— Думаю, Министр и авроры уже здесь и наверняка придут к вам…
— Я не собираюсь предавать это огласке, — перебивая колдомедика, медленно проговорил Драко.
— Это глупо, мистер Малфой. Мы могли бы узнать…
— Нет, не могли бы… — не терпящим возражения тоном сказал он и содрогнулся, на минуточку представив, какой шум поднимется, если хоть что-то просочится в прессу. Этот позор останется с его родом навечно, во всяком случае, «отмыться» будет очень трудно.
— Поппи, срочно зайди в кабинет директора.
Драко удивлённо вскинул брови и, скосив глаза на материализовавшегося в воздухе серебристого кота, задался вопросом, что же так разозлило всегда спокойную МакГонагалл, раз даже через Патронус её голос отдавал холодом и еле сдерживаемой яростью.
— Что ещё произошло, — едва слышно пробормотала Помфри, и в последний раз проведя круговым движением по спине Драко, виновато произнесла: — К сожалению, пока всё…
— Я могу закончить массаж.
От раздавшегося тихого голоса Драко вздрогнул. Чуть сдвинувшись и подняв голову, он встретился с внимательным взглядом Поттера.
Собственно говоря, Гарри не собирался идти в Больничное крыло, во всяком случае, не думал об этом. Но, медленно бредя по коридору и прокручивая в голове встречу с директором, последующий разговор с Лерье и друзьями, к слову, прервавшийся из-за появления Патронуса МакГонагалл, после чего Гермиона и Рон поспешили на срочное собрание старост, он не заметил, как оказался у дверей школьного лазарета. После непродолжительного ступора, когда он стоял, недоумённо хлопал глазами и пытался понять, как здесь очутился, ведь Гриффиндорская башня находилась совсем в другой стороне, Гарри покачал головой, пеняя на свою рассеянность, и зашел в палату.
«В конце концов, раз уж ноги сами сюда принесли, то почему бы не зайти и не проведать Малфоя», — справедливо рассудил он и усмехнулся, подумав о том, что слизеринец определённо будет не в восторге от визита. Едва Гарри переступил порог, в нос сразу же ударил стойкий запах бадьяна. Обвёдя взглядом пустующие койки, он удивлённо приподнял бровь, ибо Гойла в лазарете не наблюдалось, следовательно, тот уже в полном здравии и отпущен.
А ночью казалось наоборот. Гарри сжал переносицу и нахмурился: в прошлый раз, когда он застал здесь Малфоя, в помещении тоже пахло бадьяном, и в тот раз мазь на его основе применяли к слизеринцу. Так ведь ран-то у него вроде не было…
Немного помедлив, Гарри всё же шагнул к ширме и отодвинул занавеску. В тот же самый момент прямо перед его носом материализовался Патронус. Что там говорил серебристый защитник декана Гриффиндора, Гарри слушал вполуха, ибо всё его внимание сконцентрировалось на Малфое, вернее, на толстом тёмно-бордовом шраме, пересекавшем спину и заканчивающемся на ягодице слизеринца. Это было настолько неправильно, что он испытал огромное желание подойти и стереть эту дрянь с бледной кожи. Но даже мало что понимая в лечении, Гарри интуитивно почувствовал: одного желания тут мало.
— Не думаю, что это хорошая идея, — хмурясь, проговорила Поппи.
— Вот именно, — буркнул Драко и, судорожно сглотнув, натянул на себя простыню, хотя нагота отнюдь его не смущала. От одной только мысли, что Поттер прикоснётся к нему горячими ладонями, по телу тут же пробежалась дрожь возбуждения, сердце подскочило, а кровь устремилась в пах, начисто лишая всех мыслей, кроме одной-единственной.
— Со мной всё в порядке, — произнёс Гарри, едва колдомедик потянулась за волшебной палочкой, видимо, намериваясь наложить на него диагностирующие чары. Он действительно чувствовал себя хорошо. Тошнота и головная боль исчезли, впрочем, как и царапины на руках после исцеляющих чар Гермионы. — Не беспокойтесь, я буду предельно аккуратным, — добавил он и чуть улыбнулся, с любопытством наблюдая за манипуляциями слизеринца. Собственно говоря, последние слова он адресовал в большей степени чуть порозовевшему и прищурившемуся Малфою, нежели Помфри.
— Хорошо, — всё ещё с сомнением протянула колдомедик. — Массаж поверхностный, разогревающий… Мистер Малфой, Гарри очень хорошо владеет техникой, и, уверяю вас, вы даже не почувствуете разницы…
Изо всех сил стараясь сохранить серьёзное выражение лица, Гарри согласно кивал, подтверждая слова Помфри. Хотя после прозвучавших двусмысленных фраз больше всего хотелось рассмеяться, особенно когда будущий пациент закашлялся.
Спустя пару минут, когда указания были розданы и бурчавший что-то себе под нос Малфой кивнул, соглашаясь с Помфри относительно кандидатуры «массажиста», они остались вдвоём. Чуть склонив голову, Гарри с интересом наблюдал за слизеринцем. Глядя на чётко очерченный профиль и напряженные мышцы спины, Поттеру вдруг показалось, что тот сейчас вскочит, пошлёт его к дементорам и убежит — таким напряженным он выглядел. Сам же Гарри чувствовал себя вполне комфортно, мало того, ему очень хотелось немного поддразнить Малфоя, но он подавил в себе это желание.
Решив нарушить неуютную, во всяком случае, для слизеринца тишину и перейти сразу к делу, Гарри наложил на свои руки очищающие и согревающие чары и, подойдя ближе к кровати, присел на краешек.
— Откуда у тебя этот шрам?
— Какая разница… — Драко чуть поёрзал, вздохнул и, уткнувшись лбом в сложенные руки, пробормотал: — Ты вызвался делать массаж, вот и приступай, а не задавай дурацких вопросов.
— Как скажешь, — насмешливо произнёс Гарри и сдвинул с него простыню. С такого близкого расстояния рубец казался ещё более отвратительным и, судя по всему, доставлял массу неудобств. Значит, сегодня ночью у него из-за этого болела спина. Гарри осторожно провёл ладонью по шраму. Игривое настроениевраз улетучилось. — Болит? — спросил он, почувствовав дрожь под своей рукой.
— Нет… сейчас, нет, — хрипло проговорил Малфой и удивлённо распахнул глаза: тепло, исходившее от медленно скользивших по спине ладоней, словно окутало его в мягкий шёлк; лёгкое возбуждение, появившееся сразу же после появления Поттера, стало, скорее, приятным, нежели «неудобным»; ставшую привычной во время массажа боль он вообще не ощущал. Определённо он использовал какие-то эльфийские чары. Драко с блаженством прикрыл глаза.
Почувствовав, как Малфой расслабился, Гарри удовлетворённо улыбнулся и, усилив нажатие, перешел к более интенсивным массирующим движениям. Несколько минут он сосредоточенно разминал бугристые из-за повреждения мышцы, отмечая разные нюансы. Например, Малфой чуть напрягался и старался уйти от прикосновений, когда Гарри скользил ладонями в районе подмышек, из чего он сделал вывод: слизеринец боится щекотки; или, когда касался поясницы, Драко чуть приподнимал бёдра, и несколько раз Поттер слышал стон удовольствия, который его на несколько секунд выбивал из колеи. Тогда он тряс головой и мысленно ругался, поминая Мерлина и иже с ним за вполне закономерную, но в данный момент совершенно излишнюю реакцию собственного тела.
Скользил ладонями то медленно — круговыми движениями, то убыстряя ритм, чуть поколачивая и пощипывая порядком покрасневшую кожу, старался не пропускать ни одного дюйма и запоминать каждое незначительное изменение в её структуре. Тут же вспомнились занятия с Раулем, когда тот учил его видеть руками. Прикрыв глаза, он протяжно выдохнул и нахмурился, пытаясь разобраться в собственных ощущениях, которые стали намного острее. Любое, даже незначительное изменение в дыхании Малфоя, он чувствовал как своё собственное.
В какой-то момент, возможно, после того как поверхность жуткого рубца сравнялась с остальной кожей, став гладкой и эластичной, сам того не заметив, Гарри перешёл к мягкому поглаживанию ног Малфоя. Обхватив руками узкую ступню, он приоткрыл глаза и немного удивленно на неё уставился.
Приглушенный стон и последующее шевеление Малфоя буквально вышибли из его лёгких весь воздух. Подавляемое ранее возбуждение накатило, сметая всё, кроме желания исследовать теперь уже языком и губами горячую кожу. Судорожно сглотнув и тряхнув головой в попытке вернуть хоть толику терпения, Гарри окинул чуть расфокусированным взглядом распластанное перед собой тело и, не в силах больше сдерживаться, наклонился.
