— Обещай мне…заботиться о нём…как я.

Я видела, как ей было тяжело говорить, но не хотела давать обещаний. Она ведь не может нас бросить. Она мать, а мать никогда не оставит своего ребёнка!

— Айша… — обессилено завыла я.

— Обещай, Лейла…стань мамой моему Ильясу…Умо-ляю, — ей становилось говорить все труднее, но она не переставала этого делать, — на коленях прошу…

— Молчи, Айша, молчи! С тобой все будет хорошо! Ты сама воспитаешь сына. Не сдавайся, Айша. Борись ради сына, — сквозь рыдания пыталась я достучаться до неё.

Девушка медленно покачала головой и уже совсем тихо попросила:

— Обе-щай мне.

Закрыла глаза, проглатывая слезы. Дрожащими руками я сильнее прижала к груди малыша и кивнула:

— Я обещаю, Айша. Обещаю.

Подруга облегченно выдохнула в последний раз:

— Спа-сибо.

Её глаза остались открытыми, а рука, держащая ладошку сына, обессилено упала. Меня накрыла настоящая истерика, когда я больше не услышала мерного писка приборов. Аппарат странно запищал, сводя меня с ума, в палату вбежали еще трое врачей, когда тот, что рядом со мной закричал "она потеряла сознание".

— НЕТ, АЙША, НЕ УХОДИ! АЙША! — С криком я бросилась к подруге, но несколько врачей буквально оттащили меня от неё и вывели в коридор, как раз в руки Амиру, который только что прибежал.

— Спаси её, Амир, умоляю тебя!

Я готова была на коленях просить, лишь бы он смог её вытащить из вечного чёрного плена. Ноги уже не держали меня, и я вот-вот могла рухнуть на пол.

Чувствовала, как воздуха стало не хватать, и земля уходила из-под ног. Последнее, что отчетливо отпечаталось в сознании, это как передала Ильяса в руки эль-Хади со словами «я сейчас упаду» и медленно осела на пол. Крепкие руки не дали мне упасть, и я все ещё была на грани сознания, поэтому всех окружающие слышала.

— Саид, присмотри. И чтобы ни один волос… — пригрозил Амир. Этот самый Саид дал мне понюхать какую-то гадость, напоминающую нашатырь.

Я широко раскрыла глаза и откашлялась. Под мои возмущения мужчина проделал это несколько раз и мне стало лучше. В этот момент я заметила, как Амир передаёт плачущего Ильяса в руки медсестры и что-то ей говорит.

Во мне поднялась волна гнева и я подскочила к ней, отбирая малыша.

— Отдай мне его, слышишь?! Это мой ребёнок!

В этот момент мной руководили эмоции. Сама не понимала, что творю. Я ведь обещала ей заботиться. Я с самого начало любила мальчишку, и теперь он остался без мамы. Не могу позволить ему ощутить те же пустоту, и пройти страдания, через которые прошла я.

Шокированная медсестра не хотела отпускать дитя, но посмотрев на Амира и дождавшись его разрешения отдала мне Ильяса.

— Тише маленький. Я с тобой, — шептала я притихшему малышу, укачивая его на руках.

— Останься с ними и выдели палату. Саид будь рядом, — отдал Амир последние указания медсестре и телохранителю, что был со мной все это время, и вошёл в операционную к Айше.

Нас с Ильясом расположили в просторной палате. Мальчик капризничал и мне показалось, что он проголодался. Я озвучила свои мысли медсестре, и уже через несколько минут она принесла для малыша кашу и компот из столовой.

Я заглушила свою боль и все внимание уделила малышу, который поел и уже сладко спал на моих руках. Теперь, когда он уснул, я вновь вспомнила последние события сегодняшнего дня.

Слезы катились из глаз и капали на белую кофточку малыша. Быстро стёрла с щёк мокрые дорожки и поцеловала спящего Ильяса. Жаль, что он не взял ничего от матери. Ребёнок целиком и полностью был похож на отца, за исключением цвета глаз, которые были серыми, как у Айши.

Мои глаза, опухшие от слез, готовы были вот-вот закрыться, но я не хотела засыпать. Нужно выйти и поговорить с Амиром, узнать об Айше, но вопреки моим желаниям, глаза все же закрылись, и я уснула. Проснулась, когда почувствовала, что под боком в какой-то момент стало холодно. Резко открыла глаза и увидела удивительную картину, как Ильяс, по-тихому, выбирается из койки.

— Ты куда это собрался? — Спросила мальчишку, протягивая к нему руку.

Мою ладонь приняли и потянули к дверям, где все ещё находился Саид. — Вы не подскажите, где сейчас Амир эль-Хади? — Спросила охранника. — Он с госпожой. Вас велел отвести домой, как проснетесь.

Как домой? А ребёнок?

Я сильно сомневалась, что мне разрешат его забрать на одну ночь к себе и поэтому пришлось просить:

— Я бы хотела остаться сегодня с Ильясом. Передайте, пожалуйста, господину мою просьбу.

В ответ мужчина кивнул и вышел за дверь. Вернулся уже через несколько минут.

— Хорошо, поехали.

***

Вскоре мы втроём вошли в квартиру, где оказалась одна лишь Марта. Когда она подошла ближе, я заметила, что её глаза были припухшими от слез. Под глазами пролегли тени, а во взгляде читалась грусть.

Мы скомкано поздоровались и направились в детскую, куда уже спешил Ильяс. Мальчик полз, о чем-то болтая на своём, а мы им залюбовались, каждая, думая об Айше.

В комнате я заметила большую кровать, которой ещё на прошлой неделе здесь не было. На мой немой вопрос Марта тихо ответила:

— Ильяс часто капризничает и Айше нередко приходилось оставаться здесь ночами. Порой она засыпала в кресле, и в один из таких дней Амир застал её спящей у кровати сына. Тогда решено было поставить здесь кровать для Айши. Её собрали только вчера и на ней ещё никто не спал, — под конец голос женщины охрип, будто сухой ком в горле застрял, — словно знали, что ты здесь окажешься.

С глаз женщины потекли слезы, которые она тут же поспешила убрать ладонью.

— Прошу прощения, мне нужно отойти, — Марта спешно покинула комнату, и мы с малышом остались здесь в полном одиночестве.

Я переодела племянника в свободную домашнюю одежда

и разложив на полу игрушки, села рядом. Время медленно близилось к вечеру. Я не раз порывалась узнать у Марты номер Амира и позвонить ему, но в последний момент сдерживалась.

А вдруг в это мгновение решалось что-то очень важное, касаемо подруги? Я решила подождать до ночи, и если он не объявится, то я точно позвоню.

На часах было почти семь вечера. Папа совсем скоро уже должен вернуться домой. Решила достать из сумки телефон и положить его на видное место, на случай, когда он станет звонить. Я отыскала мобильный на дне сумки и на засветившемся экране показалось оповещение о пропущенных звонках: четыре от папы и десять от Романова. О Дана после случившегося у торгового центра я и не вспомнила и говорить с ним сейчас мне не хотелось. Решила набрать родителю и сказать о своём местоположении. После нескольких длинных гудков я услышала обеспокоенный голос отца:

— Лейла, ты в порядке?

— Да, пап. Я у Айши дома, — имя подруги с хрипом вырвалось из груди.

— Я уже знаю. Мне Амир звонил, — отозвался он, — ты держись там, дочка. Хочешь я приеду и заберу вас к нам домой?

— Нет, папочка. Ильясу будет комфортнее в своем доме и кроватке.

— Хорошо, дорогая. Только…это единственный раз, когда ты ночуешь…вне дома, — папа делал значительные паузы, подбирая правильные слова, — к тому же я согласился только потому, что в доме есть женщина. Ты понимаешь меня, дочь?

Конечно, я понимала. Незамужней девушке ночевать в пустующем доме с посторонним мужчиной считалось верхом неприличия.

— Да, папа.

— Если будет плохо или тебя обидят позвони, и я тут же за тобой приеду. — Спасибо. Я буду в порядке.

Попрощавшись с родителем, я отправилась искупать Ильяса. Это было не первое купание малыша, на котором я присутствовала.

Я несколько раз приходила к Айше в тот момент, когда она собиралась купать сына. И я, естественно, принимала участие. Правда, это происходило только когда мальчик был помладше, и я всего лишь развлекала его брызгами, а купанием занималась его мать, которая ловким движением умудрялась сама справится с ребёнком.

Почему это происходило редко? Признаться честно, после случая, что произошёл за нашим единственным совместным ужином в доме эль-Хади, мы с Айшей решили, что мне не стоит появляться у них, когда дома мог быть Амир. Я приходила в гости к подруге, только когда её муж был на работе. Он всегда возвращался домой по-разному, и иногда мы с ним все-таки сталкивались в доме. И те редкие взгляды, которые я ловила на себе, мне совсем не нравились.