– Да, чаще керосин, – кивнула девушка. – Бензин нам для транспорта нужен. А вы разбираетесь…
– Немного. Как парня зовут, который сейчас выступал?
– Виль. А для чего вам? Он…
Олег не дослушал. Метнулся куда-то в сторону. Богдан замер в растерянности. Как так вообще? И что теперь будет?
На смуглую красавицу, вышедшую с огненным веером, практически не смотрел. Гораздо больше его волновало, о чём там, в темноте за деревьями, шепчется Олег с фаерщиком Вилем.
Они вышли к зрителям вдвоём. Олег заколол волосы на затылке, чтобы не мешали, подвернул рукава рубашки. Виль успел переодеться, теперь он был не в гимнастическом костюме, а в джинсах и белой майке. Как слаженно они двигались, перебрасывая друг другу зажжённые факелы! Казалось, эти двое давно выступают вместе. И не только выступают… Пожалуй, один Богдан точно знал, что это не так.
Впрочем, он ни в чём, что касалось Олега, не мог быть уверен. Что ему было известно о нём? Да ничего, в сущности. Они и общались-то – только сейчас сообразил – меньше месяца сейчас да пару недель тогда, в Нижнем. И одну ночь в Москве, в девяносто первом, но тогда не до разговоров обоим было. А казалось – знакомы всю жизнь. Впрочем, сейчас уже и не казалось…
Богдан услышал, как рядом с ним переговариваются девчонки.
– Виль, зараза! – сердито произнесла смуглая фаерщица. – Схлопочет он у меня. Разве можно доверять постороннему человеку? Опасно, огонь ведь.
– Эля, это Локи – бог огня. Ему можно, – успокоила та, что с рюкзаком.
Вот, значит, как…
Почти без интереса посмотрел ещё один номер – девушка с рюкзаком вместе с добровольцем из публики крутила горящую скакалку, а смуглая Эля ловко прыгала через неё, подбирая длинный подол. В кармане тихо курлыкнул сотовый. Взял его трясущимися руками, прочёл эсэмэску от Олега, всего два слова: «Извини. Прощай». Почему-то не удивился.
Не стал отвечать. Что тут скажешь? Он Локи, ему можно.
Как вот теперь добираться ночью из старого города в Заволжский район без денег и документов? Сволочь рыжая!
Вышел на набережную, повернул налево, зацепившись взглядом за транспортный мост через Волгу. Да, в крайнем случае, можно и пешком дойти. Никогда не пробовал. Или переночевать в училище, а с утра занять у вахтёра двадцать три рубля на троллейбус. А ведь завтра (практически сегодня – отметил, поглядев время на телефоне) маму из санатория забирать. Придётся ехать за ней на автобусе. Или тогда уж лучше на такси, к чёрту экономию! Рыжий гадёныш на рыжей машине обещал помочь, а сам… Эх, Локи, Локи!.. Муж женовидный – вспомнилось ругательство из «Старшей Эдды». Обиды на него не чувствовал, в конце концов, сам виноват, надо было думать, с кем спать. Мама вот к рыжему привязалась. Надо будет придумать для неё приемлемое объяснение, почему он ушёл так резко. Журналист ведь он у нас… ну, значит, вызвали на срочное задание.
Подумав о журналистах, вспомнил телевизионщицу Альку Ярцеву. И ту девушку, которая так неумело брала у него интервью для районной газеты. Алёна, кажется. Интересно, что она напишет. Тогда, услышав, что в корреспонденты художница попала случайно, придумал для неё историю о буклете для музея. А ведь действительно нужен такой буклет! Надо бы посоветоваться с Верой. Не хотелось, правда, с ней общаться. Ох, будет Тропинина ехидничать, если узнает, что Олег его бросил ради симпатичного мальчика, уличного актёра. Можно, конечно, и не рассказывать, но, кроме неё, поделиться не с кем. С Юлией Юрьевной или с той же Алькой? Они поймут, но… как-то абстрактно, что ли. Ни одна из них не знакома с Олегом. А вот Вера знает его едва ли не лучше, чем сам Богдан. Почему-то ему так кажется.
Кто-то, подкравшись сзади, похлопал его по спине. Богдан вздрогнул. Обернулся. Увидел невысокого, с восточным разрезом глаз и небольшими усиками мужчину, в котором с трудом признал Фёдора Юрьевича, соседа и коллегу. В художке Федя преподавал детям резьбу по дереву. Учил тому, что умел сам, – работать, может быть, не очень творчески, но быстро и качественно. На всевозможных ярмарках он продавал своих на потоке сделанных ежей, кошек и медведиков, радуя ребятишек и туристов. Вот и на этот раз, видимо, торговал в центре, в «Городе мастеров», а потом отметил праздник. Судя по тому, что стоял, пошатываясь, изрядно так отметил.
– Здорово, Валерьич, – проговорил сосед. – Ты домой сейчас? Поехали, я на колёсах.
– Юрьич, если ты в таком состоянии за рулём, я не рискну, – отмахнулся от него Богдан.
Действительно, не хватало ещё с пьяным водителем попасть в аварию или ухнуть с моста в Волгу.
– Естес-сно не я за рулём, – успокоил мастер. – Нашёл трезвого водителя для моей «ласточки». Вот. Сестрица Алёнушка.
– Добрый вечер, Богдан… Валерьевич, – сказала, чуть запнувшись на отчестве, низенькая блондинка в узких джинсах и короткой кожаной куртке. Ох, да это же…
– Здравствуйте, Алёна, – стараясь выглядеть приветливым, через силу улыбнулся он. – Рад вас видеть. Этот цвет волос вам очень идёт.
– Спасибо, – кивнула она. – Поедете с нами? Фёдор Юрьевич сказал, что по пути.
– Да, мы с ним в одном доме живём, – сказал Богдан.
– Только подождём немного, сейчас ребята подойдут.
«Какие ребята?» – хотел спросить он, но тут же всё понял.
Алёна села за руль вишнёвой «девятки» Юрьича, сам хозяин «ласточки» устроился рядом с ней, чтобы указывать путь (и тут же благополучно вырубился). Богдана на заднем сиденье зажали с двух сторон Алёшка и Тагир. Конечно, если бы не выпитые две банки крепкого пива да не внезапная измена Олега, он не позволил бы студентам никаких вольностей. Но как-то так получилось – даже не притворился спящим, в самом деле слегка задремал. И тихо плавился, как сыр в микроволновке, под невинными ласками, сыпавшимися на него справа и слева. Сначала невинными. А потом… Только когда студент Костров, поцеловав преподавателя в угол рта, потянулся к ширинке его брюк, перехватил руку Алёшки, со всей силы сжал тонкие пальцы.
– Не надо, малыш, – шепнул он. – Не сейчас.
Не «никогда вообще», а «не сейчас», что прозвучало, как обещание. Алёшка чуть отстранился. Богдан руку мальчишки не отпустил, а прижавшегося к его плечу сонного Тагира другой рукой обнял за талию. Так и ехали. К счастью, никто ничего не заметил: пьяный Фёдор продолжал дрыхнуть, а Алёна сосредоточенно вела машину, не до пустяков ей было.
Поплутав по дворам (Богдану пришлось объяснять, куда поворачивать, а в темноте это затруднительно), они притормозили у подъезда. Разомлевшего Федю сдали с рук на руки ожидавшей его супруге, а остальную компанию Богдан зазвал к себе на чай. Вскипятил воду, нарезал лимон, выставил на стол оставшиеся пирожки Олеговой выпечки и конфеты. Мальчишкам, пока Алёна ходила мыть руки, плеснул в заварку коньяку, себе и гостье налил легально, в пузатые рюмки. Ребята вывалили на стол свою долю угощения: разноцветные мармеладки и помятый пряник, украшенный надписью «С Днём города!».
Пока чокался с Алёной «за неожиданную встречу», закусывал коньяк лимоном, выслушивал её рассказ, как отнеслись к статье о конференции в редакции, смеялся шуткам ребят, всё время прикидывал, как бы поаккуратнее отправить девушку на такси в эту Ключню… Лучню к обожаемому сынуле, а пацанов оставить на ночёвку. Отлучился буквально на пару минут в спальню бросить на кровать свежие простыни и достать из шкафа пару-тройку больших махровых полотенец. Ну, ещё смазку и презервативы положить рядом с кроватью – вдруг понадобятся. Когда, выполнив все приготовления, заглянул на кухню, увидел, что там никого нет. Мальчишки сбежали. Алёну обнаружил сладко спящей на диване в гостиной. Шёпотом выругался. Укрыл девушку пледом, сам вернулся в спальню, в несколько глотков осушил прихваченную из кухни начатую бутылку коньяка и рухнул на кровать, не раздеваясь.
Проснулся с ломотой в затылке, тянущей болью в спине и острой резью в желудке. Что удивительно, старой развалиной себя не чувствовал. Видимо, потому что основной проблемой оказался утренний стояк. И в гостиной – Алёна, мимо которой предстояло как-то пройти и не запалиться. А то ведь примет на свой счёт, кто знает, что у этих женщин на уме. Взял из шкафа спортивные брюки, трусы и футболку и, прикрывшись этим свёртком, попытался преодолеть расстояние от спальни до ванной. Через гостиную. Девушки там, кстати, не было, оно и к лучшему, не стал даже раздумывать, куда она могла подеваться. Контрастный душ решил все проблемы, даже боль в желудке ослабла, осталась лишь лёгкая тошнота. Вытерся одним из приготовленных с ночи полотенец, грязную одежду забросил в машинку, надел свежую. Почистил зубы, провёл расчёской по мокрым волосам.
