Хмыкнув, Ремус покачал головой. Люциус своим появлением не только разрядил напряженную атмосферу, но и стал источником новых разборок. Под аккомпанемент особо заковыристого ругательства Амелии с «поля боя» ретировался Гарри. Остальные заметили его уход, когда мадам Боунс плотоядно усмехнулась и пригласила двух «сослуживцев-пожирателей» с собой в аврорат для дальнейшей беседы. Разумеется, подобное предложение вызвало негодование Нарциссы и ядовитую ухмылку леди Блэк.

— Я отдаю вам должное, вы крайне сильны, но… — старая леди прищурилась, — вы уверены, милочка, что сможете отсюда уйти, прихватив этих двух, — кивок в сторону Лестрейндж и Малфоя, — без дозволения на то их покровителя и хозяина дома, лорда Поттера?

Тут-то и обнаружилось, что лорд Поттер ушел не попрощавшись. Используя момент, когда в комнате наконец-то наступила тишина, Ремус резюмировал сказанное за последние два часа. А потом уже все вместе выработали вполне жизнеспособный план дальнейших действий на пути легализации Малфоя и восстановления его репутации. В какой-то момент рассуждений Амелия криво улыбнулась и, подняв монокль, смерила Люциуса весьма странным взглядом, значения которого Ремус не понял, но тот, кому он предназначался, видимо, был в курсе, потому надменно вздёрнул бровь, поправил воротник, одёрнул белоснежные манжеты и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза. Позёр, Мордред бы его побрал! Этот чистокровный засранец умудрялся выпутываться из самых сложных и безвыходных ситуаций, при этом еще и оказывался в выигрыше. И перспектива появления в Министерстве, чтобы принять заслуженное наказание, поскольку мнимая смерть — не повод для отмены приговора, Люциуса совершенно не пугала. К тому же, по его собственному признанию, он и сам собирался в ближайшем будущем посетить сие заведение, ибо негоже главе славного рода и дальше прятаться. М-да, Малфой есть Малфой; наглости, умению отмываться от грязи и везучести можно только позавидовать.

Что же касалось менее удачливой свояченицы, было решено: она официально даёт (разумеется, на пару с «родственничком») полные сведения о сторонниках Волдеморта, если, конечно, не хочет загреметь в Азкабан. Кроме того, рассказывает о времени проведённом в гостях у Дамблдора. Вот тут Малфой показал весь свой сволочной характер: язвил и сыпал сомнительными шуточками как в адрес Амелии, так и Министерства в целом. Глава отдела магического правопорядка пару минут молчала, выслушивая едкие речи Люциуса, который, к слову, с каждой секундой расходился всё сильней и сильней. Нарцисса уже обеспокоенно поглядывала то на супруга, то на невозмутимую мадам Боунс. Наконец, той надоело, она взмахнула волшебной палочкой, и Малфой резко заткнулся.

— Весьма занятный эффект, — склонив голову, произнесла Амелия. — Надо будет поговорить с Невыразимцами. Никогда не слышала о таком эффекте от чар Verus*.

— Что! Вы посмели? — Нарцисса задохнулась. — В чужом доме использовать на нас это?

— А вы полагали, я буду лимонные дольки вам предлагать? Или забуду, что здесь находятся два ярых приверженца Волдеморта? — глаза Амелии потеряли мягкость и всякий намёк на несерьезность. Взгляд стал тяжелым и пронизывающим.

Ремус вздохнул. Похоже, эти чары послужили своеобразным спусковым крючком для всех, ну, кроме Гарри и него самого, конечно. Люпин бросил взгляд на часы и мысленно выругался. Слова Антуана, что надо бы подчистить опушку Запретного леса, он принял к сведению и собирался сегодня же сказать об этом Минерве, поскольку сам не владел такими знаниями. Тут Ремус глянул на Джулиану. Не раз и не два благодаря чуткому слуху и статусу хозяина дома он слышал разговоры, которые не предназначались для чужих ушей, и, кроме того, совершенно не факт, что профессора Хогвартса смогут нейтрализовать остаточную магию Некроманта, значит… Но если он хочет этой ночью оказаться у Хогвартса, то пора было закругляться.

Когда Амелия аппарировала, а представители славных семейств Малфоев, Блэков и Лестрейнджей о чем-то яростно заспорили, Люпин попросил Джулиану на пару слов. Если та и была удивлена, то никак этого не показала. Коротенько, не вдаваясь в подробности, он обрисовал ситуацию, и уже спустя десять минут, применив к себе чары Ночного видения, они шли через лес по направлению к Хогвартсу.

***

Следуя указанию Дамблдора, Дирборн тут же аппарировал на небольшую полянку близ Чёрного озера, но на этом его миссия застопорилась. Даже несмотря на сгущающиеся сумерки, на опушке Запретного леса было слишком многолюдно. Только через час последний человек, вернее, полувеликан убрался восвояси. Поднявшись с лежавших на земле хвойных лап, Дирборн зябко поёжился и хмуро уставился в сторону Хогвартса. Предчувствуя, что определить магический фон будет крайне сложно, так как студенты и преподаватели основательно «потоптались» по опушке, он тяжело вздохнул, выпил зелье, позволяющее около двух часов видеть в темноте, и медленно двинулся вперёд.

Около обожженных огнём деревьев Дирборн остановился и достал волшебную палочку. Потратив несколько секунд на то, чтобы абстрагироваться от всего, мешающего сосредоточиться — будь то уханье сов, или гул ветра в ветвях — старик начал выводить в воздухе сложные плетения. Вскоре пространство вокруг замерцало, серебристые сети затрепетали, и Дирборн предвкушающе замер.

Неожиданно мужчина почувствовал, как закружилась голова, в глазах потемнело, от обжигающей боли, охватившей тело, дыхание перехватило, а палочка выскользнула из ослабевших пальцев. Раздавшееся шипение подсказало, что амулет для дополнительной защиты сознания начал разрушаться. Сопротивляясь сетям лигелимента, старик с ужасом понимал, что кто бы ни был нападавший, он был значительно сильней него. Да что там, события, до сих пор скрытые Непреложным обетом и чарами Альбуса, калейдоскопом замелькали перед мысленным взором, а это означало лишь одно — некто был сильней и Дамблдора… Уже теряя сознание, Дирборн, понял одну вещь: ему не выжить. Не издохнет сейчас, так согнётся от чар старого друга.

На последней секунде, за которой стояла смерть оппонента, Джулиана, дёрнула рукой и прервала заклятье. Сердце громыхало в горле. Ноги подкашивались. Во рту было горько. Женщина наклонилась и, упершись обеими руками в колени, сплюнула на землю смесь крови и желчи. Дрожа, она привалилась к Люпину, черпая от него живительное тепло и силу. В голове была великолепная пустота, и лишь через пару десятков секунд, когда дыхание успокоилось и вернулась способность мыслить, Джулиана словно наяву увидела, чем всё могло закончиться для неё самой и Ремуса. Мордред, ну что за глупая курица! Но она просто не могла себя контролировать, задумалась — дементор её подери! — когда, не пройдя и четверти пути, они сначала натолкнулись на подозрительную сферу, а потом чуть не налетели на старика. Тут-то все инстинкты потомственного некроманта и взвились.

Джулиана выпрямилась, глубоко вдохнула, краем глаза отмечая, что Ремус связал смутно знакомую личность. Всего пару минут назад каждая частичка её тела трепетала и пела, впитывая в себя остаточную магию проведённого здесь ритуала, а сейчас стало пусто и холодно. Ей не нужно было использовать заклинания, чтобы понять: те жалкие ошмётки тёмных чар, «сказавшие» так много и послужившие отличной подпиткой, исчезли. Если бы не это, пробить сильнейшие окклюментивные щиты было невозможно, а значит, она не узнала бы то, что знает сейчас. Это знание наполняло её холодной яростью и радостью одновременно.

Женщина взмахом волшебной палочки разломила сухую ветку пополам и трансфигурировала её в два шикарных кресла, обновила чары Конфиденциальности, Отвода глаз, установила семейные чары Рассеивания и Света и, элегантным жестом поддёрнув штанины брюк, присела.

— Надо поговорить и подумать, что с этим делать, — произнесла она в ответ на вопросительный взгляд Люпина.

«Этим» был Карадок Дирборн — Ремус сразу узнал члена ордена Феникса первого созыва. Появление его пару лет назад стало для многих шоком. Для многих, но не для Дамблдора. Помнится, он в красках живописал, зачем ввел верных соратников в заблуждение. Чувствуя поднимающуюся ярость, Люпин сощурился. Значит, до Дамблдора дошли слухи о недавней схватке. Хотя было бы странно, если бы не дошли. Судя по рассказу Гарри, светопреставление было знатным, и наверняка его видели все кому не лень в радиусе нескольких сотен футов. Странно другое: почему министерские не засекли, что проводился обряд некромантии. Ладно — министр, что с него взять, но авроры?