову. Очень вовремя, кстати.

- А если все уснут, как мы на территорию попадём? Кто нам ворота откроет? Они ведь изнутри управляются.

Бабка задумалась.

- А ежели в боковую калитку, что для прислуги?

- На ночь на висячий замок закрывают, - скорбно ответствовал я. – Не через забор же лезть.

- А коли иного пути нет?

- Тогда, видимо, придётся, - сдался я. – А если Лариску попросить, чтобы открыла?

- Она уснёт вместе со всеми, - напомнила бабка. – И потом, как ты ей об этом скажешь? Её теперь наверняка со двора одну не выпускают.

Яга и тут была права. По всей видимости, откреститься от перелезания через забор я не смогу.

- Получается, моя задача – оказаться внутри и открыть ворота, чтобы прошли остальные. Мне понадобится человек десять, потому что один я эту территорию неделю буду обыскивать. И кстати, мы опять не знаем, что ищем.

- Маргариту мы ищем. Тебе надобно будет на коня её погрузить да мне привезти, а ужо я её разговорю.

- Если она не решит последовать за Марфой Ильиничной.

- Не решит, касатик, плохо ты баб знаешь. Маргарите есть что терять, если она умрёт – дык всё сыновьям старшим достанется. Такое она ни в жисть не допустит. Нет, она будет цепляться за жизнь.

- Так, а если нас увидит кто?

- И о том я позабочусь, Никитушка, - успокоила бабка. – Ужо постараюсь, дабы не токмо владения боярские, но и пару кварталов от них сном накрыло, дабы никому среди ночи шастать не удумалось. Никто не увидит, касатик. Должна же и я какую пользу следствию принести!

- Бабуля, вы у нас лучшая.

Старушка аж зарделась.

Время тихо катилось к обеду. Я вышел во двор поболтать со стрельцами. Митька с самого утра куда-то умчался, я его не видел. Зато приехал Еремеев. Судя по его ошарашенному виду, новости он привёз незаурядные.

- Фома, ставь коня, пошли в терем.

- Иду, Никита Иваныч.