— Вы как раз вовремя, — Поппи подошла к тумбочке и поставила несколько склянок с зельями. — Мистер Малфой, прошу вас успокоиться. Ритуал требует…
— Давайте начнём, — перебил колдомедика Гарри, кожей ощущая вздымавшуюся в Драко злость. Очистив и согрев руки, он ближе подошел к кровати и наклонился.
От него не требовалось ничего сверхъестественного. Обряд был до безобразия простым. Нужно было с помощью ритуального речитива нейтрализовать чары. Ну, а своей «живительной магией», как выразилась Помфри, избавить Драко от шрама. Произносить названия заковыристых латинских символов могла бы и Поппи, но Гарри настоял, что всё сделает сам. Вероятно, если бы не это… Проваливаясь в транс, едва закончив напевать, Гарри неожиданно понял: нет обряда избавляющего от клейма, есть только «отпущение», иначе говоря, добровольный выбор хозяина даровать рабу свободу. Клеймо бледнело, но не исчезало, потому как магия чар прочно срасталась с ядром носителя. Мариза знала или догадывалась, но ничего не сказала. А этот ритуал требовался для того, чтобы целитель, смог «прорваться» сквозь кокон чар.
Чёрные, будто подрагивающие лапки паука, нити расходились от грязно-коричневого толстого рубца, по которому то и дело пробегала красная рябь. «Усики» пульсировали, они ввинчивались в нежную плоть, и Гарри, словно наяву увидел искаженное лицо Драко. Повинуясь интуиции, он потянулся к источнику боли партнёра. В ладони тотчас впились сотни иголок, разрывая и проникая под кожу.
Взволнованно вглядываясь в отрешенное лицо Гарри, Поппи едва не пропустила момент, когда с рук мальчика стали срываться золотистые ленты. Они окутывали Драко, впитывались в его кожу, даря ей необыкновенное сияние. Помфри с каким-то детским восторгом взирала на всё это. Ей очень посчастливилось увидеть истинного целителя в действии. Совсем скоро Гарри замкнётся, закроется, чтобы ни крупицы магии, благословенной предками, не пропало даром. А сейчас она глубоко дышала и буквально купалась в тепле, исходившем от мальчика.
— Мордред, какая гадость!
От раздавшегося голоса, Поппи вздрогнула и открыла глаза. Удивлённо оглядевшись, она увидела, как Гарри брезгливо тряс руками.
— Что?
— Вы не представляете, какая это мерзость! — Гарри передёрнул плечами, провел ладонями по спине Драко, с удовольствием рассматривая изрядно побледневший и уменьшившийся шрам. Малфой что-то пробурчал, но не проснулся. — Думаю, он проспит всю ночь…
Поппи быстро наложила сначала на одного, потом на другого мальчика диагностирующие чары и недоверчиво покачала головой.
— Поразительно, тебе даже восстанавливающие зелья не нужны. Но все равно останешься здесь, — непреклонно заявила мадам Помфри и взмахнула волшебной палочкой: ширма раздвинулась, заключая в свои объятия еще одну койку.
Гарри лишь кивнул. Сходив в душ, он сначала улёгся на свою кровать, но когда убедился, что Поппи больше не обрадует их своим визитом, перебрался к Драко. Прижавшись к спине любовника, Гарри, удовлетворённо вдохнул аромат блондинистых волос и закрыл глаза.
***
Подмор и Дирборн с беспокойством наблюдали за Дамблдором. Их старый друг за последние дни сильно сдал. Это выражалось не только в абсолютной потере самообладания, но и в нелогичности некоторых поступков. Конечно, когда ты столько лет взбирался на лестницу власти и в одночасье всё потерял… Подобное кого угодно выведет из равновесия. Но сейчас не время позволять эмоциям главенствовать над разумом.
«Неужели откат от нарушенной клятвы так подействовал? И перед кем Альбус провинился?» — задался вопросом Дирборн и посмотрел на Стерджиса.
— Альбус, — начал было Подмор. Пора брать всё в свои руки как тогда, когда в порыве ярости старый друг отправил целый замок «скитаться» в безвременье. Геллерт посмел променять годы, проведённые рядом с ним, Дамблдором, на вечность заключения. Старик покачал головой. Он не понимал, как можно было отказаться от свободы, пусть и относительной. «Одним словом, аристократишка. Только для этого племени милее быть до конца жизни заключенным, чем временно стать рабом», — брезгливо скривившись, подумал Стерджис. — Надо обдумать, что будешь говорить на… — но в это мгновение дверь открылась, и в комнату стремительно вошел Флетчер.
— Узнал, где Кингсли? — Дамблдор оторвался от своего занятия, а именно испепелению трансфигурированных свитков, ведь тот — единственный, который нельзя было уничтожить, а очень хотелось, лежал на столе и мерцал сиреневым светом. Он являлся приглашением-порталом на международный суд.
— Нет, — Мундугус вытащил из кармана поношенной мантии бутылку и с чувством приложился к её горлышку. — В тюрьму я больше не ногой. Робардс еле меня отмазал. И ещё… на камеры наложили сильнейшие чары, в том числе и антианимагические, которые невозможно обойти.
— Не смог перекинуться? — подался вперёд Дирборн и озабоченно сдвинул брови. Это было плохо. В последнее время они и так информацию выуживали по капельке, а теперь…
— П-ф! Перекинуться? Да я в этой дементоровой камере даже двигаться толком не мог. Мозги словно вскипели, едва меня в неё втолкнули. Если бы не твой, Альбус, блок, выложил бы всё, как на духу, и не только о том, кто спёр семейную реликвию Голстейнов.
— Пора исчезать, — после непродолжительного и весьма напряженного молчания решительно произнёс Подмор. — Мы рискнули, но потерпели неудачу…
— Не сейчас, — Дамблдор посмотрел на свои руки. Тёмных пятен стало значительно больше, кроме того, чернота стала отливать фиолетовым, и иллюзия не могла держаться больше пары часов. Нужно было срочно снимать это проклятье. Но как? — Мне нужен Поттер.
— Альбус, время для твоих комбинаций закончилось. Пришла пора отступить, иначе потеряем всё, что имеем, — почти умоляюще произнёс Стерджис. Умирать или провести остаток жизни в Азкабане он категорически не желал. А это произойдёт, если старый друг будет и дальше упираться. Дался ему этот пацан! Неожиданно захотелось всё бросить и уйти, но при этом остаться живым, в здравом уме и памяти. Только вот Альбус позаботился об их верности в те далекие времена, когда они были молодые и хотели подмять под себя весь мир. Малолетние болваны! «Нет, Геллерт сделал правильный выбор», — поморщился Подмор. Мордредов аристократ наверно задницей почувствовал, что путь, по которому идёт Дамблдор, ведёт к гибели. Альбус всегда зарывался, не ощущал, когда надо остановиться и начать наслаждаться тем, что уже имеешь.
— Повернуть вспять и изменить отношение обывателей сейчас будет крайне сложно, но можно, — Дамблдор пригладил бороду. Было бы неплохо использовать маховик времени. Вот только какой момент надо изменить, чтобы всё исправить? Старик вздохнул, как никогда чувствуя давление возраста, и медленно, словно не желая или не веря, что всё это говорит, произнёс: — С Томом придётся самому разбираться. Покаюсь в собственных ошибках… Преданных мне людей всё ещё очень много. Сомневающихся тоже предостаточно, а значит…
— Не поверите, что сейчас узнал! — ворвавшись в комнату, заорал Робардс. — У Хогвартса был небывалый всплеск стихийной магии. Министерство просто бурлит. Толком ничего не понятно, — рухнув на ближайший стул, Гавейн вытер потный лоб.
— Ну, вот он, шанс! — Дамблдор довольно потёр руки и тут же поморщился. — Попытайся узнать, что случилось. Карадок, отправляйся туда. Нужно разобраться, что за чары применялись, и желательно это сделать прямо сейчас. Особенно сделай акцент на тёмных. Что-то мне подсказывает: Том решился на активные действия. А ты, — обратился он к Подмору и направил на него волшебную палочку, — доставь мне Поттера. Даю неделю, — серебристо-серый луч полетел к вскочившему с места старику. — Ты всегда оспаривал мои решения, сомневался и был трусом. Эти чары не дадут тебе медлить.
========== Глава 39 ==========
Глава отбечена. Бета: НеЗмеяна
Люпин потёр переносицу, покосился на Малфоя и перевёл взгляд на дам. Вообще Глава отдела магического правопорядка его изрядно удивила. Он почему-то думал: первое, что сделает Амелия, когда увидит Беллу, так это обездвижит, свяжет и только потом будет выяснять, как получилось, что Пожирательница смерти находится в их компании. На деле же оказалось всё не так. Дамы сначала буравили друг друга колючими взглядами, потом начался осторожный и вполне конструктивный разговор, который внезапно, но вполне ожидаемо, перерос в обычную свару. Женщины кричали громко, долго и с явным удовольствием, словно таким вот своеобразным способом сбрасывали накопившееся напряжение. Временная передышка случилась, когда Малфой вопреки договоренности вошел в комнату, с апломбом раскланялся, продефилировал к креслу, опустился в него и, насмешливо улыбнувшись, произнёс: «Продолжайте-продолжайте…»
