— Ага!

— Не, ну мы тебе точно все должны!

— И не говори! С меня пиво! — послышался крик откуда-то с другой стороны ёлки.

— Эй, вы слышите? — подняв кверху палец сказал Курт.

Из окопов французов была слышна медленная игра на гармони и пение. Выглянув из своих окопов, германцы увидели ряды касок, будто бы прямо в окопе шло построение. Они стали слушать и, вскоре, французы перестали петь.

— Матт, ты плачешь? — удивлённо спросил Курт.

— А? Слегка — утирая слезу сказал Маттиас — О доме напоминает… О брате…

— А ну-ка парни, давайте нашу! — Курт приобнял Маттиаса и начал петь:

O Tannenbaum, o Tannenbaum,

Wie grün sind deine Blätter!

Остальные солдаты тут же подхватили:

Du grünst nicht nur zur Sommerzeit,

Nein auch im Winter, wenn es schneit.

O Tannenbaum, o Tannenbaum

Wie grün sind deine Blätter!

— Курт, а ну глянь! — крикнул ему какой-то солдат.

Над окопом французов поднялся белый флаг. За ним вылез пехотинец, потом ещё несколько, и ещё, и ещё.

— Готовсь! — прокричал командир. Все тут же нацелили винтовки на идущего врага…

— Стойте! Они безоружны! — закричал Маттиас и тут же выпрыгнул из окопа. К нему рядом подскочил Курт, к нему ещё пара солдат с какими-то свёртками, бутылками. У французов в руках так же были какие-то предметы, явно не военного назначения.

Казалось, все, кто были в окопах, вышли на нейтральную территорию. Да ведь так оно и было. Кто с чем. Это было невообразимое зрелище — французы и немцы жали друг другу руки, обнимались, дарили подарки и так происходило по всей линии фронта и не только во Франции. Где-то разбили площадку и начали играть в футбол, где-то солдаты сбились в группу и стали петь песни, распивая вино и заедая его тем, что кто-то с собой принёс. Война будто остановилась. Совсем. Так, прошли часы, и настала пора вновь возвращаться в окопы.

— Эй, солдат! — Маттиас крикнул какому-то французу, и тот подошёл к нему.

— Чего такое?

— Клод. Клод Мартен — Маттиас произносил фразы на ломаном французском, пытаясь объяснить солдату, что надо передать письмо в часть.

— Ааа! — улыбнувшись понял солдат. Тут же он сделал серьёзное лицо, будто что-то вспомнил, и достал из кармана лист, дав его Маттиасу.

— Матиас Бэкьер — постучав по листу пальцем сказал француз. Матт протянул ему руку и указал на себя пальцем.

— Маттиас! — улыбнувшись сказал он.

— Жан… — Жан пожал ему руку и они разошлись по своим окопам.

— Эй, Жан, что случилось? — рядом присел Клод — Друга нашёл?

— Нет… Клод…

— Что такое? — уже с более серьёзным видом спросил он.

Жан протянул ему лист бумаги и Клод уставился на него с огромным удивлением.

Братец.

Наши части ещё никогда не стояли так близко друг к другу. Пишу это письмо вот сейчас, утром, на руинах дома прямо перед вашим окопом. Дурак… Стоило это сделать ещё ночью. Я никак не смог тебя найти, прости меня за это. Но зато ты знаешь, что я жив и невредим о чём, собственно, тебе и доношу в этом письме. Не волнуйся за меня, я переведён в часть, не участвующую в арьергардных боях. Надеюсь, с тобой тоже всё в порядке. Прилагаю тебе письмо от мамы и пироги, которые она мне отослала. Да, я придумал кое-что. Можно будет отправлять мои письма тебе, вместе с мамиными. Вернее, это она будет их отправлять. Не знаю пока, будет ли это работать, но я попробую. И всё же, даже если мы не рядом, пускай и так близко были к этому — счастливого тебе Рождества, братец!

— Маттиас

— А, точно! — Жан достал свёрток и передал его Клоду — Ты в порядке? Я такой идиот, он ведь сам передал мне это письмо, надо было тебя звать… Прошу, прости меня…

— ЧЁРТ ВОЗЬМИ ЖАН!

— Прошу…

— ОН ГЕНИЙ!

— Как?..

Клод засмеялся и приобнял Жана.

— Мой братец чёртов гений! Я передал ему письмо, а он мне! Это же лучший подарок, какой только может быть!

— Боже… Клод… — Жан улыбнулся и приобнял Клода в ответ.

— Где Эмиль? Я обязан рассказать ему об этом!

Дорогой брат!

Я надеюсь это письмо найдёт тебя, будь ты по ту сторону нейтральной территории или по ту сторону фронта вообще. Написал я его как только увидел, как ваши солдаты идут навстречу нашим. Это хороший шанс, я уверен. Такое вряд-ли больше случится. Прилагаю тебе свежее письмо мамы, хотя, полагаю, оно уже могло до тебя дойти в виде копии. Я не могу перестать о тебе волноваться, очень надеюсь, что ты жив. Боже, пусть это будет так. Мама прислала мне тёплые носки, но я и так не особо мёрзну, поэтому передаю их тебе. Надеюсь, что мы все останемся людьми и это событие произойдёт вновь. Храни себя и будь осторожнее. С Рождеством!

— Клод

— Чёрт, он просто гений, Курт! Я тебе говорю!

— Ничего себе. Как будто вы ещё до войны договорились!

— И не говори. А ты ему что дал?

— Я пироги передал. А он мне носки. Он же заболеет ведь!

— Да ладно, по-моему замечательный подарок!

— Боже, что же будет дальше…

Дальше была война.Война в самом ярком своём проявлении. Казалось, будто в ту ночь она просто взяла перерыв, и с куда более новыми силами обрушилась на головы солдат снова. На следующий день по всему фронту снова пошла стрельба, взрывы, попытки выбить врага с его позиций. Снова поял были усеяны телами, руками, ногами, оружием и кровью. Снова гибли люди. Но в них осталась вера. Вера в то, что всё-таки люди есть, в то, что их друзья будут жить. Так же верили друг в друга и Клод с Маттиасом, но всё было ещё впереди. Война останавливаться не думала…

========== Глава V — Западный Фронт. Верденская мясорубка. ==========

Закономерно предполагать, что после двух лет кровопролитных сражений, Германия понесла множество потерь, потеряв большую часть своих сил. Исправить положение могло бы наступление, но на широком участке фронта это было осуществить невозможно — опять же, в силу потерь. Но концентрация войск на узкий участок фронта была более, чем возможна. Этим участком стал Верденский укрепрайон, как бы выступавший из линии обороны французской армии. Окружи и прорви его — и откроется вход во фланги и тылы союзников, а там уже дорога на Париж и падение всего фронта. Немцы потирают руки и вовсю готовятся…

— Заканчивай, а? Это скуку никак не разбавит — прервал размышления Эмиля Жан, лежавший на импровизированной кровати из ящиков и брезента.

— В каком смысле? Ты меня никогда не слушаешь, вот заметь — с лёгкой обидой заметил Эмиль.

— А что слушать? Мы тут уже несколько недель и я тут всякого наслушался, включая и трёп вроде твоего. Мне неинтересна тактика и предположения, я хочу действовать!

— Как ты будешь действовать не зная никакой обстановки?

— Как придётся, чёрт возьми, просто не мозоль мне уши, а?

— Ребят, ну хватит, а? — встрял в спор Клод — И так атмосфера ничуть не радует, ещё и вы тут…

— Ладно, ладно. Но вот когда начнётся… — раздражённо начал Эмиль.

—…можешь мне подзатыльник дать — с улыбкой ответил ему Жан.

Дни и вправду тянулись медленно и не предвещали какой-либо заварухи. Последние дни зимы вгоняли в солдат ожидание марта, тепла и солнца. Но как-то утром…

— Клод! Клод, вставай! — Клод с трудом продрал глаза от того, что кто-то усиленно его тряс. Это оказался Жан.

— Жан? Что случилось? — Клод привстал со своей лежанки и осмотрел окопы. Солдаты будили своих товарищей, которые так же недоумённо сидели и осматривались, кто-то смотрел в бинокли из окопов, кто-то бежал на другой их конец. Эмиль стоял у края окопа, с винтовкой, в полном обмундировании, в стойке постового и с важным видом оглядывал небо и горизонт и, обернувшись, сказал:

— Я же говорил, м?

Только сейчас Клод прислушался и понял, что где-то недалеко слышны взрывы. Вдруг, где-то за горизонтом послышались глухие звуки, будто удары обо что-то.

— АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ ОБСТРЕЛ! В УКРЫТИЕ! — на мешки с песком вскочил капитан, вскинув револьвер вверх. Все тут же рванулись под навесы, в землянки и в прочие места, которые они сочли безопасными. Клод поспешил с Эмилем и Жаном в землянку.