Правда, в итоге сдалась. Потому что… ну, в прошлую субботу дочь «шастала» по работе, за которую в начале следующего месяца ожидался гонорар. До этого на форум съездила тоже не просто так, взялась после него за эскизы для лагеря, а те, выложенные в интернет на всеобщее обозрение, как раз и притянули заказ на роспись стен пиццерии. За эту работу Алёна, кстати, получила уже нехилый аванс, часть денег отдала маме на расходы, кое-что ушло как раз на изменение имиджа, а на оставшиеся можно было скататься в Славск. От скорости и комфорта Алёна на этот раз решительно отказалась, «наши люди в булочную на такси не ездят», отправилась на неудобном, но экономичном автобусе. А что такого? Натянула обтягивающие бёдра и ягодицы новые чёрные джинсы (мама снова недовольно хмыкнула), поверх топика накинула одолженную у Динки короткую кожаную курточку, тоже чёрную. И поехала. Во второй половине дня, конечно, а с утра успела развесить постиранное бельё, сварить суп из крапивы и щавеля, намыть до блеска полы. Чтобы если уж и «шастать», так без угрызений совести.

В Славске никому звонить не стала, решила сначала прогуляться по знакомым улицам старого города. И увидела Алёшку. Парень был, как и она сама, весь в чёрном. Сидел на складном стульчике под аркой у стен белой башни (остатка крепостной стены). Перед ним стоял этюдник на коротких ножках. Остро отточенными цветными карандашами Костров рисовал портрет тонкогубой остроносой девушки с каштановыми прямыми волосами. Её подружки стояли за его спиной и пристально следили за процессом работы, сама модель на таком же, как и у художника, хлипком табурете вертелась волчком. Алёшка был спокоен, молчалив и работящ. Рисовал и рисовал. Улыбался даже. Алёна позавидовала его терпению. Сама таких клиентов поубивала бы.

Наконец, девушка забрала портрет, свёрнутый в трубку, расплатилась и ушла королевской походкой, свита потянулась за ней. Алёна тут же набросилась на художника с объятиями.

– Ух, какая ты! – воскликнул Костров. – Вживую ещё лучше смотришься, чем на фотках. Ну-ка, покрутись!

Алёна повертела головой, покачала бёдрами, хвастаясь и причёской, и джинсами.

– Класс, правда-правда – оценил он. – Все мужики твои.

– Мне все не нужны, мне – один-единственный.

– Который из фейсбука? Встретились всё-таки, да?

– Ну… что-то вроде того, – кивнула Алёна, ничего не уточняя и не раскрывая инкогнито. Сказать, что его преподаватель Репин и есть её тайная любовь, так и не решилась. Подумала, что таким признанием подчеркнёт разницу в возрасте между собой и студентами. Не хотелось этого. Им она ровня, сестра – даже не старшая. И это была почти не игра, она действительно ощущала себя на беззаботные семнадцать, максимум двадцать лет. А не на дурацкие паспортные тридцать.

С противоположной стороны арки взревел баян. Алёна вздрогнула, обернулась. Там небритый мужичок в тельняшке собирал сотки с прохожих, распевая «Раскинулось море широко».

– Никто не пробовал заплатить ему за то, чтобы замолчал? – поинтересовалась Алёна.

– Думаю, он бы обиделся. Он же считает, что умеет петь, – сказал Алёшка. – А жаль, хорошая идея. Этот Кобзон недоделанный мне всех клиентов распугал. А, ладно. Я тут с восьми утра сижу не жравши и скоро начну ненавидеть людей. Пока этого не случилось, давай разыщем Тигру и все вместе где-нибудь перекусим.

– Отличная идея, – кивнула Алёна.

Алёшка принялся складывать этюдник и стулья. И тут подошёл толстый парень со стрижкой почти под ноль, в серых летних брюках и белой рубашке, в левой руке он держал пиджак (снял – видимо, жарко стало), в правой – банку пива, из которой поминутно прихлёбывал.

– Костров, радость души моей! – воскликнул он, всем весом придавливая Алёшку к стене и ухитряясь при этом ни капли не пролить из банки.

– Привет, Ласочкин, – без особого восторга проговорил Алёшка.

Толстый, продолжая удерживать мальчишку, что оказалось непросто, когда обе руки заняты, зашептал ему что-то на ухо. Алёшка мотнул головой. Тот продолжал уговаривать весьма настойчиво. Алёшка оттолкнул его обеими руками.

– Нет – это значит нет, Гена. Без вариантов.

– Цену набиваешь, сука! – взревел толстый Гена Ласочкин.

– Не ори на меня, пожалуйста, – донёсся до Алёны звучавший с надрывом голом Алёшки. – Здесь, знаешь ли, моя… сестра.

– А мне насрать! – он смачно сплюнул под ноги и с силой швырнул пивную банку, она ударилась о стену памятника архитектуры и прикатилась Алёне под ноги, обрызгав её. – Увидимся ещё, сучонок!

– С хуя ли мы вдруг увидимся, придурок! – заорал вслед уходящему Алёшка.

Алёна запихнула складные стулья в клеёнчатую сумку. Алёшка поднял этюдник. У него мелко дрожали руки.

– Всё настроение испортил, гад, – пробормотал он.

– Кто это? – спросила Алёна.

– А! Друг детства, – поморщился Алёшка.

– Чего он от тебя хотел?

– Чтобы я ему отсосал в соседнем подъезде. Пока жена и тёща дитё в коляске катают.

– Ничего себе, – поразилась Алёна. – Так тоже бывает?

– Сплошь и рядом. Поэтому с посторонними легче, не знаешь всего такого. Слушай… ничего, что я сказал, будто ты моя сестра?

– Да ладно, мог бы и мамой назвать, – через силу улыбнулась она.

– Для мамы ты слишком молодо выглядишь. С этой причёской – вообще как из десятого класса.

– Спасибо, сынок, я старалась… А мы с этими вещами будем по городу ходить или их можно где-то оставить?

– Можно. Я сейчас…

Алёшка метнулся в магазин дешёвой одежды через дорогу и вскоре вернулся без сумки и этюдника, зато с полными карманами карамели.

– Повезло, тётя Нина на смене, бабушкина подруга, – объяснил он, угощая конфетами Алёну и себе запихивая в рот сразу пару штук. – Бабушка раньше тоже здесь работала, а теперь в «Магните» рядом с домом. Как-нибудь я тебя с ней познакомлю. Не сегодня.

– Да, сегодня мы идём искать Тигру, – напомнила Алёна.

– Ага. Он тут недалеко, в детском парке, на программе для малышей.

– В костюме тигра? – пошутила Алёна.

– В костюме панды, тигриного у них не нашлось, а зря, – вполне серьёзно отозвался Алёшка.

В парке они подождали, пока дойдёт до финала мероприятие для детей. Точнее, Алёна ждала, сидя на скамейке и доедая Алёшкины конфеты, а Костров заскочил в центр хоровода и, похоже, радовался возможности попрыгать и покричать не хуже шестилетних сорванцов. Аниматоры, две девицы в клоунских нарядах, ничуть не удивились и великовозрастное чудо не выгнали. Наоборот, кажется, были довольны. Когда всё закончилось, запрягли парня собирать реквизит и грузить в машину аппаратуру. Затем, попрощавшись с аниматорами, подскочили к Алёне оба. Она тут же повисла на шее у раскрасневшегося от долгих плясок в жарком мохнатом костюме Тагира.

– Тебе хоть заплатили? – строго поинтересовался Алёшка.

– Записали номер карты, обещали перевести, – отчитался Тигра.

– А у меня наличка, – Алёшка показал скомкавшиеся в карманах купюры. – Гуляем!

С ними гулять было весело. Развлекались совершенно по-детски и абсолютно на трезвую голову. Алёшка признался, что у него «не пивное» настроение, а Тагир никогда не употреблял алкоголь, и это, как он сам объяснил, не из-за мусульманских убеждений, а просто у него «организм такой».

– Однако травку твой организм принимает, – подколола Алёна, припомнив второй день форума.

– Больше не буду, мамочка, честное слово, – дурашливо поклялся Тигра. Алёшка расхохотался, картинно заваливаясь на скамейку.

– Так! По-моему, вы уже. Когда успели? – поинтересовалась Алёна.

– Совсем нет, – замахал руками Алёшка. – Тебе показалось.

Может быть, и не соврал.

Втроём они до умопомрачения накатались на всех качелях и каруселях в парке. Поднялись над городом на свежесмонтированном и торжественно открытом с утра представителями мэрии колесе обозрения. Правда, при упоминании об этом пафосном событии, которое Алёна успела углядеть краем глаза в областных теленовостях, Алёшка фыркнул, как рассерженный кот, и глаза его превратились в злые щёлочки, так что она поспешила перевести разговор на другую тему. А ещё мальчишки сводили гостью в городской музей на бесплатную в честь праздника экскурсию, заставили проехаться верхом на украшенной блёстками и перьями рыжей лошади и попытались скормить ей (не лошади, Алёне) едва ли не всё мороженое, повстречавшееся на пути. По крайней мере, сортов десять она точно продегустировала за безумные полдня. И вдохновенно болтали всю дорогу, разумеется. Тигра, как всегда, больше улыбался и отмалчивался, а Алёна с Алёшкой спорили о современной и классической живописи, наперебой высмеивали дизайн праздничного убранства улиц в тех местах, где он виделся им слишком пышным и нелепым, взахлёб делились историями из жизни – домашней, училищной и прочей общественной. А ещё слушали любительский рок-концерт на маленькой сцене и громкое чтение стихов у памятника хмурому бородатому поэту, словно сошедшему с картинки в школьном учебнике.