В первые недели летних каникул после пятого курса единственной отдушиной для Гарри стала переписка с Раулем. Но с каждым днем его апатия и чувство вины за смерть крестного все возрастала и возрастала.
Однажды на скамейку в парке, где Гарри полюбилось гулять в последнее время, присел молодой мужчина.
— Я не помешаю вам? — мягкий с легкой хрипотцой голос будто обволакивал юношу.
— Нет, — после небольшой заминки все-таки ответил Гарри, искоса взглянув на неожиданного соседа. Тот кивнул в ответ на «разрешение» и сел, вытянув длинные, обтянутые легкими белыми штанинами, ноги. Гарри вздохнул и запрокинул голову, всматриваясь в ясное голубое небо. Чувствуя, как заслезились от яркого света глаза, Гарри зажмурился. Перед его внутренним взором снова возникло сражение в Министерстве Магии и Сириус, бесконечно долго падающий в арку. Он даже не понял, что из-под ресниц капля за каплей полились слезы. И вздрогнул, когда к его мокрой щеке прикоснулись чьи-то мягкие прохладные пальцы. Гарри распахнул глаза, резко дернувшись в сторону.
— Что… что вы делаете?! — заикаясь, вскрикнул он.
— Прости, Гарри, я не хотел тебя пугать, — мужчина чуть улыбнулся, выставляя перед собой руки, словно показывая, что он не опасен.
Гарри уставился на мужчину. Странно, но он не чувствовал никакой угрозы. Неожиданный сосед расслабился и, чуть склонив голову набок, рассматривал его бархатными темно-карими, почти черными глазами.
— Откуда вы меня знаете?
— Мы познакомились полгода назад… с помощью писем, — еще тише добавил он, чуть наклоняясь вперед.
— Рауль?! — после нескольких секунд усиленной мысленной активности воскликнул Гарри.
— Десять очков Гриффиндору за поразительную прозорливость! — с легким смешком произнес Рауль, слегка поклонившись.
Тогда Гарри даже не заметил, что за беседой прошел целый день. В ту ночь он впервые со дня смерти Сириуса забылся крепким здоровым сном. В последующие несколько недель они встречались почти ежедневно. Иногда Рауль приходил ночью. Неслышно, словно призрак, пробирался в его комнату, и они почти до самого утра разбирали премудрости зельеварения, древней ритуальной магии, чар и ЗОТС. Из-за того, что колдовать Гарри было нельзя, они изучали всё теоретически.
Практические занятия по бою на мечах, владению саблей и метанию кинжалов Рауль предложил проводить в снятом для такого случая спортивном зале. Синяки и шишки, растянутые мышцы — это было ничто по сравнению с удовольствием, которое Гарри получал от занятий. Его изучение анатомии человека началось с обучения технике массажа. Рауль мял и ломал, растягивал и колотил, превращал натренированное тело ловца в гибкий сильный механизм, чему также способствовали и ежедневные тренировки.
Медитация и занятия окклюменцией и легилименцией уравновесили его характер: Гарри сам не заметил, как стал более спокойным и собранным. Дурсли перестали раздражать его. Привычно приготовив завтрак и обед, Гарри уходил из дома и проводил несколько часов в компании Рауля. Тем летом он впервые отмерил день рождения с тортом и кучей подарков, а то, что гостем был всего лишь один человек, его мало заботило. Для него Рауль оказался другом и наставником, человеком из той жизни, которая бы у него была, если бы не… Хотя если бы Августа не оставила Лили, то мама вряд ли встретилась бы с Джеймсом Поттером, и тогда на свете не существовало бы и Мальчика-Который-Выжил назло врагам и Волдеморту.
Первое сентября в этом году не было столь радостным, как последние годы. Бесконечные расспросы Рона и Гермионы об изменениях, произошедших за лето, вызывали в нём недоумение. А Дамблдор с приторно сладкими лимонными дольками — раздражение. Слизеринцы теперь ходили по пять-шесть человек и старались ни на что не нарываться. Данным обстоятельством вовсю пользовались «благородные» гриффиндорцы и «мудрые» рейвенкловцы, почему-то решившие, что обзывать студентов змеиного факультета «мелкими пожирателями смерти» — это забавно. Участившиеся нападения «Больших Пожирателей Смерти» обсуждались очень бурно и долго в гостиных факультетов и в Большом зале. А Гарри… Гарри стискивал зубы на зельях, легко одним из первых трансфигурировал мелкое насекомое в млекопитающее на трансфигурации и изо всех сил старался выглядеть таким же наивным гриффиндорцем, каким был раньше. Выглядеть получалось с трудом, но, судя по реакции Дамблдора, директор верил в то, что видел. Он пичкал Гарри новой информацией о прошлой жизни Волдеморта. Снейп весь сентябрь и октябрь старался как мог, чтобы вывести его из себя, но Гарри вспоминал наставления Рауля и, невозмутимо встречаясь взглядом с зельеваром, мысленно усмехался. Чего он не хотел, так это вечерних отработок, нарушающих его режим. Он даже поймал себя на мысли, что ему стали безумно нравиться такие вот противостояния. И только лишь в конце учебного года Гарри понял, что подобные пикировки нравились и самому Снейпу. Вообще за год они даже в некотором роде нашли общий язык. Хотя, вполне возможно, этого бы и не произошло, если бы не один случай.
В середине февраля Рауль-ястреб принес древний манускрипт, удачно дополняющий библиотеку, собранную в сундуке Гарри. Свиток был датирован началом седьмого века. В нём содержался утерянный рецепт трех универсальных противоядий.
Завтрак начался как обычно: овсянка и тыквенный сок, позевывания после празднования дня всех влюбленных. Кстати, Гарри первый раз за все школьные годы просто завалили валентинками с признаниями в любви, причем не только девчонки, но и мальчишки. Рон кривился, а Симус полез целоваться, за что и схлопотал в ухо. Влетевших сов было меньше, чем обычно. Но послания взяли не количеством, а качеством. Первый же «Громовещатель» разорвался, как только черная птица уронила его на головы студентов Рейвенкло. Из него раздались хриплые предсмертные крики, и одновременно повалил ядовито-зелёный дым. Из взорвавшегося следующего послания — крики и ярко-оранжевый дым. За считанные секунды Большой зал был заполнен разноцветным ядовитым облаком. Лёгкую степень отравления получили только те, кто вовремя сориентировался и принялся очищать вокруг себя воздух. Гарри помнил, как он вскинул палочку и, стараясь не дышать, невербально произнес заклинание. Гермиона последовала его примеру. Они вместе бросились к «хвосту» стола, где уже повалились на пол, судорожно вдыхая отравленный воздух, младшекурсники.
Пять минут кошмара, результатом которого стало более тридцати человек с сильнейшим, неподдающимся идентификации отравлением, и почти все остальные — с лёгким. Студентов с тяжелой формой отравления сразу же отправили в больницу Святого Мунго. Гарри, как и других оставшихся в школе учеников и преподавателей, три дня рвало, слабость валила с ног. А малейшее движение заканчивалось одышкой и литрами холодного пота. Хогвартс наводнили авроры и колдомедики. Но какие бы анализы не проводились, никто не мог сказать, что это был за яд. Противоядия плохо помогали. Снейп пропадал часами в лаборатории, но, судя по виду озабоченного больше обычного директора, все было напрасно. Вот тогда-то Гарри и рискнул заявиться в подземелье со своим свитком. Что побудило его к этому, он не знал. Во всяком случае, не известное гриффиндорское желание всем помогать — точно. Секунд десять он топтался возле двери, не решаясь постучать, но все же собрался с духом. Дверь после недолгого ожидания резко открылась. Снейп был бледен, с темными кругами под ввалившимися глазами — знакомая картина: так выглядели почти все, кроме нескольких девчонок-старшекурсниц, использующих маскирующие чары, ну и, конечно, некоторых особей мужского пола, с трепетом относящихся к своей внешности.
— Какого дементора вам тут надо, Поттер?! — хрипло рявкнул Снейп.
— Я принёс вам кое-что, профессор… можно? — не моргнув глазом, спросил Гарри.
То ли Снейп был ошарашен наглостью, то ли у него не осталось сил спорить, но он развернулся и скрылся в комнате, давая тем самым Гарри молчаливое согласие на присутствие в кабинете. Парень зашел в комнату, остановился напротив рухнувшего в кресло зельевара, протянул свиток и, кивнув на прощанье, вышел комнаты. Спустя сутки им всем раздали пробирки с бледно-голубой жидкостью, а уже через час все симптомы как рукой сняло. С того момента Снейп перестал к нему придираться, во всяком случае, без причины.
