Тихо переговариваясь, студенты стали рассаживаться за свои столы. Гарри сел лицом к серебристо-зелёным, но сделал это только для того, чтобы, не оборачиваясь, иметь возможность лицезреть директора. Поттер почувствовал прожигающий взгляд Дамблдора, как только сел на лавку. Его нельзя было спутать не с пытливыми и недоверчивыми взглядами гриффиндорцев и хаффлпаффовцев, задумчивыми и заинтригованными — рейвенкловцев, даже презрительные, но не менее любопытные взгляды слизеринцев, не вызывали в нём таких ощущений. Взгляд директора залазил под кожу и, елозя, проникал всё глубже и глубже, оставляя за собой зияющие кровоточащие раны. Ненависть в чистом виде. Ничем не прикрытая и не разбавленная ненависть — вот что светилось в голубых глазах, и Гарри не надо было даже смотреть на Дамблдора, чтобы её увидеть.

Поттер внутренне подобрался. Двери Большого зала распахнулись и вереница первокурсников потянулась следом за деканом Гриффиндорца. Кавалькаду малолеток замыкала девушка, значительно старше остальных. Тонкая прямая фигурка, легко с поистине королевской грацией передвигалась по залу. Поднятый подбородок и надменное выражение лица, выдавали в ней аристократку.

— Ты её знаешь? — прошептал Уизли, увидев, что сидевший рядом Гарри вздрогнул и прищурился.

— Интересный нас ждёт год… — пробормотал Гарри в ответ, не спуская пристального взгляда с новенькой. А может, он ошибся? Нет. Он слишком хорошо изучил род Леруа, и знал, что его представители, как впрочем, и любые другие члены чистокровных древних семейств, имели характерные черты, передающиеся из поколения в поколение. Зашедшая в Большой зал девушка, не столь сильно, как скажем его мама, но всё же имела что-то общее с Августой, чей портрет он во всех подробностях рассмотрел в семейном альбоме.

Интересно, под какой фамилией она сюда пожаловала? И, главное, зачем? Месть? Любопытство? Или может представители семейки Лерье ещё что-нибудь придумали, столь же радикальное, как когда-то, вынудив тем самым Августу отказаться от своей дочери? Только он-то уже не Леруа, и вряд ли его кровь поможет избавиться от проклятья. Гарри потёр глаза, стараясь не столь явно на неё пялиться. Не хватало ещё, чтобы Дамблдор, о чём-либо догадался, заметив его пристальное внимание к новенькой. Не переставая размышлять, Гарри улыбнулся, явно обеспокоенным Рону и Гермионе, отмечая, что друзья и Невилл, создали вокруг него своего рода мёртвую зону. Никто не мог к нему пробраться, без того, чтобы не столкнуться с ними. Такое поведение друзей забавляло Гарри, отвлекая от размышлений не только об очередной загадке, но и о пристальном внимании директора, который казалось, прожег в его правом виске дырку.

— Лерье, Инесс!

========== Глава 13 ==========

не небечено.

Услышав фамилию, Гарри вздрогнул, и удивлённо посмотрел на девушку. Та совершенно спокойно опустилась на хлипкий табурет и, надев шляпу, замерла. Не прошло и минуты как на весь Большой зал прозвучало: «Рейвенкло»!

Проводив её взглядом, Гарри увидел, как она уселась между Падмой и Лизой. Девушки тут же склонились ближе к ней и не нужно быть Трелони, чтобы угадать то, о чём они стали щебетать.

— Кажется, ты не ожидал этого, да? — подавшись вперед, обеспокоенно прошептал Рон.

— Что-то вроде того, — отозвался он. Странно, но не было предчувствия опасности, в полной мере ощущаемой им из-за Дамблдора. Вот только Гарри никак не мог понять, почему директор так настроен? Ну, стал он Главой своего рода, принял наследие, ну слегка… ладно, не слегка, а довольно сильно смешал ему карты, но это не повод так его ненавидеть.

Поттер глубоко вздохнул. На протяжении всего лета у него было слишком мало времени, для того чтобы просто сесть и подумать о том, что ему сулит новый учебный год. Все мысли были направлены на решение насущных проблем, связанных с полученным наследством и наследием. Июль, правда, был освобождён от мыслительных процессов, зато физически он изматывал себя настолько, что мозги напрочь отказывались работать, и едва успев рухнуть на кровать, как тут же отрубался. На протяжении всего лета, Гарри несколько раз менял планы относительно своего поведения в Хогвартсе и с Дамблдором. Но восстановленные воспоминания, странным образом утерянные ранее, внесли корректировку, в том числе и в его отношение к директору.

— Кажется, у слизеринцев произошел раскол, — прошептал между тем Рон, в очередной раз, вырывая Гарри из задумчивости.

На выданное замечание, Гермиона никак не прореагировала, продолжив задумчиво постукивать пальцами о деревянную столешницу, внимательно следя за распределением. Гарри же встряхнулся и обратил-таки внимание на своих извечных соперников. Пару минут он разглядывал слизеринцев, мысленно соглашаясь с другом. Многозначительные ухмылки Нотта, словно он знал, чего не знали остальные, несколько озадачивали и беспокоили. Рядом с Малфоем сидел Гойл, а вот Забини восседал напротив и спиной к гриффиндорскому столу. Крэбб в этом году составлял компанию Нотту. Булстроуд и Гринграсс о чём-то оживленно беседовали. Вдруг Дафна обернулась и, глядя прямо на Гарри, многозначительно улыбнулась.

Только этого не хватало! Он слегка сдвинулся, прячась за широкоплечим другом. Не то чтобы ему было неприятно такое внимание со стороны весьма симпатичной девушки, просто Гарри меньше всего ожидал, что станет объектом внимания представительниц серебристо-зелёного факультета. В конце концов, в этом мире должно хоть что-то оставаться неизменным: Рон и Гермиона — друзья, Лаванда и Парвати, а так же девушки с других факультетов строят ему глазки, а вот слизеринки должны и дальше морщить свои носики и всячески выказывать своё «фи». Или, скажем, плести интриги. И это правильно!

— Всё же он лапочка! — от восторженного возгласа Гринграсс, Драко перекосило. Поморщившись, он аккуратно сложил на тарелке вилку с ножом и, поднеся ко рту бокал с соком, слегка пригубил. Трещание Миллисент и Дафны действовало на нервы, но это было гораздо лучше, чем презрительное молчание больше половины факультета. Или предвкушающая и издевательская ухмылка Нотта. О да! Драко его отлично понимал. Столько лет находится где-то в арьергарде, и тут вдруг возвыситься. От этого у кого угодно крышу снесёт. А уж у такого придурка как Нотт и подавно.

— Я просто ушла в астрал, когда прочитала газету. А какой он там м-м-м… просто сказка!

О, Мерлин, прародитель…Ушла в астрал! Интересно, что же она там делала, любительница слезливых дамских романов? Малфой глотнул сока и покосился на мечтательно закатившую глазки Миллисент. Как не прискорбно самому себе в этом признаться, но Драко был абсолютно солидарен с девушками. Поттер действительно… м-м-м… особенно когда был в его руках… И это ужасно! Малфой скривился, словно съев целый лимон, и посмотрел на Поттера. Вернее на его макушку, потому что Уизел и Грейнджер закрыли весь обзор. Драко вздохнул. Думать о Поттере сейчас, совсем необязательно. И потом, здесь есть не менее интересные экземпляры. Малфой оглядел зал. Зацепившись взглядом за Стефана, бывшего любовника из Рейвенкло, он ему кивнул, и продолжил свою зрительную инспекцию.

— Да, Милли, совершенно с тобой согласна! Кто бы мог подумать, что придёт время, когда я буду без ума от Поттера! — протянула Дафна, убирая прядку светлых волос за маленькое ушко и томно вздыхая.

Слушая эти излияния, Драко вздохнул, но когда обнаружил что уже несколько секунд сидит и пялится на чёрную вихрастую макушку, раздраженно засопел. Он и подумать не мог, что когда-нибудь от вида Поттера не только будет испытывать эстетическое удовольствие, но и благодарность за помощь. Увидев понимающую ухмылку Блейза, он угрожающе нахмурился, хотя справедливости ради надо сказать, что поведение друга его нисколько не разозлило. Он был удовлетворён, что Блейз, наконец-то, расслабился, а то весь путь до школы был сам не свой.

Мерлиновы подштанники! Драко покачал головой, от бурных обсуждений сокурсниц достоинств Поттера. С какого такого перепуга всегда сдержанные Милли и Дафна, на пару поют дифирамбы гриффиндорцу? Драко сам не понимал, что его больше всего злило. Хотя глубоко внутри себя знал ответ. Он просто не мог принять, что должен своему вечному раздражителю и занозе в заднице за спасение отца.