— Ты не находишь это забавным? — игнорируя вопрос, насмешливо протянул мужчина. — Столько лет плести интриги, умудряться проворачивать такие дела и оказаться в дюйме от провала по вине преданных соратников и какого-то мальчишки.

— Барти, тебе напомнить, кем ты являешься для магического мира и кем можешь стать, если мне надоест твоя пустая болтовня?

— Связавшись с тобой, я уже несколько лет как труп, так что не стоит мне угрожать, — бледные губы искривились в злорадной ухмылке. — А что касается Хогвартса, то у школы нов… — запнувшись, мужчина вдруг схватился за горло и захрипел.

Бросив тяжелый взгляд на Крауча и не делая попытки как-то ему помочь, Дамблдор откинулся на спинку кресла и достал из кармана амулет Призыва. Сжав его в руке, он повернулся к камину, но вопреки ожиданиям Фоукс там не появился.

— Что такое? — сдёргивая очки, выдохнул Дамблдор. — Кэлти! — когда и личный домовик не явился на зов, выдержка изменила старому магу. — Минерва, немедленно ко мне! — отправив Патронуса своему заместителю, старик замер словно изваяние, устремив ожидающий взгляд на входную дверь. Но секунды напряженной тишины, нарушаемой хриплым дыханием Крауча, превратились в минуты, а верного соратника в поле зрения не наблюдалось.

— Я и говорю, забавно, — кашляя, выдавил из себя Барти. — Ты самонадеянный идиот, Альбус. А я еще больший идиот, раз связался с тобой, понадеявшись на толстый ломоть пирога.

Даже не повернувшись в сторону Крауча, Дамблдор резко взмахнул волшебной палочкой, и того просто вымело из комнаты. Едва дубовая дверь захлопнулась, старик тяжело вздохнул и, сложив руки на животе, погрузился в тревожные мысли.

«А что касается Хогвартса, то у школы нов…» — раз за разом прокручивая в голове эту фразу в течение следующего часа, Дамблдор становился всё мрачней и мрачней. Почему не явился на зов Фоукс? Что себе позволяет Минерва, и куда запропастился домовик? — на все эти вопросы кавалер ордена Мерлина, великий маг двадцатого века не находил ответа, вернее, тот ответ, который напрашивался сам собой, ему категорически не нравился и потому отвергался. Не могла МакГонагалл предать. Она слишком прямолинейна и потому предсказуема. Пока хозяин жив, феникс служил только ему, данный факт известен всем. Значит, что-то случилось. А вот домовик… Чувствуя приближающуюся мигрень, Дамблдор потёр виски.

— Спать… завтра в Хогвартс, — с трудом поднимаясь, произнёс он и медленно двинулся к двери. — Орден собрать, Аластора проверить…

Но, ни на следующий день, ни через день, ни до конца недели планам Дамблдора не суждено было сбыться, потому что бывший директор Хогвартса, бывший глава Международной конференции магов и… бывший глава Визенгамота всё это время провел в аврорате. Доставлен он был туда вынужденной аппарацией прямо в колпаке и длинной ночной рубашке. Причиной «столь бесцеремонного обращения с уважаемым членом магического общества», как верещали прибывший в срочном порядке Дож и вызвавший его Робардс,* стала пришедшая на имя Министра депеша с требованием провести тщательное расследование неправомочных действий мистера Дамблдора в отношении юного лорда. Если бы английские чиновники допустили хоть миг проволочки, то на британское Министерство обрушилось больше проблем, чем за десятки веков его существования, чего, разумеется, мистер Фадж допустить не мог. Изо всех сил подавляя злорадную ухмылку, Корнелиус с важным видом раздавал интервью и встречался со столпами магического общества.

***

Пока отдел магического правопорядка во главе с Амелией Боунс докапывался до истины, журналисты, словно акулы, почувствовавшие бо́льшую кровь, кружили в Атриуме Министерства и наводнили Хогсмид, облюбовав ранее мрачное местечко — вотчину брата Дамблдора. Чему Аберфорд был, мягко говоря, не рад. А общественность в ожидании ещё более грандиозного скандала замерла в предвкушении, Хогвартс жил своей жизнью. Студенты в перерывах между занятиями и написанием эссе читали газеты, спорили и ругались, особо азартные делали ставки, команды по квиддичу тренировались. Преподаватели спали по два-три часа в сутки, посвящая всё остальное время урокам и разработке нового учебного плана, который не всем пришелся по душе.

— Это неправильно, — громко произнесла Гермиона.

— Что именно, мисс Грейнджер? — Флитвик отложил пергамент и вопросительно взглянул на девушку.

— Всё это… вы делите детей на магглорождённых и…

— Тогда что ты здесь делаешь, Грейнджер, — перебила её Гринграсс, широким жестом обведя класс рукой, — среди нас, чистокровных?

— Так-так успокоились! — прикрикнул профессор, когда студенты загалдели. На чарах, как, впрочем, и на других занятиях, четыре старших курса были объедены в группы по девять-четырнадцать человек, но если на ЗОТС и трансфигурации одновременно находились только отличники, то на остальных добавлялись и те, у кого по СОВ была оценка Выше ожидаемого. — Вы не совсем правы, — произнёс Флитвик, когда в классе наступила тишина. — Идея объединения факультетов зрела очень давно, но до недавнего времени не было возможности воплотить её в жизнь.

— Это не объединение! — отмахнувшись от Рона, сердито воскликнула Гермиона.

— Юная леди, вы ведь ходили в школу до одиннадцати лет? — профессор чар по-птичьи склонил голову, и когда девушка, недоуменно моргнув, кивнула, продолжил: — Скажите, на уроке физического воспитания всех ли заставляют… поднять гирю одного веса или пробежать дистанцию за одинаковое время?

— Это невозможно: у каждого своя подготовка, и потом у девочек и мальчиков разные нормативы…

— Вот видите… Приведённый мной пример, конечно, условный, но суть вы уловили. В нашем мире до окончания Хогвартса дети занимаются по одной программе, выполняют одни и те же… нормативы, имея при этом разный уровень магических сил.

— Это не одно и то же!

— Почему же? Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему у одних по практическому применению чар, скажем, на трансфигурации или ЗОТС оценка Превосходно, а у других Выше ожидаемого или Удовлетворительно? — Флитвик слегка улыбнулся, глядя, как Гермиона сначала открыла рот, потом закрыла и озадаченно нахмурилась. — Почему, одинаково владея формулами, одни с первого раза и относительно легко применяют чары, а другие с десятой попытки и при этом устают так, словно только что передвинули… — маленький профессор лукаво улыбнулся, — гору, предварительно разобрав её по камушку, а всего-то подняли в воздух перышко?

Подобные дебаты происходили довольно часто на уроках и вне аудитории, но, как ни странно, всё происходило вполне мирно — без агрессивных наскоков факультет на факультет. Слизеринцы, например, сосуществовали за одной партой с представителями Гриффиндора и Хаффлпаффа — правда, это касалось исключительно старших курсов. Студенты с третьего по шестой настороженно ко всему приглядывались — их еще не коснулась школьная реформа, ну а младшие курсы испытывали на своей шкуре все то же самое, что и семикурсники. В общем, обучение шло полным ходом, невзирая на разгорающуюся бурю вне стен старинного замка.

Полностью погрузился в учёбу и Гарри. Юноша настолько ушел в изучение как новых, так и старых предметов, что совершенно выпал из действительности. Он не принимал участие в обсуждениях и вечерних посиделках в факультетской гостиной. Сделав домашнее задание сразу же после уроков и дополнительных занятий, направлялся в спальню и изучал книги, так или иначе связанные с полученным даром; в дневниках пытался найти хоть что-то, о своей второй анимагической форме. А вечером в пятницу, предварительно договорившись с МакГонагалл и с трудом подавив тревожное предчувствие, покинул Хогвартс, чтобы встретиться с Дадли. Сначала, переместившись в знакомый тупик неподалеку от Косого переулка, Гарри направился в Гринготтс, а оттуда — сопровождаемый мистером Аддерли — на тихую улочку в пригороде Лондона, где находился пансионат

***

— Кребб, не разочаровывай меня, — прищурившись, Волдеморт чуть подался вперёд: красные глаза на мгновенье потемнели. Стоявший напротив в коленопреклонённой позе мужчина вздрогнул и медленно поднялся. — Докажи своему господину, что достоин снисхождения за собственную глупость и потерю контроля, — зловещий шепот эхом прокатился по небольшому залу, в котором сейчас присутствовали лишь трое.