Мой светлый учитель и друг
Профессор Добротворская, какой я её знала
…У Татьяны Евгеньевны был дар врача и дар педагога. К этому добавлялись ее обаяние, интеллигентность, уважение к практическим врачам – и неудивительно, что кафедра профессора Добротворской была востребована в масштабе страны…
…К таким людям, как Женя, нельзя подходить с обычными мерками. Он озарял нас своим светом и внезапно, безвременно погас…
Мой светлый учитель и друг
Последние месяцы учёбы в 1-м Московском медицинском институте им. ИМ. Сеченова. Мы – субординаторы, т. е. уже не студенты, но пока не врачи, впереди выпускные экзамены. Нас объединили в группы по будущей специальности и продолжают совершенствовать наши знания. Я в группе терапевтов на кафедре госпитальной терапии. Все в оживлённом ожидании первого занятия; тема – артериальная гипертония, во все времена актуальная, многозначная, но для нас пока во многом умозрительная. Фамилия преподавателя, ассистента кафедры – Добротворская, – ни о чём нам не говорит. И вот в аудиторию входит молодая красивая женщина с копной тёмных волос: живое, открытое лицо, внимательный, приветливый взгляд… Первое занятие вылилось в очень яркую, глубокую по содержанию лекцию. Оно открыло для нас много нового, интересного, о чём мы не слышали за годы учёбы. Уже потом мы узнали, что артериальная гипертония и её некоторые аспекты были темой кандидатской диссертации Добротворской, а руководителем выступил сам Леонид Александрович Мясников, корифей русской кардиологической науки. Татьяна Евгеньевна была одной из его любимых учениц.
Мы сразу подпали под обаяние молодого ассистента. Кстати, это был один из первых рабочих дней Татьяны Евгеньевны на кафедре госпитальной терапии в 1-м ММИ, но для нас – один из последних! Если бы с самого начала Татьяна Евгеньевна нам преподавала, мы могли бы считать себя счастливчиками.
Татьяна Евгеньевна Добротворская, ассистент кафедры терапии в 1-м ММИ
Мне повезло больше других Как активного председателя студенческого научного общества на лечебном факультете (моя научная студенческая работа была удостоена диплома, а я – поездки на стажировку в Прагу, в Карлов университет) меня оставили в клинической ординатуре, и наше общение с Татьяной Евгеньевной продолжалось.
Учась в ординатуре, я продолжала заниматься начатой ещё в терапевтическом кружке научной работой.
Потом сдала экзамены в заочную аспирантуру, мне предложили место старшего лаборанта на кафедре и дальнейшую работу над диссертацией, тема которой определилась в студенческом кружке – кардиогенный шок при инфаркте миокарда: планировалось рассмотреть роль поджелудочной железы как шокового органа, в частности, роль вырабатываемого ею фермента – эластазы. Ассистент, назначенная моим научным руководителем, специализировалась больше в гастроэнтерологии, нежели в кардиологии, да к тому же была секретарём парторганизации кафедры, что сильно отвлекало её от науки. Возможно, поэтому более интересной для меня оказалась практическая медицина, я это остро почувствовала. Была горечь разочарования. Назначили бы тогда моим руководителем Татьяну Евгеньевну, думаю, всё было бы по-другому. Так высоко я определила для себя планку учёного-кардиолога. Получить учёную степень для престижа? Нет, это не моё.
Наталья Мацуева. Студенческие годы
К удивлению сотрудников кафедры, я окончательно и осознанно решила оставить научную стезю, посчитав, что практическому здравоохранению принесу больше пользы. Скажу честно, прожив годы и имея за плечами немалый стаж работы, я никогда не пожалела об этом А то, что когда-то в студенческом научном обществе и в ординатуре много времени посвятила работе над диссертацией (делала обзор специальной литературы, занималась экспериментальной частью, сдала кандидатский минимум), меня многому научило: работе с научной литературой, умению анализировать, делать обобщения, выводы.
Ещё во время моей учёбы в ординатуре Татьяна Евгеньевна стала доцентом. Она активно читала лекции, проводила клинические разборы. Меня поражали её клинические осмотры пациентов. Татьяна Евгеньевна внимательно выслушивала и так же внимательно, без спешки, осматривала больного, большое значение придавала анамнезу, скрупулёзно изучала анализы, электрокардиограммы (обязательно все ЭКГ, а не одну последнюю), выявляла главное для постановки диагноза и лечения. И в клинических осмотрах, и в лекциях Добротворской чувствовалась глубина её знаний, эрудиция. Это была настоящая школа врачебного мастерства.
В 1980 году Татьяна Евгеньевна защитила докторскую диссертацию на актуальнейшую тему: хроническая сердечная недостаточность – и вскоре перешла на новую работу в Институт усовершенствования врачей (ЦИУ, ныне РАМПО – Российская академия медицинского постдипломного образования). Мне казалось, что работа с уже сложившимися врачами для Добротворской была более интересной и плодотворной, нежели со студентами. Она стала профессором кафедры терапии.
Наши контакты с Татьяной Евгеньевной с годами переросли в дружбу. Она по-прежнему хотела привлечь меня к научным исследованиям, мы даже осуществили совместную работу по теме «Антиаритмический эффект кордарона у больных с нестабильной стенокардией и инфарктом миокарда», которую опубликовал журнал «Клиническая медицина» (№ 11,1989). Были у нас и совместные опубликованные работы по клиническим испытаниям ряда антигипертензивных препаратов. Но дважды в одну воду не входят, говорила я Татьяне Евгеньевне. Да и к тому времени учёная степень кандидата наук несколько девальвировалась: её всеми путями хотели иметь даже те, кто не заслуживал высокого звания. И ещё мне не хотелось, чтобы в нашу с Татьяной Евгеньевной дружбу привносились её вынужденное покровительство и моя зависимость. Наша дружба была в высшей степени бескорыстна.
Молодой врач Мацуева у постели больного
В 1989 году Т.Е. Добротворскую избрали заведующей кафедрой терапии РАМПО. Это была высокая оценка её эрудиции, научных достижений и в целом её личности врача и клинициста. Кафедра имела давние замечательные традиции, у её истоков стоял крупный учёный-кардиолог и врач профессор М.С. Вовси, в 50-х годах осуждённый по сфабрикованному «делу врачей» и после смерти Сталина реабилитированный; на кафедре ещё оставались его ученики. В разное время кафедру возглавляли известные учёные профессора ЗА. Чернов, Ф.В. Остапюк. Здесь работал М.И. Кечкер, один из патриархов электрокардиографического метода диагностики при заболеваниях сердечно-сосудистой системы, автор замечательного руководства по ЭКГ, которым многие хотели обладать. Сотрудники кафедры встретили Т.Е. Добротворскую с некоторой долей скепсиса: молода, тем более женщина, и, по их мнению, ещё ничем себя не проявившая…
Татьяна Евгеньевна достойно продолжала традиции своих предшественников и, будучи клиницистом от Бога, в поставленный на высоком уровне процесс обучения курсантов, как мне казалось, в большей степени с «функциональным» уклоном, привнесла немалый «клинический» объём и собственный опыт. С её приходом на кафедре утвердилась практика клинических разборов, клинических осмотров, утренних конференций с подробным анализом диагностики и тактики неотложных и лечебных мероприятий. Причём всё это проводилось не формально, не наспех, а очень обстоятельно и подробно.
