- Да?

- Я это… Помните, позавчера старца в храме щелбаном по лбу отоварил. Так люди бают, преставился он… Батюшка воевода! Не я это! – он взвыл так горестно, что стрельцы у ворот обернулись в нашу сторону. – Я ить это… грех на мне!

- Нет, Митя, это не ты, - с убийственным спокойствием ответил я и едва не добавил так же безразлично: «это мы». Но не стал. – Ты ни в чём не виноват, не переживай. Но больше чтоб без приказа пальцем никого не трогал.

Митька согласно кивнул и шмыгнул носом. Похоже, он и правда связал эти два события. Вот только он в смерти старика был не виноват. Или даже так: был виноват не он. Я помахал дежурным стрельцам на прощание (сегодня мы больше не увидимся, они сменятся ещё до обеда) и выехал на улицу.

***

Фому Еремеева я действительно нашёл на государевом подворье – мы встретились у самых ворот: он выезжал, я, наоборот, заезжал.

- Здоров будь, участковый, ты не по мою ли душу?

- По твою.

- Я ж по твоему заданию ничо не разведал, рано ты.

- Сможешь выяснить для меня ещё кое-что?

- Дык отож, Никита Иваныч, о чём разговор.

- У тебя ж не вся сотня на заданиях, свободные есть?

- Ну.

Мы вместе выехали на Червонную площадь и теперь неспешно двигались вдоль государева забора.

- Отправь парочку в Никольский собор.

- Зачем?

Я вкратце изложил суть задания. Фома слушал, не перебивая, лишь изредка качал головой. Такой поворот дела его озадачил. Меня, впрочем, тоже, но я с этим уже успел свыкнуться. Слева от нас, на противоположном конце площади, сверкала куполами громада Никольского собора. Он возвышался над городом в своём великолепии, напоминая мне почему-то базарную цыганку, увешанную золотыми побрякушками.

- Итак, ты хочешь к ним пробраться, - резюмировал Фома. Я кивнул. Звучало так, словно я планирую вылазку в стан врага. Не подумайте ничего такого, это не закрытая территория с колючей проволокой, собор был открыт для всех. Ну, пока епископ Никон не придумал брать плату за вход. Но их подвалы были недоступны простому прихожанину, а мне кровь из носу требовалось туда попасть, и вот тут начинались проблемы: участковому, который всем боярам как бельмо на глазу, епископ ничего сверх дозволенного не откроет. Даже если прикажет царь. Особенно если прикажет царь, потому что это будет означать нездоровый интерес милиции к подвалам собора. А в подвалах наверняка что-то скрыто.

Короче, мне нужно туда попасть – и я попаду.

- Ребятам я передам, они постараются. Но ты ж знаешь, из моих никто туда не ходит, там дорого. Свечку поставить – золотой выложи, исповедь сколько стоит – я и спрашивать боюсь. Нормально ль сие, вот скажи мне?

- Нет, но, в общем-то, право епископа – переводить весь собор на платную основу. Другое дело, что это уже не духовное заведение, да и вообще мне такой подход не нравится.

Начищенные купола сверкали под весенним солнцем. С туристов, кстати, как я слышал, там берут ещё дороже, но это распространённая практика, в моём мире так же.

- Да не по-людски сие.

- Фома, это бизнес. Епископ не заинтересован в простом народе, он обслуживает бояр, и те довольны. Но за вопросами веры – не сюда. Так бывает, пусть нам это и не нравится. Вопрос в другом. Мне нужно, чтобы к обеду, когда я вернусь, твои ребята привели к нам в отделение дворника, который покажется им наиболее незаметным. Уж как они его с территории выманят – на месте разберутся, я об этом даже думать не хочу.

- Сделаем, Никита Иваныч. Ты ж знаешь, мои ребята за милицию костьми лягут.

- Спасибо, Фома, - я пожал ему руку. – Всё, действуй согласно намеченному плану, я тебя больше отвлекать не буду.

- А сам-то ты куда?

- На Стекольную площадь. Хочу в корчму наведаться, поспрашиваю насчёт боярина.

- Погоди-ка, - Еремеев насторожился. – Ты едешь в корчму на Стекольной площади…

- Да.

- … и рассчитываешь, что там согласятся с тобой разговаривать.

- А что?

- Не согласятся, - авторитетно заявил сотник. – Я это место знаю. Там бояре столуются, хозяину вообще никто не указ. Он защиту над собой великую чует, тебя пошлют оттуда и ворота захлопнут. Тут по-другому надо.

Я удивлённо поднял бровь, Еремеев пожал плечами.

- Ты, Никита Иваныч, не обижайся, но порядков здешних ты не знаешь. Ты думаешь, перед милицией все двери открыты, а оно не так. Здесь не закон, а золото двери открывает.

- Ну, это мы со временем исправим. Но спасибо за замечание. И что ты предлагаешь?

- Давай-ка я тебе десяток ребят в подмогу дам. А ты пока сходи к государю да попроси у него приказ на обыск этого заведения, называется оно «Белый гусь». Действовать будем по той же схеме, что и на Кобылинском тракте, иначе ты ничего не добьёшься.

Я кивнул. В целом звучало разумно. Одна из основных проблем этого дела в том, что половина причастных лиц с нами просто отказывается разговаривать. Я могу топать ногами, жаловаться государю, грозить карами небесными – без толку. Бояре стоят против нас несокрушимой стеной, а я в эту стену бьюсь.

Я не стал терять время и снова отправился на царский двор. Оставил коня у крыльца и вошёл в терем, где изловил первого попавшегося дьяка и потребовал составить мне нужный приказ. Дьяк же потом сбегал в тронный зал, получил на бумаге подпись Гороха и вернулся ко мне. Таким образом, меньше чем через десять минут у меня был нужный документ. Кстати, хорошо, что я не пошёл к государю сам, - он бы задержал меня гораздо дольше, я меньше чем на час к нему не хожу. Ладно, буду посвободнее – загляну, а пока царь всё равно обещал прислать нам записку. Бабка получит, там разберёмся.

Фома ждал меня на том же месте у забора.

- Приказ добыл, - я хлопнул рукой по планшетке.

- А я тут тебе как раз ребят снарядил, они у корчмы ждать будут. Нахрапом бери, грози острогом да каторгой, ну или как минимум что заведение закроешь. Там мужик такой заправляет… скользкий, ничего не боится, но и ты ж не лыком шит. К тому же с эскортом да с приказом от государя, авось и добьёшься чего.

- Попробую, всё равно других версий нет.

- Чудак ты человек, Никита Иваныч, я тебе поражаюсь. Неужели ж ты на полном серьёзе думал, что в корчме, где сам Бодров обедать изволит, тебе хозяин вот так сразу всю правду вывалит, стоит тебе токмо пальцем погрозить?

Ну… сказать по правде, я именно так и думал. Надеялся, во всяком случае.

- Спасибо, Фома. Дальше будем действовать по обстоятельствам. На обед к нам придёшь?

- Приду, коль приглашаешь. Заодно расскажу, что мои узнают.

Он ещё раз пожал мне руку и направил коня через площадь. Я же потащился через весь город на северную окраину, где располагалась Стекольная площадь. Дорогу мне ещё утром описала бабка, в целом я понял, поэтому не заблудился – даже спрашивать ни у кого не пришлось.

История названия площади была довольно прозаичной. В прошлом её окружали питейные заведения, и, как следствие, нередки были драки. В общем, площадь получила своё название по причине систематически усеивавших её осколков бутылочного стекла. Ещё отец нашего государя повелел убрать отсюда пивнушки, а название осталось. Я огляделся.

Корчма на обозримом расстоянии была одна, и возле неё топтались стрельцы из еремеевской сотни. Я действительно не ошибся.

- День добрый, парни.

- Здоров и ты будь, участковый. Фома Силыч нас сюда послал, сказывал, подсобить тебе надобно.

- Я хочу задать несколько вопросов хозяину корчмы, но у нас с Фомой Силычем возникли подозрения, что этот тип откажется со мной разговаривать. Вы мне нужны для большей убедительности. Излишне не усердствуйте, но и себя в обиду не давайте. Постараемся обойтись без жертв.

- Слушаемся, батюшка воевода!

Я привязал коня к столбику у забора, и мы вошли в ворота. Во дворе было чисто, по обе стороны от крыльца красовались клумбы с тюльпанами. Над входом свешивался тяжёлый фонарь, украшенный изящными коваными лианами. Он был, естественно, погашен, но тонкие металлические плети привлекли моё внимание. Красиво. Это вам не трактир на Кобылинском тракте. Я сделал ребятам знак остаться пока снаружи, открыл дверь и вошёл.