- Бабуль, но ведь мы вышли из подземного хода. Если оттуда выезжала карета, она тоже по полю ехала, что ли? Без дороги?

- Почему ж без, - хмыкнула Яга. – Для тех, кому надо, дорога всегда найдётся. И нормальная, получше, чем та, что вам явилась.

- В смысле? – не понял я.

- Ох, Никитушка… долго тебе ещё к здешним порядкам привыкать. Ежели чародей специально обученный куда проехать удумает – дык дорога сама перед ним стелется, а позади него и растворяется, абы другим неповадно было по ней кататься.

Мы медленно летели к городу.

- Ты пытался выследить путь кареты, да?

- Да. Мы вышли из-под земли и уткнулись в эту дорогу. Ну и пошли по ней. Бабуль, а если бы вы с нами были… так, чисто теоретически, - вы бы смогли отследить этот путь?

- Там нечего отслеживать, Никитушка. Дорога каждый раз новая. У вас она – вот такая, кругами водить начала. Хорошо ещё, что в болоте не увязли, ибо страшно сие – вроде стоишь на твёрдой земле, а ноги сами в неё уходят.

Я нервно сглотнул. Да уж, не такую смерть я себе хотел.

- Что делать будем, участковый? Ты ж в собор намеревался проникнуть, а токмо под землю снова лезть, ночь толком не спамши, - глупость несусветная. Отдохнуть тебе надобно, Никитушка. А я, пока ты спать будешь, поворожу над тобой немного, авось и увижу что в памяти твоей.

- В смысле? – заинтересовался я. Яга пожала плечами и направила ступу на снижение.

- Фокус сей, что вам дорога ныне показывала, - он вроде бы и простой, на морок у нас мастеров хватает. Я сама тебе такое за пять минут на коленке сотворю – хоть дорогу, хоть мельницу у запруды, хоть песок с пальмами. А вот токмо одно меня тревожит… чего ж Ванюша Полевичок тебе на выручку не явился? Невже не видел, что в его владениях такое беззаконие деется?

От удивления я едва не выпал из ступы.

- А ведь правда! Это возможно вообще?

- Да как сказать… видать, то не простой морок был, а лично твой, на тебя направленный.

- Не понял.

Бабка права, к здешним фокусам мне ещё привыкать и привыкать.

- Да как тебе и объяснить-то – не знаю, - замялась Яга. – Заклятье то не на поле было наложено, над своими владениями каждому встречному ворожить Ванюша бы ни в жисть не дозволил. Дорогу эту призрачную вы трое с собой из-под земли вытащили, где-то там ловушка была. Вы в неё попали – морок сработал. Но токмо для вас троих, разумеешь?

- Ну так, приблизительно, - неуверенно ответил я. Вечно ты во что-то вступишь, участковый. Между тем мы приземлились, буквально через пару минут подъехали остальные участники нашей экспедиции. Мы находились у западных ворот, за нашими спинами вдаль уходила дорога. Я оглянулся: из окрестных деревень в город стягивался народ. Некоторые махали нам шапками, другие кланялись, просили Бога хранить милицию. Едва рассвело, было часов пять утра, но у деревенских день в принципе начинается рано. Люди шли через ворота нескончаемой вереницей.

Внезапно меня озарило.

- Бабуль, а как же вы..? – я красноречиво кивнул на городскую стену. Яга меня поняла с полуслова.

- Ну дык, Никитушка, нас же много. Фома Силыч, уважь бабушку: съезди к отцу Кондрату, попроси его меня пропустить. А мы уж с участковым тут погодим.

- Всё сделаю, матушка, - чинно кивнул Еремеев. – И Митьку вашего в отделение завезу.

Мы распрощались. Фома увёз стрельца и Митьку, я проследил взглядом, как они проезжают ворота. Мы остались вдвоём. Народ всё не кончался, люди шли и шли – кому за покупками, кому на службу, кому просто по каким делам. Дежурные стрельцы бегло осматривали входящих. Спокойно здесь. Пока на то не будет государева приказа, никого и не обыскивают толком. Я прошёлся вдоль стены.

- Бабуль, а как вы поймёте, что барьеры убраны?

- Да как же ж это не понять можно, Никитушка? Вот есть перед тобой стена, а вот – нету. Как исчезнут они словом отца Кондрата, дык я сразу учую.

- А вы их видите?

- Сказано ж тебе, Никита! Их никто не видит, - бабка искренне поразилась моей недогадливости. Ну а что я мог поделать, у меня это до сих пор в голове не укладывалось: некий невидимый щит, управляемый молитвами и блокирующий доступ в город любой магии. Разве мог я это представить, находясь в своём мире?

Прошло примерно минут двадцать. Мы с Ягой коротали время, болтая о какой-то ерунде. Наконец она повела длинным носом и поудобнее перехватила помело.

- Пора, Никитушка. Убрал отец Кондрат барьеры.

Мы встали в очередь. Ну, это громко сказано, потому что перед нами было два мужичка забулдыжного вида да позади – супружеская пара с козой. Обычные люди. Не прошло и пары минут, как мы оказались в городе. Я поприветствовал стрельцов, и мы с бабкой (она в ступе, я пешком) двинулись в сторону отделения.

***

Неожиданно меня озарило, да так, что я развернулся на сто восемьдесят градусов и принялся лихорадочно оглядываться, ища тех, кто проходил ворота одновременно с нами.

- Что с тобой, касатик? – участливо поинтересовалась бабка, глядя на мою перекошенную физиономию. Я смог лишь выдавить невразумительное мычание, продолжая сверлить взглядом окрестности, но ни мужиков, ни супругов с козой уже не было.

- Никита! – забеспокоилась Яга. – Да что случилось-то?

Убедившись, что никого я не найду (и, более того, даже в лицо их не запомнил), я безнадёжно махнул рукой.

- Упустили…

- Кого? Никита, не пугай меня, старую.

Я глубоко вздохнул и сосчитал до десяти – вроде помогло.

- Простите. Сейчас объясню. В гостинице на Стекольной площади живёт некий иностранец. Живёт он там примерно два месяца, что по срокам попадает на тот день, когда наш отец Кондрат снимал защиту. Да, это может быть простым совпадением, но всё же предположим, что это наш подозреваемый. Недавно он исчез, и вместе с ним исчез боярин Бодров. Так?

- Истинно, - кивнула бабка, пока ещё, видимо, не понимая, к чему я веду.

- Подземный ход ведёт за черту города. Любой, кто владеет магией, может беспрепятственно выйти, но вот войти уже не сможет. А у нашего подозреваемого наверняка остались дела в городе. Он покидает Лукошкино и…

- … и вернуться назад сможет лишь в том случае, если отец Кондрат уберёт барьеры, - сходу ухватила мою мысль бабка. – И отец Кондрат убрал их по моей просьбе. Голова моя еловая, Никитушка! Да ведь это ж меня, дуру старую, из города выманили, тебе ту дорогу проклятую подкинумши! Знал ведь, супостат, что я выручать тебя полечу!

Вот за что я люблю нашу бабулю – так это за то, что она всё ловит на лету.

- Именно так. И я почти уверен, что один из тех четверых, кто проходил ворота вместе с нами, и есть наш подозреваемый. А если вы говорите, что личину натянуть любую можно – так это и коза могла быть.

- Нет, Никитушка, коза – это коза, уж животину от человека я завсегда отличу. А вот насчёт остальных прав ты, сокол ясный, да токмо что нам с того теперь? Вошёл он в город, да и растворился тут – вовек не сыщем. Ох, участковый, с кем же это связались мы…

Я развёл руками. Наш неведомый противник умел просчитывать ходы и заметать следы. К тому же настолько ловко обдурить меня и бабку… её так и вовсе спровоцировали, вынудив выйти из города, - ведь знает же, гад, что защиту не пройдёт, так вон какую шахматную партию разыграл.

А к отделению уже стекались стрельцы с новостями, и новости эти были одна хуже другой. За прошедшую ночь воскресло человек тридцать. Похоже, дело выходит на новый уровень, где мой список уже не имеет смысла. Поставка неживых-немёртвых в Лукошкино вышла на поток. Они шли в город. Если милиция не поторопится, скоро мы все здесь будем окружены мертвецами.

Я, кстати, подозревал, что исчезновение Бодрова со всем этим как-то связано, и сейчас мои подозрения укрепились. Чёрт возьми, что вообще происходит? Они неотличимы от живых. Горожане принимают их с радостью, ведут в дома. Это не кровожадные упыри, не враги, которым один путь – на стрелецкие сабли, - это нечто запредельное, настолько близкое и обыденное, что мне стало страшно. Настолько мерзкого, липкого первобытного страха я, наверно, не испытывал никогда в жизни.