Зашёл на кухню практически при полном параде. Алёна была там. Её волосы тоже оказались влажными – видимо, успела принять душ раньше него. И кофе сварить успела, и бутербродов настрогать. Сидела на табурете, смотрела, как Богдан завтракает, задумчиво так. В этой своей кофточке на тонких лямках, с голыми плечами, с татуировкой. По контуру рисунка (цветок, нераспустившаяся роза, кажется) кожа покраснела, воспалилась. Вообще, здорово девушка поэкспериментировала над своей внешностью за прошедшую неделю. Татушка явно свежая. Если присмотреться к её рукам, можно заметить профессиональный маникюр. Кроме того, она высветлила волосы и проколола ухо, став таким образом ещё больше похожей на Алёшку.

На Алёшку! Чёрт…

Что он сделал?!

Накатила горячая волна стыда. Поддался на провокацию, старый дурак! Что ему стоило ещё в машине прекратить всё это. Сразу сказать: «Не надо, ребята, ни к чему». А он разомлел, расслабился. Ещё бы, так волнительно было ощущать тёплые губы и шустрый язычок Тигры на своей шее, умелые пальчики Алёшки, сквозь брюки массирующие его бёдра и опасно приближающиеся к паху. Сознание пыталось отторгнуть этот эпизод, но тело отзывалось сладкой памятью. Ладно, пусть. Но ведь продолжения захотелось, затащил ребят к себе домой, напоил. Что делать-то с ними собирался? С двумя… Скорее всего, со стороны понаблюдал бы, как они ласкают друг друга. Такое уже было – в Нижнем, с Олегом и Сашкой. Оказывается, всё время хотелось повторить.

Без Олега, да?

Ему назло?

Пацаны-то чем виноваты? Зачем их было в свои разборки с Олегом втягивать? На них отыгрываться – обязательно, да? Это ведь ещё гаже, чем если бы просто желания свои неуёмные не смог удержать.

Желания всё-таки? Тайные страстишки. Долго же выжидал. Не решался. Строил из себя праведника.

Да они сами хотели. Начали липнуть к нему в машине, всё это было очень откровенно. Не показалось ведь. Вовсе они не бедные овечки, не мальчики-одуванчики.

Они юные и глупые. Может, они это по доброте душевной. Эмоции зашкаливают, ласки хочется, а по-другому они не умеют. Не научили их. Бросили в малолетстве в пучину разврата – выплывайте, как знаете. А ты, вместо того, чтобы спасти… взрослая расчётливая сволочь… воспользовался.

Так не воспользовался же! Ушли ведь, удрали, такие высокоморальные дети, такие молодцы!

Они молодцы, а ты…

Молчание затянулось. Алёна посмотрела на Богдана ещё более пристально и с какой-то тревогой.

– Случилось что-то? – спросила она.

– Нет, ничего. Неважно себя чувствую, вот и всё.

– Немудрено, – усмехнулась девушка.

– Вообще-то я не пью, – зачем-то принялся оправдываться Богдан.

– А я не засыпаю на диванах в чужих квартирах. Считайте, что обоюдно извинились.

Её спокойная дерзость раздражала. То, что гостья без позволения хозяйничала на его кухне, было неприятно. В конце концов, он мог бы и сам кофе сварить. С больной головой и дрожащими руками – в самый раз.

Интересно, она с пацанами в сговоре или сама всё распланировала? Или это у него паранойя. Никому ни до кого нет дела, а все совпадения – просто совпадения. Случайные.

– У меня автобус в шесть пятнадцать, – оповестила Алёна.

– Вечера?

Провести целый день в её компании было бы утомительно.

– Утра.

– А сейчас… сколько?

– Без двадцати шесть.

Серьёзно? Он думал – больше.

– Мне в вашу сторону ехать, – поделился Богдан. – Маму забирать из санатория.

– Следующий маршрут в восемь двадцать пять, – известила она.

– То есть мы не вместе поедем, – разочарованно протянул Богдан. Вот так резко расставаться тоже не хотелось.

– Вам же не обязательно так рано, – сказала Алёна, проигнорировав провокационное «вместе». – Соберётесь без паники. А вот мне как раз надо как можно быстрей домой, меня мама ждёт.

– Только мама?

– Ну, сын, папа и кот тоже ждут, но они у меня мужчины самостоятельные. А мама… Вы меня поймёте, у вас ведь тоже. Удачно вам маму встретить! Представляю себе, каково ей без вас, если она даже из санатория напоминала про резиновые сапоги.

Надо же, и это запомнила! Причём, высказала без иронии (мол, экий ты маменькин сынок в свои сорок с лишним), со спокойным пониманием. И двинулась к двери, по пути прихватив брошенную вчера на тумбу с зеркалом в коридоре курточку.

– А сумка? – спросил Богдан.

– Я без неё. Все секреты по карманам, – Алёна похлопала себя по заднице, действительно, из кармана на джинсах торчала кромка то ли блокнота, то ли паспорта в кожаных корках.

– По поводу буклета, – начал Богдан.

– Напишите мне вконтакте, – сказала она. – Найдёте у Алёшки в друзьях. Фамилия моя Задорожных, у меня Чебурашка на аве.

– Я помню, – сказал он, имея в виду даже не фамилию, а как раз Чебурашку. Этот мультяшный персонаж вызвал какие-то смутные ассоциации с социальной сетью, правда, не с контактом, в котором круглые сутки сидели его студенты, а с фейсбуком, не всё ли равно.

Всё-таки Задорожных поразительно была похожа на Алёшку с этой очаровательной белой прядкой на виске. Наклонился, отвёл волосы двумя пальцами и быстро поцеловал её куда-то между щекой и ухом.

– Даже так? – усмехнулась она. Уточнила. – Мне остаться?

– Нет. Идите.

Щёлкнула замком, вышла. Пробежала по лестнице, грохнула дверью подъезда. Видимо, кто-то из соседей ей открыл, а он уже предвкушал, что сейчас спустится и поцелует её ещё раз. Подъезд запирается на замок, не сразу разберёшься, как он действует. А чтобы попасть в дом с улицы, нужен ключ. Только Олег ухитрялся без ключей входить и в подъезд, и в квартиру. Рыжий фокусник, сволочная зараза, самое место ему в этом бродячем цирке.

Все ушли, все его бросили, все – и Олег, и мальчишки, вот теперь и Алёна. Эх, не вышло заполучить её в попутчицы. Мог бы в рейсовом автобусе взять реванш за неудачу во время возвращения с конференции, когда так позорно заснул. А она смотрела тогда на него, спящего. Может, и сегодня. Нет, вряд ли. Вот в автобусе – точно. Ему ведь и прежде массу удовольствия доставляли поездочные знакомства. Просто фетиш какой-то – транспорт. С мальчишками вот тоже… нехорошо вышло. Но как же безумно жаль, что не позволил Алёшке завершить начатого. Что он хотел сделать – минет? Зря остановил, успели бы, он бы быстро кончил. О-о-очень быстро, если бы Тагир так и продолжал вылизывать и покусывать его шею. Ох…

Придёт он в понедельник в училище, первое, что сделает, – разыщет Алёшку, затащит его в туалет, усадит там на подоконник и… И пусть увольняют!

Нет. Нельзя.

Но пофантазировать можно?

Бесстыжие и бесплодные мечты. Не получится ничего.

Почти получилось ведь. Сами начали его соблазнять. Вдвоём. Потом сбежали. Почему? Испугались, застеснялись? Не смогли его поделить? Глупые. Конечно, если бы пришлось выбирать, предпочёл бы Алёшку – всегда нравились шустрые, нахальные, болтливые парни. Но и в тихонях была особая прелесть. Наверное, Тагир в постели такой же нежный и трогательный, каким был Яша. Обоих бы в гостиничный номер с широкой двуспальной кроватью. Или в лес, в палатку – так даже лучше, без посторонних любопытных глаз, без паспортного контроля. Налюбовался бы на пацанов до умопомрачения, потом взял бы каждого, по очереди. Возможно, даже… А почему нет? Позволил бы которому-нибудь из них быть сверху. Тогда, с Олегом, вроде бы неплохо получилось.

Так. Не надо про Олега.

А он точно вписался бы в эту тёплую компанию. Устроили бы оргию. Древнеримскую. Со скандинавским уклоном. Пожалуй, ему уступил бы Алёшку, исключительно ради удовольствия увидеть, как рыжие жёсткие кудри сплетаются с лёгкими, как пух, белыми волосами.

Ушёл – и ушёл. Что ж теперь – плакать из-за него, что ли? Кстати, этот его огненный мальчик, прекрасен, чёрт побери! Может, оно и к лучшему. По-хорошему попрощаться всё равно бы не получилось. Выкрикнул бы ему вслед с полудетской обидой: «Давай-давай, вали в свою Аргентину! Больно ты мне нужен!»

А ведь нужен. Очень. До жути. До боли. До острой боли в сердце. Но – не судьба. Олежка сам так сказал, а уж он-то о судьбе знает куда больше, чем его карты. Однако рыжий осведомлён и о том, как судьбу можно обмануть или договориться с ней. Тогда он вернётся. Если захочет.