Ленкара уставилась на сестру, снова глотнула кронта и так же тихо спросила:

− Что значит «по-настоящему»?

− С языком. Глубоко. Неужели ты не знаешь?

Ленкара не знала. Она не видела, чтобы люди вот так целовались. Это было неприлично, а ее никто так не целовал, да и ей никогда не хотелось быть к кому-то настолько близко.

− А еще… Ты ведь никому не скажешь, да?

− Не скажу, − глухо отвечала Ленкара.

− Он трогал меня там.

Вивьен коротко коснулась низа живота над самым лобком, двинула рукой ниже, создавая складки на светлом платье, и тут же убрала руку.

− Это было очень приятно, − прошептала Вивьен сестре на ухо.

Только смущалась не Вивьен, а Ленкара, что, попытавшись представить прикосновение мужчины, увидела большие загорелые руки эштарца. Нервно сглотнув, наследница строго посмотрела на младшую сестру.

− Вив, ты не должна была позволять ему подобное.

− Почему? − спросила Вивьен с самым серьезным видом. − Я люблю его. Он любит меня. Отец одобрил наш брак и в будущем я стану его женой. Почему же я должна отказывать ему, если честь мою он обещал сохранить?

− Вив, честь не только в твоей невинности.

− Лека!

Вивьен выскочила, перебивая сестру.

− Ты хочешь, чтобы я как ты была старой девой? − спросила она. − Все нормальные принцессы в восемнадцать выходят замуж, тебе давно двадцать, а ты воротишь нос от адмирала и брата короля. Твоя честь в том, чтобы всех достойных разогнать?

− Вив, я хочу быть женщиной, а не королевой своему мужу, − простонала устало Ленкара. − Может быть, Леклот и неплох, но он в письме заверял отца, что будет мне повиноваться и ручки лобызать.

Вивьен расхохоталось.

− Ты дура, Лека! Ты хочешь быть замужем и не править им? Так не бывает. Если в этом мире и существует мужчина, способный, при твоей-то прыти, сделать тебя второй в союзе, он никогда не будет вторым в стране!

Ленкара сглотнула, улавливая логику сестры, понимая, что она права: ее желания абсурдны, но ей все же хотелось чувствовать себя просто хрупкой женщиной подле своего мужчины, а не монархом во время аудиенции.

А ведь в ее жизни был такой человек – младший сын герцога Уикнока − Линвенд. Она была влюблена в него, робела пред ним и чувствовала себя слабой, но Линвенд пал пред ней на колени и просил отпустить. Он понимал, что, если принцесса попросит, их помолвка состоится против его воли, но он любил другую. Тогда Ленкара нашла в себе силы, отпустила человека, в которого была влюблена, хотя ей было чуть больше, чем сейчас Вивьен. С тех пор она уже никого не любила.

− Зачем мужчине сильная женщина, если он не может быть с ней главным? − спрашивала Вивьен, явно стараясь в этот миг походить на старшую сестру. − И эштарец этот явно врет. В Эштаре женщин за людей-то не считают, а он будет служить тебе? Это смешно.

− Мне показалось, что он не счастлив там, − прошептала Ленкара несмело.

Она не могла объяснить своих ощущений, но точно знала: все, что говорят про Эштар, не распространялось на третьего принца. Он был другим.

− Ты помнишь историю принцессы Кимбель? − спросила внезапно Вивьен.

Ленкара содрогнулась, вспоминая о том, какая молва ходила о войне в Кордо.

− Это слухи, − прошептала она.

− Говорящие одно и то же? − удивилась младшая. − Отец прав: ты перестала мыслить здраво.

Ленкара же опускала глаза. Она помнила историю той маленькой принцессы, взятой в плен эштарцами. Молва гласила, что Эеншард раздел десятилетнюю девочку и взял силой перед своими воинами, а потом отдал ее им. И факты были против него. Он возглавлял полк, стоявший там, и именно он привез убитому горем отцу истерзанное тело принцессы. Только Ленкара чувствовала, что Эеншард не мог этого сделать, хоть разум и говорил обратное. Не имея возможности привести хоть один разумный аргумент, она лишь тяжело вздохнула, признаваясь:

− Я все понимаю, но Леклот мне неприятен.

− А мне он показался неплохим собеседником.

Ленкара выдохнула, сжала двумя руками теплую кружку и сделала глоток, а после спросила, меняя тему:

− Ты уверена в графе Ливеле?

Сама Ленкара хорошо относилась к графу, уважала его и первой одобрила ухаживания графа по отношению к ее сестре, но внезапная откровенность Вив вызвала у принцессы сомнения, потому она хотела поговорить об этом с самой Вивьен.

− Конечно, я уверена в нем, Лека, − проговорила младшая, смеясь. – Я во всем уверена и очень счастлива, и желаю тебе такой же любви!

Ленкара заставила себя улыбнуться в ответ на пожелания сестры, хотя ей все еще хотелось плакать.

Королевство Эштар, столица Эшхарат

Эеншард лежал на полу темницы, игнорируя кровать в углу, просто потому что так было прохладнее.

Голову короля Фрета он не принес отцу через неделю, но ровно в срок к Дешару прилетел сокол с сообщением, что Крифр взят, обещанная голова упала в корзину и выехала с гонцом. Сам Эеншард при этом, по обыкновению, не торопился возвращаться, задержался, чтобы укрепить новые границы и дождаться отцовских наместников. Порой он мог больше полугода пропадать на захваченных землях, и никому до этого не было никакого дела, а в этот раз за ним приехали и арестовали, правда, не стали заковывать в цепи, а предоставили право мирно вернуться в Эшхарат, сдав разве что оружие.

Теперь же он лежал на каменном полу, смотрел в потолок и вспоминал Шардара. Это была своего рода традиция − вспоминать его в трудную минуту.

− Ну, вот зачем ты пошел к отцу? – спрашивал Шардар.

Ему тогда было только семь, а его правую бровь уже разрезал грубый шрам, застывший у самого века.

− Эймар сказал, что…

Эеншард не договорил. Всхлипнув, он уткнулся носом в подушку, стараясь не завыть в голос. Ему было всего пять и он только учился быть мужчиной по-настоящему.

− Тише, не плачь, увидит еще кто −  хуже будет,−  шептал Шардар. – Потерпи, скоро станет лучше. Я тут кое-что припас для тебя, но…

Что это было за «но» обоим было и так очевидно, особенно Эеншарду, что успел уже трижды отключиться от невыносимой боли до появления брата. Сегодня отец, разозлившись на младшего сына, трижды полоснул его кнутом. Для маленького мальчика это было слишком, потому Шардар и сидел теперь с ним, бережно и осторожно промывая кровавые раны, а затем дрожащей рукой наносил мазь.

Шардар боялся отцовского кнута и молился всем Богам, чтобы как можно дольше с ним не знакомиться, но, видя раны Эеншарда, понимал, что лучше бы досталось ему самому, чем младшему.

− Я ведь не виноват, − всхлипнул Эеншард.

− Ты всегда будешь виноват, − прошептал Шардар. – И не верь никогда Эймару. Он станет королем и убьет нас всех, а пока будет просто смеяться, только тихо, громко ржать − удел Шадифа.

Он помолчал, потом аккуратно убрал пряди черных волос от лица Эеншарда и коснулся его лба.

− У тебя уже жар, я все же позову лекаря.

− Не уходи, − простонал Эеншард, ловя руку Шардара. – Расскажи, почему я всегда буду виноват?

− Ты, правда, не знаешь?

Эеншард отрицательно покачал головой.

Шардар вздохнул, отставил таз и прилег рядом с младшим на край кровати, чтобы хорошо видеть его лицо.

− Маму ты свою помнишь?

Эеншард снова отрицательно покачал головой и всхлипнул. Мазь помогла, и боль утихла, но ему все еще хотелось плакать от досады, но он знал, что за слезу его могут наказать без малейшего снисхождения, вот и держался, как мог, громко сопя.

Шардар вздохнул, взял младшего брата за руку, чтобы немного подбодрить, и начал рассказывать:

− Я помню твою маму. Она была сильной женщиной. Когда отец пришел забрать тебя, она пыталась тебя не отдавать, кричала, брыкалась, кусалась, потому и умерла. Но она хотя бы боролась, а моя покорно ждет, что что-то изменится, а этого никогда не будет. Моя мать − в прошлом любимая наложница принца Шардара, старшего брата нашего с тобой отца, а твоя − и вовсе жена короля Эеншарда Шестого, нашего с тобой деда. Мы с тобой просто трофеи с именами убитых нашим отцом родственников.