— Хорошо, но сначала позавтракайте, — она установила поднос с едой на выдвижной столик перед Поттером, а сама села на стул. — Но прежде чем вы уйдете, я бы хотела кое-что обсудить, — добавила Поппи, расправляя полы больничного халата. — Коль вы являетесь моим учеником, а в скором времени станете коллегой, и, видя улучшение самочувствия мистера Малфоя, думаю, именно вы сможете помочь…

— С Малфоем что-то не так? — вскинулся Гарри после секундного ступора, поскольку был уверен, что речь пойдет о руне на его теле. Сердце отчего-то тревожно сжалось, хотя поводов для волнения вроде как не было.

— Ничего необычного, кроме того, что он поразительно быстро восстанавливается, хотя повреждения были довольно серьезные, — Поппи чуть улыбнулась, когда после её слов Поттер облегченно выдохнул. — Я заметила, что после вашего массажа магия шрама словно… затухает, что, учитывая его природу, крайне необычно. Причина этого, думаю, скрыта в даре целителя. Повторюсь, очень редком даре, ну, и немаловажную роль в лечении играет ваше личное отношение к мистеру Малфою, — лукаво добавила она.

— Угу… — пробурчал Гарри и кашлянул, чувствуя себя не в своей тарелке под пристальным взглядом Поппи. Допив сок, он откинулся на спинку кровати и протяжно выдохнул. Всё же ощущать в желудке что-то, кроме отвратительных зелий, было приятно. — Я предлагал ему помощь… сказал, что подумает, хотя в переводе, означает: отвали, Поттер, — криво усмехнувшись, добавил Гарри и вздохнул. Вообще-то он был не против повторения того, что последовало за тем разговором, впрочем, как и помочь Драко без его на то позволения.

— Конечно, трудно лечить пациента против его желания. Однако думаю, вы сможете убедить мистера Малфоя сильно не упорствовать, — мадам Помфри вдруг подмигнула и улыбнулась. — Магия светлых эльфов на многое способна, особенно если её обладателю некий объект… м-м-м… симпатичен, — закончила она, но, прежде чем выйти за ширму, добавила: — Только давайте договоримся: никакой самодеятельности. Массаж, это одно, а нейтрализовать весьма специфические чары, совсем другое. К этому нужно как следует подготовиться.

Гарри мог бы поклясться, что под словом «симпатичен» скрывалось «желанен». Покачав головой, он быстро переоделся и практически выбежал из больничного крыла, поскольку особого желания отвечать на вопросы слизеринцев у него не было. Ну а «лечение пациента против его желания», дважды заканчивавшееся одинаково приятно, он решил перенести в более удобное место.

***

— Вы в своём уме? — просипел Ремус, когда до него, наконец, дошло: всё сказанное в течение последних двух часов, отнюдь не шутка, и недоверчиво уставился на компанию, состоявшую из двух дам весьма преклонного возраста, герцога, тоже далеко не юнца, миссис Лонгботтом и Грюма. — Вы серьёзно собираетесь воскресить Гриндевальда? Нам что мало, Пожирателей, их лорда и Дамблдора?

Узнав о столь тесном родстве Гарри с «первым тёмным магом столетия», как спустя много лет называли Гриндевальда в прессе и немногочисленных мемуарах, он сначала испугался за сына друзей: слишком много было прочитано и услышано о жестокости побеждённого Дамблдором маге. А ребенок-волшебник, с раннего детства столкнувшийся с насилием, смертью и имеющий генетическую предрасположенность к магии разрушения, может, даже не желая того осознанно, ступить на путь тьмы. Правда, разузнав, что называется, из первых уст, каким человеком был Геллерт, и кроме того, прекрасно зная мальчика, Ремус понял — его страхи абсолютно беспочвенны. Но это не отменяло, что, вернувшись, Гриндевальд, вполне возможно, захочет кое с кем разобраться и вспомнить собственные планы, если, конечно, после стольких лет заточения всё еще будет в своём уме. А если нет? Один Мерлин знает, чем эта безумная затея обернётся. Да и кто может гарантировать, что, отказавшись от дочерей, Геллерт преследовал благие намерения? Когда-то в глазах союзников, соратников и обычных людей Дамблдор тоже был носителем законности и справедливости, а в итоге всё оказалось иллюзией.

— Никто не говорил о воскрешении, — просидевший большую часть незапланированной ранее встречи молча, Аластор перевёл взгляд с Люпина на герцога Орси́ни. Ещё будучи безусым юнцом, первогодком школы авроров, он слышал об этом старикане от учителя по боевой магии. Смертельно опасный соперник, создатель кучи заклятий, чар и прочее, Грюм не был удивлён, что Дамблдор оказался с ним накоротке, а вот факт, что герцог почему-то благоволил Гриндевальду, мало того, в течение многих лет после падения оного искал способ его найти, мягко говоря, озадачивал. — Я так понял, вы примерно знаете, где Нурменгард? — Аластор поскрёб щёку и, не ожидая ответа на свой риторический вопрос, продолжил резюмировать услышанное: — А для точного определения нужна кровь близкого родственника… магически сильного родственника. Гарри, конечно, малец, дай Мерлин каждому в его годы, но… — Грюм ухмыльнулся. Наблюдая за старшим поколением, в голове вдруг всплыла нравоучительная беседа с собственным дедом. Помнится, тогда он получил палкой по хребту за недолжное уважение к старости. — Его услуги могут не понадобиться.

— И что сие означает? — Батильда переглянулась с озадаченным Алфредо.

— Не мне читать вам лекцию о магии, особенностях наложенных на артефакты чар и связи семейных реликвий с членами рода, — увидев, как подался вперёд Орси́ни и замерла тонкая сигара в дюйме от лица Галатеи, Аластор хмыкнул. — «Оживший» гобелен с семейным древом явно говорит о том, что граница скрывающих чар истончилась и…

—… нам осталось провести обычный ритуал, призывающий близких родственников, и… они падут, — хрипло произнесла Августа, боясь верить, что скоро увидится с отцом, и вместе они смогут помочь внуку.

— Не совсем… — Алфредо побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, — ваша кровная связь слишком слаба и вообще по всем законам магии не должна была проявиться после отречения. Но Геллерт, судя по всему, сумел, даже не представляю как, чары ослабить. Ну, а усилить родственные связи просто, — и, взглянув на Батильду, закончил: — Обрядом признания.

Члены маленького собрания, перекочевав из гостиной в подвал дома миссис Бэгшот, до поздней ночи решали ряд непростых задач и, договорившись встречаться здесь вплоть до того момента, пока всё не будет готово, разошлись. Подобные «посиделки», как выразился Грюм, продолжались всю неделю. И вот в субботу вечером произошло то, чего некоторые ожидали с нетерпением, другие с тревогой.

— Давай уже, Поттер, шагай, — проворчал Аластор, отходя подальше от центра округлой комнаты и усиливая чары. Несмотря на то, что подобный обряд не являлся запрещенным, каждый случай проведения оного тщательно проверяли министерские чиновники, правда, постфактум. И хотя о нём было известно Амелии и главе Международного бюро магического законодательства Энтони Ллойду, лишняя защита не помешает, чтобы тот, кто был не в курсе, не смог об этом узнать.

Гарри вздохнул, одёрнул полы длинной рубахи, ободряюще улыбнулся Невиллу и, невзирая на смутную тревогу, решительно встал на начертанный символ, тем самым замыкая круг между кузеном, собой и двумя бабушками. Вспыхнувший затем свет заключил магов в мерцающий шар, мгновенная боль, скрутившая членов семьи, тут же отпустила, едва древние, как магическим мир, ритуальные слова стали срываться с их губ.

Люпин стиснул в руках волшебную палочку, чувствуя, как волны силы, исходившие от светящейся сферы, стали давить на защитный купол. Вопреки всем убеждениям, прозвучавшим от людей, значительно больше него разбиравшихся в кровных обрядах, в его душе поселилось чувство опасности, и оно с каждой секундой усиливалось, как и ощущение, что они упустили что-то жизненно важное.

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына…

Воспоминания давнего разговора с Гарри молнией вспыхнули в голове бывшего оборотня.

— Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина, — Гарри запнулся и потёр руку

— Кровь врага, взятая насильно, воскреси… — в ужасе глядя на вспыхивающую разными цветами сферу, пересохшими губами прошептал Люпин. На миг он потерял способность адекватно мыслить. От впрыска в кровь адреналина сердце загромыхало, что казалось, вот-вот выскочит из груди.