— Я вынужден отклонить столь любезное приглашение, так как не очень хорошо себя чувствую, — медленно выговаривая каждое слово, произнёс Гарри. Встречаться с Дамблдором он совершенно не хотел, но к сожалению придётся. Только не в первый день.

— Хорошо, Гарри, я скажу директору, что у вас возникли некоторые проблемы со здоровьем, — хмурясь, произнесла МакГонагалл. — Посетите больничное крыло. Надеюсь, — она строго посмотрела на Рона и Гермиону, — ваши друзья проводят вас к мадам Помфри?

— Конечно, профессор! — хором отозвались они, обеспокоенно глядя на Гарри.

Вымученно улыбнувшись, Поттер почувствовал, как постепенно рассеивается кровавый туман перед глазами, и желание разорвать на куски Дамблдора исчезает, оставляя за собой отвратительный привкус во рту, напомнивший ему минуты пробуждения, после полного вхождения в наследие.

Декан Гриффиндора кивнула и, резко развернувшись, направилась в сторону преподавательского стола, за которым появился лесничий, и по совместительству преподаватель УЗМС.

— Интересно, где он был? — улыбнулся Гарри и махнул Хагриду.

— Да Мерлин его знает! — со смешком отозвался Рон, а увидев, как полувеликан широким рукавом едва не снёс со стула профессора чар, прыснул: — Бедный Флитвик, вечно ему достаётся!

Вдоволь обмыв косточки учителям, как старым, так и новым, они плавно перешли к новой студентке семикурснице. Действительно, не часто, а если быть точным, то за прошедшие шесть лет, в Хогвартсе ни разу не проходил распределение кого-то старше одиннадцати лет. Слушая выдаваемые, как из рога изобилия предположения сокурсников, и не принимая участия в разговоре, Гарри старался отогнать от себя мысли о директоре, кромсая ни в чем, ни повинную грушу, а потом вновь вернулся к обдумыванию причины появления в непосредственной близости от него самого представительницы отверженной ветви его рода.

Предмет обсуждений, сидела за столом Рейвенкло и ковырялась в тарелке с картофельным пюре, размазывая его вилкой по всей поверхности. Есть совершенно не хотелось, а хотелось забиться в угол и не высовываться оттуда лет сто. Однако это желание вспыхнуло и тут же пропало. Девушка и не подозревала, что подобные мысли совсем недавно бродили в голове того, из-за кого, она оставила мать и приехала за тридевять земель в продуваемую всеми ветрами Шотландию. Хотя кого она обманывала? Приехала она сюда из-за себя. Первой девочке, рождённой в роду за последние три века, совершенно не хотелось умирать в столь раннем возрасте, став жертвой идиотского проклятья обрывавшего жизни всех урождённых Лерье. И всё из-за их прапрабабки! И хоть шанс снять проклятье был ничтожным, но попробовать всё же стоило.

— Глупые пожиратели лягушек! Разве можно убийством снять родовое проклятье? — Шипела её мать, урождённая Маргарит Гомес Диас, вопреки испанским традициям взявшая фамилию мужа и ставшая Лерье, читая объемистый фолиант.

Значительно позже Инесс узнала, что этот неподъемный талмуд, передавался из поколения в поколение, являясь своего рода дневником. В него предки записывали результаты проводимых исследований, воспоминаний и были они посвящены одному вопросу: Как снять наложенное на род Лерье проклятье, отправляющее на тот свет всех его наследников после двадцати двух лет и трёх месяцев от роду. Именно в этом возрасте прапрабабка убила своего мужа, убежав с его братом.

— Мам? — тихо зайдя в малюсенькую комнатку с пола до потолка уставленной книжными полками, спросила Инесс. Пальчики ног стали замерзать и, пытаясь их согреть, она переминалась с ноги на ногу, уже жалея, что, поведясь на свое неуёмное любопытство, прокралась в подвал особняка следом за матерью.

Ей было пять лет и тогда-то, она впервые за всю свою короткую жизнь узнала, что такое Маргарит Гомес Диас в гневе. Инесс в течение двух дней не могла нормально сидеть, нежная кожа на ягодицах горела после встречи с широким магловским ремнём.

Мда, если бы мать папочки тогда знала, на ком собиралась женить единственного сына. Инесс презрительно прищурилась, скользя взглядом по профессорам. На много сотен миль обходила бы стороной дом испанского гранда*. Ибо ни она, ни Маргарит не собирались продолжать изыскания «чокнутых придурков» — как назвала мама Лерье, три века гонявшихся за фантомом, пытаясь найти способ снять родовое проклятье. Тогда как даже она знала, что сие невозможно, без доброго и бескорыстного на то желания Главы проклявшего Рода. И это был первый удар гордой испанской красавицы, от которой скрыли факт, что её ребёнок должен будет умереть в двадцать два года. А вторым…

— Ты клялась верности роду, девчонка! — совершенно не аристократично орала мадам Лерье, брызгая слюной и размахивая руками.

— Какому роду, Лаура? Роду номинально взявшего начало с убийцы? Или роду несколько лет назад вздумавшего расправиться с младенцем, дабы кровью смыть кровь? — глядя на покрасневшее от бешенства лицо матери покойного мужа, спросила Маргарит. — Это приемлемо только в случае кровной мести, но не для снятия родового проклятья, мадам! Ни я, ни моя дочь не желаем иметь что-либо общее с ТАКИМ родом.

О семье мамы ходило столько невероятных слухов, на которые повелись Лерье, заключив выгодный для испанского рода союз. Однако позже стало известно — не выгодный для себя. Потому что впервые за три века в роду Лерье не родилось мальчика, а значит, он тихо угаснет, уйдя в небытие. Во всяком случае, так решили они с мамой, не собираясь продлевать агонию прόклятого рода. Но это не значит, что она не попробует воплотить в жизнь единственный шанс спасти себе жизнь. Ну а если не получиться, что же, она уйдёт достойно, как и подобает истинной аристократке.

Инесс не думала о смерти, и не боялась её. С десяти лет девушка знала, сколько ей отпущено. Да и зачем тратить лишние силы и нервы для обдумывания неизбежного, когда можно просто жить и наслаждаться жизнью, путь и короткой? Она не собиралась тратить любезно предоставленные Судьбой годы на то, на что тратили все до неё урождённые Лерье, а именно, носиться по миру в поиске второй половинки, способной внести в прόклятую кровь не только новые знания, но и родить наследника. И когда у неё возникла возможность познакомиться со своим дальним-дальним родственником, родоначальником нового рода, она её не упустила. Поэтому-то Инесс и сидела здесь, в школе чародейства и волшебства Хогвартс, находившейся на самых задворках мира и, внутренне кривясь, слушала трескотню двух своих соседок, с чего-то надеющихся, что она прям сейчас возьмет и выложит первыми встречными всю подноготную своей жизни.

Девушка посмотрела на профессоров. Она всё еще была удивлена, что студентов здесь делят на факультеты по каким-то сомнительным признакам. Мало того, эту честь они предоставляют побитой молью шляпе. Вообще, узнав, что её судьбу, пусть и на время пребывания в школе, будет решать волшебная ветошь, Инесс нескольких секунд пребывала в шоке. Она не слышала, что там прокричало это скопище пыли, и, поднявшись с табурета, двинулась скорее инстинктивно, чем осознанно к столу, студенты которого громче всех орали.

Хотя чему она удивлялась? Что можно ожидать от тех, кто верил, что жизнь можно спасти, отдав свою собственную, и кто прятался за спиной ребенка. Инесс посмотрела в сторону красно-золотых и отыскала взглядом Поттера. Его практически не было видно из-за широкоплечего гриффиндорца, чьи рыжие волосы в свете свечей Большого зала напоминали огонь. Историю о знаменитом на всю Англию Мальчике-Который-Выжил, она читала еще в детстве, гостя у троюродной бабки, в северной Ирландии. Помнится, тогда она была очарована колдографией взъерошенного в перекошенных очках мальчиком, даже не подозревая, что окажется тем, чьи предки прокляли её предков. Ну, а увидев его в Париже через столько лет, да еще и живьём, Инесс почувствовала в груди щемящее чувство, возникающее, когда вдруг находишь то, чего так не хватало. А он лишь скользнул по ней взглядом и слегка улыбнулся, глядя на её подругу. В тот раз они снова поменялись цветом волос и вообще изменили внешность, позаимствовав друг у друга, некоторые черты лица, изменившись настолько, что даже собственные матери, вряд ли бы их узнали, а вот старичок узнал…