— Гермиона, успокойся, — Рон встал и, подойдя к девушке, положил ей руку на плечо. — Всё будет хорошо, вот увидишь.

— Да как ты не понимаешь? — вскинув голову, Гермиона повернулась и взглянула на друга покрасневшими глазами. — Он слишком влиятелен, и если всё, что, — девушка обвела рукой стол, на котором лежало несколько новых газет, — о нём пишут и говорят, правда, ты представляешь, насколько он силён, сколько у него влиятельных сторонников, не говоря уж о государственных постах, которые занимает?

— Думаю, Дамблдор не долго будет их занимать, — разделяя тревогу подруги, но стараясь особо её не показывать, Рон успокаивающе похлопал Гермиону по плечу, — против него, а значит, на нашей стороне, тоже немало влиятельных людей. Вон даже Министр перестал бегать перед ним на задних лапках, а Боунс… она, между прочим, не последний человек в Министерстве, так что успокойся. Гарри вернётся, и сегодня же вечером пойдём к МакГонагалл, расспросим Блэка, расскажем обо всём, что случилось в эти дни, о Финнигане… надо бы и его прихватить, морду сначала начистить, а потом… — едва слышно пробурчал Рон, но, услышав фырканье, изобразил «святую невинность» и, широко распахнув глаза, посмотрел на подругу.

— Тебе бы только кулаками махать, — слабо улыбнувшись, Гермиона покачала головой, — и я рада, что ты перестал цепляться к слизеринцам.

— А это здесь причём? — с искренним удивлением спросил Рон и сел в кресло.

— При том. Ещё на шестом курсе, если бы Гарри вздумалось куда-то отправиться вместе с Малфоем, ты бы устроил настоящий скандал, — Гермиона слегка прищурилась, глядя на недоумённо-моргавшего друга. — Хотя нет, на пятом, на шестом, в отличие от наших сокурсников, ты был поразительно сдержан, что очень радовало.

— Они не лезли ко мне, я не трогал их. Всё просто, — Рон пожал плечами. А что ещё можно было сказать? Прошлый год действительно был странным: слизеринцы ходили группами, первыми никого не цепляли и отвечали только тогда, когда их задевали. А если учесть, что ни Гарри, ни он сам не принимали участие в игре «достань мелких пожирателей смерти», то ему и не перепадало от змеиного факультета, ну, разве что иногда, так сказать, за компанию, когда оказывался рядом со «счастливчиками». — Мне кажется, в прошлом году их останавливал Малфой, а сейчас он и весь седьмой курс держится в стороне…

— … опекая только младших, — кивнув, закончила Гермиона.

Около часа друзья делились наблюдениями и соображениями по поводу поведения не только студентов змеиного факультета, но и остальных. Договорились и дальше присматривать за Лерье, поговорить о ней с Луной и, возможно, познакомиться поближе.

Анализируя происходящее вокруг, и припоминая «разговоры по секрету» между сокурсниками с начала учебного года, они пришли к окончательному выводу, который хоть немного, но успокоил: статьи здорово подорвали авторитет великого светлого мага столетия. И теперь, что бы ни случилось в будущем, Дамблдору уже не очистить своё имя, не стать снова кумиром детей или тем, кого боялись враги и уважали союзники, к тому же последних стало на порядок меньше. Для друзей стало очевидным, что произошедшее с Гарри стало катализатором или своего рода последней каплей, переполнявшей чашу терпения магов Британии. А после одного разговора, когда намёки и завуалированные высказывания в статьях Скитер нашли свое реальное подтверждение, это заставило на многие вещи смотреть иначе.

— Слава Мерлину, эту «волну» уже не остановить, — тихий голос Патил прервал перешептывания старшекурсников, собравшихся в этот вечер перед камином в гриффиндорской гостиной.

— Да… главное, чтобы не было хуже, — Гермиона отложила газету в сторону и взглянула на сокурсницу: всегда живое лицо Парвати сейчас напоминало застывшую маску. — Но я сомневаюсь, что всё в газете, истина. Мне кажется, в этот раз Скитер преувеличила… эти её намёки…

— Хуже вконец обезумевших «великих» магов, — Патил скривилась от отвращения, — дерущихся за власть, как две собаки за кость, быть не может! Но это вполне достойная «награда» деградирующему обществу, — Парвати обвела взглядом удивлённо-шокированные лица, чуть дольше задержалась на Томасе и тряхнула сжатой в руке газетой. — Эти намёки имеют под собой основания. Вот только доказать будет сложно.

— Думаю, здесь не место и не время обсуждать подобное, — произнесла Гермиона, быстро справившись с шоком, ибо такого жесткого тона ни разу не слышала у всегда весёлой девушки, но, столкнувшись со спокойным взглядом Парвати, вздохнула и взмахнула волшебной палочкой, установив чары секретности.

— Время и место не имеют значения, во всяком случае, для меня, — Патил кивнула в знак благодарности и отложила в сторону газету. — Мои родители ненавидели Англию, но вынуждены были переехать, когда нам с сестрой было по шесть месяцев. Что-то тянуло их сюда, особенно папу, но он сопротивлялся этой тяге, пока я не заболела. Индия славится своими целителями, пройдя кучу обследований, родители узнали, что на них наложены какие-то странные чары, они им несколько лет сопротивлялись, и именно поэтому «откат» ударил по старшему ребёнку. — Парвати на несколько секунд замолчала и, отвернувшись к камину, прикусила губу. — Спустя полгода к отцу кое-кто наведался, меня вылечили, а в английском министерстве магии, в отделе, куда большинству магов путь заказан, появился еще один должник «великого светлого» мага. Только вот незадача: через год отец погиб, и его долг перешел ко мне, но ещё больший прокол случился три дня назад, — девушка повернулась и ядовито ухмыльнулась, — в день совершеннолетия я приняла наследие, оно-то и разрушило все когда-либо злонамеренно наложенные чары.

— Если под «кое-кем» имелся в виду профессор Дамблдор, то твоя семья должна быть благодарна ему за помощь, — хмуро глядя на сокурсницу, произнёс Томас.

— О, гляди-ка, у защитника голос прорезался, — Парвати наклонила голову, разглядывая Дина как нечто экзотическое и редкое. — Благодарность, Томас, надо заслужить. А когда для достижения каких-то своих целей некто накладывает чары, а потом, изображая благодетеля, частично их снимает, положен Азкабан.

— Азкабан? Что же вы будете делать без профессора Дамблдора, неблагодарное вы племя? Он и его люди, единственные, кто сдерживает Того-Кого-Нельзя-Называть. Министерство и прочие дармоеды только путаются под ногами и строят козни, — прошипел Дин, подаваясь вперёд. Обведя замерших сокурсников гневным взглядом, Томас резко поднялся и прежде чем уйти, выплюнул: — Предатели!

— Плюс один, — произнесла Парвати так тихо, что её услышала только сидевшая рядом Гермиона. Девушка озадаченно нахмурилась, пытаясь понять, что имелось в виду.

— Что это было? — откашлявшись, выдавила из себя Лаванда, когда Томас скрылся из виду.

— Демонстрация отсутствия мозгов и собственного мнения, — отозвалась Патил и, усмехнувшись, приподняла бровь, глядя на вытянутые физиономии братцев Криви. — Кто еще желает высказаться по поводу единственного и неповторимого, всеми любимого и непогрешимого профессора Дамблдора? Прошу, не стесняйтесь, расставим все точки над «и» и перестанем друг перед другом изображать неизвестно что.

Тревожно хмурясь, Гермиона смотрела на огонь и не принимала участия в развернувшейся дискуссии, но когда в гостиной остались Рон, Парвати и она сама, девушка собралась с мыслями и начала расспрашивать Патил, дабы прояснить для себя некоторые детали. Разговор затянулся до глубокой ночи, и если бы не необходимость вставать на занятия, ребята, наверное, так бы и встретили рассвет, сидя в креслах.

— Пошли-ка на обед, а то я из-за всего этого зверски хочу есть! — выныривая из размышлений и «выдёргивая» из тяжелых дум подругу, Рон встал с кресла и с чувством потянулся. Гермиона, всё еще пребывая в мире воспоминаний, рассеянно кивнула, поднялась и молча пошла к двери. — О, и надо подсмотреть тренировку змей, — буркнул Уизли, выходя из комнаты и направляясь к выходу из гриффиндорской гостиной.

***

— Как ты умудряешься отлично летать, если из аппарации выйти нормально не можешь? И, кстати, когда научился-то? — отпуская руку шипящего проклятья Поттера, насмешливо поинтересовался Малфой.