Искоса рассматривая сейчас Маргариту, я не мог не сравнивать. У Мышкиных я не сидел вот так чинно, дожидаясь, пока нам принесут чай. Там боярыня рыдала у меня на груди, а потом вполне недвусмысленно попыталась улечься вместе со мной на лавку. Там какие-то непонятные старухи (мамки, няньки, кто они вообще?) завывали громче самой хозяйки, да и в целом было похоже, что вся жизнь поместья держалась на одном боярине. А здесь спокойно. В этом доме все умели держать лицо.

Две девушки внесли чай, расположили подносы на низком столике и так же бесшумно удалились.

- Мадам, сегодня днём ваша дочь сообщила нам, что ваш муж вчера не вернулся домой, и попросила заняться этим делом.

- Я в курсе, - Бодрова скривила пухлые губы. Разговора не получалось. Я не мог избавиться от ощущения, что она в поисках мужа рассчитывает справиться собственными силами. К тому же относилась она ко мне ничуть не лучше, чем сам боярин, я это видел по её лицу. Почему она вообще согласилась меня впустить?

Я хотел встать и уйти, мне своих дел хватало, но не мог так подвести Лариску.

- У вас есть предположения, где и с кем он мог вчера провести вечер?

- В городе с нашими польскими гостями.

- Вы уточняли у ваших польских гостей, так ли это?

- Да.

Она наклонилась, потянувшись за чашкой, и я демонстративно уставился в стену, дабы не любоваться её впечатляющим декольте. Боярыня, кстати, и не собиралась меня соблазнять, и оделась так, полагаю, исключительно по привычке, а в выражении её лица я мог уловить с десяток разных оттенков презрения к моей скромной персоне.

- Во сколько они расстались?

- В десять вечера.

- Куда пошёл ваш муж дальше?

- Не знаю.

Как видите, разговор у нас действительно не задался. Информацию приходилось вытягивать из неё буквально клещами.

- Я собираюсь узнать, не выезжал ли он из города.

Боярыня взглянула на меня, как на умалишённого.

- Мсье следователь, неужели вы думаете, что я этого уже не сделала? Мои люди ещё до полудня побывали на всех четырёх воротах. Мне достоверно известно, что мой муж не покидал город – ни через ворота, ни через подземный ход из поместья.

- Что за подземный ход?

Ей-богу, они стоили друг друга – Бодров и его жена. С ними обоими просто невозможно было вести конструктивный диалог.

Она пожала плечами.

- Самые знатные семьи в городе имеют подземные ходы за городскую стену – на случай чего-то непредвиденного. Эпидемий, пожара… вы же не думаете, что при необходимости бежать из столицы мы будем стоять в очереди к воротам вместе с чернью? Ворот всего четыре, а душ в Лукошкине много.

Я постарался пропустить мимо ушей этот высокомерный выпад. Женщина и так мне не нравилась. Тот случай, когда под блестящей внешней оболочкой скрывается гнилой характер. Познакомившись с ней, я уже не мог представить рядом с Бодровым кого-то ещё. Они и в самом деле потрясающе друг другу подходили.

- Я могу увидеть этот ход?

- Нет.

- Почему?

- Вы не член семьи.

- Я участковый милиционер.

- Это не имеет значения.

Беседа двух глухих, честное слово!

- Мадам, у меня складывается впечатление, что вы не хотите, чтобы я нашёл вашего мужа.

- Мсье следователь, я сомневаюсь, что вам это удастся. В моём подчинении как минимум больше людей, чем во всей вашей бригаде, включая сотню стрельцов Еремеева. Когда дочь предложила мне позвать вас на помощь, я опрометчиво согласилась, потому как у вас уже были успешные дела. Сейчас я вижу, что проку от вас не будет. Прошу простить нас за беспокойство. Выход вам покажут. Лариса, извинись перед господином следователем, что оторвала его от дел.

Боярыня встала, едва заметно кивнула мне на прощание и удалилась. Мы остались вдвоём.

- Простите, что вам пришлось это слушать. Она не всегда такая, правда. Просто она тоже очень переживает, - виновато улыбнулась Лариска.

- Поверьте, я ждал чего-то подобного. Лариса Павловна, если вы так хотите, чтобы этим делом занялся именно я, мне понадобится ваша помощь.

- Слушаю вас. Но недолго, мне нельзя находиться один на один с мужчиной.

- Понимаю, я быстро. Кто возит вашего отца по городу?

- Демьян, кучер. На конюшне его найдёте. Никита Иванович, если вы хотите допрашивать слуг, вам нужно успеть это сделать сегодня. Потом маман опомнится и запретит им с вами разговаривать.

- А конюшня где?

- Налево вдоль забора до конца, там увидите.

- Я понял. Спасибо, Лариса Павловна. Выход я найду, не провожайте.

Когда я вышел на крыльцо, уже почти стемнело. Конь мой, привязанный к столбику, топтался там же, где я его и оставил. Я прикинул, что пешком дойду ещё не скоро, поэтому отвязал его, взобрался в седло и поехал в сторону ворот. Аллея уходила вбок и тянулась дальше вдоль забора. По периметру уже зажгли фонари. Конюшню я нашёл легко, не заблудился, - одноэтажное здание с чердаком. Из приоткрытых дверей доносилось тихое ржание и хруст сена. На ступеньках сидели трое мужчин и что-то жевали, запивая квасом.

- Мужики, кто из вас Демьян?

- Я, батюшка участковый, - один из них поднялся, отряхнул крошки с рук о штаны. – А чего случилось?

- Я здесь по просьбе боярыни. Хочу задать вам несколько вопросов.

- Так это завсегда, ежели боярыня дозволяет. Спрашивай, батюшка воевода, что смогу – отвечу.

- Вы вчера возили вашего хозяина по городу?

- Чего ж токмо вчера, я при нём лет пять уж почитай как. Кожен день, как боярину куда надо, дык везу его. Вона и коляску, и коней могу показать.

- Спасибо, позже.

Кстати, хорошая мысль. Потом дам ребятам Фомы ориентировку, пусть поспрашивают, не мелькала ли в городе коляска боярина – она наверняка узнаваемая, а мне хотелось бы установить порядок его перемещений.

- Куда вы вчера ездили?

- Значится, так. Сначала боярина с сыном повёз к государю. Там ждал долго, часа два наверно. Боярин вышел один, повелел в собор ехать.

- В смысле, площадь пересечь? – Никольский собор же ровно напротив государева терема.

- Истинно. Там тоже долго боярин были, я ужо ждать истомился. Опосля вышел боярин, повёз я его в корчму на Стекольной площади. Там вышел он, да и отпустил меня, сказал, что долго здесь будет. Я вот токмо отъезжал, а к нему, глядь, - поляки. Пан Казимир и с ним мужик какой-то. Одет тоже не по-нашему. Ну, думаю, пить сёння будут, перед венчанием-то барышниным – милое дело. И поехал себе… а с утречка – вона чо.

- Значит, последний раз вы его видели на Стекольной площади?

- Истинно, батюшка воевода.

- А сами вы всю ночь где были?

- Дык это… домой пошёл, чего мне здесь ночью делать? Здесь на ночь токмо охрана остаётся, в три смены они.

Три смены, да по сотне в каждой? Да у нас царя так не охраняют!

- Сколько отсюда выходов? Главные ворота я видел. Другие есть?

- Так отож. Вона, ежели вдоль забора пойдёшь, сначала во вторые упрёшься, а потом в калиточку малую, через неё мы все заходим – прислуга. Чо ж ради нас ворота открывать?

Это я тоже записал. Не знаю, зачем, но вдруг пригодится. Демьян поманил меня в конюшню, где показал двух справных рыжих коней, которых запрягали в боярскую коляску, а потом, уже в каретном сарае, и саму коляску – заграничной работы, с откидным верхом. Похожие я здесь разве что у Гороха видел.

- Батюшка воевода, - заметив, что я собираюсь попрощаться, забеспокоился кучер. – А ежели не найдётся боярин, боярыня ж не погонит нас? Вона Кузьма сидит – он барышню возит, вроде как тоже не при деле останется. А Федот у самой боярыни в услужении, дык ему, получается, одному работа.

- Откуда ж мне знать, я вашу боярыню сегодня первый раз увидел.

- Ведьма она, - прогудел один из оставшихся не у дел мужиков.

- В смысле? – не понял я.

- Ну, бают люди всякое. Но она вона с боярином уж скока лет мирно живёт – эк её золото прельстило. Они ж, Афанасьевы, хоть и знатные, а кабы не последнюю мышь доедают.

Это я бы тоже записал, да, как на грех, погас фонарь, и мужики полезли его зажигать обратно. Я поблагодарил за информацию и откланялся. От кучера пользы для следствия оказалось куда больше, чем от боярыни. Спустя несколько минут я выехал к главным воротам. При моём приближении понятливые охранники запустили механизм, и створки поехали в стороны.