Им действительно рады, чёрт возьми. Они возвращаются по домам, не встречая никакого сопротивления, и это самое страшное. Примерно как, знаете, в романах описывают вампиров: им достаточно получить разрешение войти в дом. Так вот этим даже разрешение не нужно, они просто приходят туда, откуда их однажды вынесли.

И да, мне было страшно. Я не знал, как бороться с теми, кто не является врагом.

Спустя пару минут Митька вновь распахнул дверь из сеней и втолкнул в горницу невысокого плюгавого мужичка. Тот начал с того, что плюнул на пол и завопил так, что стрельцы, дежурившие у ворот, начали оборачиваться.

- Ты как посмел меня в погреб свой богомерзкий затолкать, кочерыжку тебе в ухо!

Я переводил взгляд с Фильки на Митрофана Груздева и едва сдерживал смех. Отец и сын были похожи, как две капли воды. Оба тощие, плешивые, с козлиными бородками и абсолютно не умеющие держать язык за зубами. К тому же волею времени они сейчас оказались примерно одного возраста.

Митрофан наконец заметил собственного отпрыска и подозрительно прищурился.

- Филька, ты, что ль? А чойта ты замызганный такой, ажно глядеть тошно!

Как будто сам Груздев-старший выглядел как-то иначе. Ну, он-то в собственных глазах наверняка Аполлон.

- Дык я ж, тятенька, весь в тебя, - проблеял дьяк и попытался было обнять родителя, но тот скривился ещё подозрительнее.

- Да не может быть! Вона плешивый какой, небось ни одна баба на тебя ни в жисть не посмотрит!

Меня распирал смех. Я старательно изобразил кашель, чтобы хоть как-то сохранить лицо. Вся эта ситуация напоминала попросту театр абсурда. Филимон Груздев беседует с воскресшим отцом! Кому рассказать – не поверят ведь. Если бы мне рассказали, я бы не поверил, честное слово. Из сеней сунулся Еремеев. Посмотрел на Груздевых, сравнил их, откровенно заржал и выпал вон. Я перевёл дыхание. Господи, ну что за день!

- Вот маменька твоя была, помнится! Какими бидонами бог наделил – куда тебе, пню трухлявому, такую женщину!

Я снова кашлянул. На этот раз не от смеха, а с целью призвать их к порядку. Меньше всего на свете мне хотелось слушать про достоинства госпожи Груздевой.

Обычно я веду себя с подозреваемыми иначе. Я их допрашиваю и тщательно заношу их ответы в блокнот. С Митрофаном Груздевым получалось совсем не так. Во-первых, он был нам абсолютно не нужен. Серьёзно, у нас таких, как он, полгорода скоро бегать будет. Единственным, кто интересовал меня в этом деле, был отец Алексий, да и тот лишь потому, что мне не раз приходилось слышать о его праведности. Мы уже поняли, что неживые-немёртвые не приведут нас к своему создателю. Не было между ними никакой мистической связи.

- Гражданин Груздев!

- Чё? – хором отозвались отец и сын. Так, понятно.

- Митрофан… как вас по отчеству?

- Филимоныч. Я ж ентого жука навозного в честь батюшки покрестил!

- На себя бы, тятенька, посмотрели! – оскорбился Груздев-младший. – Я вас из-под гнёта милицейского вызволять явился, живота не жалеючи, а вы…

- Митрофан Филимонович, - я попытался прервать эти пререкания. – Вас обвиняют в хулиганстве. Вы разрисовывали заборы граждан и теперь по закону должны понести наказание.

Я говорю это человеку, который умер пятнадцать лет назад. Интересно, у нас когда-нибудь судили покойников? Я никак не мог отвлечься от общей абсурдности этого дела.

- А ежели душа искусства требует – так и что ж? – вздёрнул подбородок Митрофан. – От них не убудет, а я так самовыражаюся.

- Это порча чужого имущества. Потерпевшие несут расходы в связи с необходимостью убирать ваши художества с заборов.

- И чё?

Митрофан Груздев мне чем-то неуловимо напоминал боярыню Бодрову. Та, конечно, образованнее и изящнее немытого храмового дворника, но суть была примерно та же.

- Я должен отправить вас в государеву тюрьму.

- Да не посмеешь! – хором взвыли Груздевы. Мы с бабкой переглянулись. Пока я соображал, Яге, видимо, что-то пришло в голову. Во всяком случае, уж очень подозрительно она шевелила губами, что-то неслышно бормоча.

- Но ежели сын тебя на порог пустит, то можешь у него жить, суда дожидаючись, - неожиданно подала она голос. – Ты, Филя, за этим же и пришёл? Батюшку родимого из когтей милицейских вызволить? Ну дык мы не держим его, участковый дозволяет.

Что-то мне сейчас подсказывало, что я и в самом деле должен «дозволить». Когда у бабки такой голос, я не завидую её жертвам.

- Не возражаю, - подтвердил я. – Идите оба.

Филимон Митрофанович как-то незаметно сник. Очевидно, он рассчитывал, что Груздева-старшего мы не отпустим, и это даст дьяку возможность героически проявить себя в борьбе против неугодного милиционера. А мы вот так просто – идите. Неинтересно, никакого героизма. К тому же он, похоже, надеялся, что, поскольку Митрофана мы не отпустим, общаться с «тятенькой» не придётся. Мы с бабкой вновь переглянулись, едва сдерживая смех.

- Ирод участковый! – плюнул на пол дьяк. Видимо, хотел оставить за собой последнее слово. – Попомнишь ещё, как людей безвинно в порубе гноить!

- Не безвинно, - невозмутимо отозвался я. – И скажите спасибо, что настоящий преступник найден, а то бы до конца жизни от Крынкина прятались.

Филимон высокомерно хмыкнул, и оба вымелись вон. В горнице даже дышать стало свободнее. Бабка сходила за тряпкой, вытерла пол и вновь села напротив меня.

- Бабуль, признавайтесь, что вы придумали на этот раз? – улыбнулся я. – Обещаю, ругаться не буду.

- Ох, Никитушка, вот ничего не укроется от взгляда твоего следственного! Заколдовала я их. Но токмо для пользы дела, дабы преступник опасный вдругорядь не сбёг.

- И как же? – я уже предвидел нечто оригинальное. Бабуля у нас с фантазией.

- Теперича, ежели Филька куда пойдёт, дык Митрофан завсегда за им потащится. На виду будет, стало быть. И нам, опять же, польза: искать не надобно, ежели чего. Фильку по повестке вызвал – дык и батюшка евойный тут как тут.

- Удобно, - не мог не согласиться я. – А учитывая, что они, похоже, не сильно ладят, вы им прям весёлую жизнь прописали. Филимон через неделю прибежит – просить забрать предка назад. Ладно, бабуль, это всё здорово, конечно, но уже время. Приступим? Где, кстати, этот дворник, которым мне сегодня быть предстоит?

- Дык его вчера домой отправили, не в поруб же сажать безвинного человека. Как раз вскорости прийти обещался.

Я кивнул. Нет, с бабки станется и в поруб запихнуть, прецеденты были – Савва Новичков, к примеру, туда попал совершенно ни за что, просто от греха подальше. Но исчезновение дворника могло привлечь ненужное внимание со стороны епископа Никона. И тогда вся операция окажется под угрозой. Мне это нужно? Нет.

Дожидаясь дворника, мы с Ягой успели выпить ещё чаю и пару раз перекинуться в карты. Было часов пять вечера. Я не люблю незапланированные накладки. По идее, я должен был уже вернуться из собора, а я туда ещё даже не ходил.

Да и в целом многое в этом деле сдвигается. Из-за исчезновения Бодрова перенесли Ларискину свадьбу, с покойниками этими, опять же, затык. Мне казалось, я упускаю что-то важное, - что-то, что помогло бы нам уже давно раскрыть дело и отправить их всех обратно. Мне грех жаловаться, конечно, следствие движется, но уж очень медленно.

Яга в очередной раз обыграла меня, оставив в дураках, и по этому поводу втихую похохатывала у себя в углу. А я раскрыл блокнот и достал карандаш.

- Бабуль, смотрите. У нас три направления. Первое: иностранец, наславший на меня морок с дорогой. Он снова где-то в городе, а мы не знаем, как его искать. Не хватать же всех иностранцев подряд… их тут полно, мы потом замучаемся извинения приносить. Да и Гороху лишняя головная боль, опять же.

- Истинно, так мы действовать не могём, - подтвердила бабка.

- Второе – это боярин. С ним у меня тоже тупик. Пропал из корчмы, предположительно через тот же ход, - а дальше? Куда он мог деться? Так, погодите-ка… бабуль, в том направлении, куда ход нас вывел, - там в окрестностях бодровских земель нет? Деревни его или ещё что.