Хотя в мою сторону он поглядывал всё-таки чаще. Неудивительно. По росту можно было понять, что я либо подросток, либо девушка. А и те и другие тут вызывали определённый интерес. Иногда меня от этого тошнило. Всё-таки когда спадают всякие оковы, люди обнажают весьма неприглядную суть. Какие оковы? Да разные. Оковы морали, чужого мнения, веры, закона.

— Надо будет завтра взять еды с собой и воды. Вдруг придётся застрять там надолго. Кто знает, куда мы попадём, — Вэй, войдя в комнату, осмотрелся, почти сразу бросая сумку в сторону одного из спальных мест. Туда же полетел и плащ. — Не знаю, получится ли уснуть сегодня.

— Почему? — спросила, не спеша раздеваться. Сейчас должны еду принести, и каждый раз надевать и снимать плащ не хотелось.

— Эти импульсы. Они следуют через примерно одинаковые промежутки времени. Скажу прямо, чувствую себя при этом не очень хорошо.

— Тогда подвинь свою постель ближе ко мне, — сказала, отворачиваясь от двери, так как в неё постучали, и Вэй пошёл открывать. — Ты же говорил об ауре, вдруг это поможет, — закончила, когда Лиен Дан забрал наш ужин и закрыл за не менее любопытной, чем трактирщик, служанкой дверь.

Вэй сел, поставив большой поднос с едой на пол. Глянув на меня, он кивнул, принимаясь разглядывать еще явно горячие кусочки мелко нарубленного и политого уже знакомым нам соусом мяса. С овощами тут было не так уж радужно. Да и с фруктами тоже не очень. Изредка по большим праздникам можно было поесть нечто, смахивающее на смесь банана и яблока. Я до сих пор не знаю, откуда привозят этот загадочный фрукт. Да и никто не знает. Говорят, откуда-то с юга, а откуда именно никому не интересно. Кроме меня.

Мясо, лепешки, почти единственный соус — вот и весь ассортимент местной пищи. С мясом, правда, что только не творят. Жарят, варят, запекают, вялят и перемалывают, делая жидкие мясные супы. Но все это изыски. Обычно просто жарят.

— Так пойдёт? — спросил Вэй, подтащив свою кошму к моей вплотную. Надо сказать, что местные «кровати» были не такие уж и широкие. Думаю, шириной даже меньше метра.

Я осмотрела получившийся «аэродром» и вздохнула. Чем дальше, тем все больше сокращаем дистанцию между нами. И самое интересное, что я ведь сама это предложила. Я бы хотела сказать, что неосознанно, но это далеко не так. Себе врать не умею, да и не хочу. Сказала умышленно, так как начала осознавать, что, как бы ни фырчала и ни пыталась сделать вид, что неприятно, на самом деле я стремлюсь к этой близости. Когда Вэй рядом, когда случайно или умышленно касается меня, то ощущаю, как внутри от этого все начинает сжиматься и сладко тянуть.

Это чувство опасно. Я знаю, помню его, но не делаю попытки остановить себя. Это бесполезно. Если это началось, то оно обязательно будет. Помогло бы расставание, и то не факт. Надо просто принять это, дать полностью прорасти. И только тогда думать, что делать. Сопротивляясь, я лишь причиню себе ненужное страдание. А отрицание погрузит в иллюзию. Предпочитаю жить правдой и плясать уже от неё.

— Вполне, главное, держи свои руки при себе. В последнее время, засыпая, ты постоянно стараешься чуть ли не заползти на меня, — буркнула, принимаясь расправлять на кошме свой плащ. Будет вместо простыни. Одеяло тут совершенно ни к чему.

Нехитрый ужин был умят с поразительной скоростью.

— Видимо, моё тело само стремится к тому, кто облегчает его страдания, — лукаво улыбаясь, сказал Вэй, повторяя за мной.

— Страдалец, — фыркнула, ложась на постель и отворачиваясь к стене.

Было почти темно. Ещё немного, и наступит ночь. Сегодня мы решили выспаться и не караулить. Правда, пришлось хорошенько потрудиться, чтобы запереть единственное небольшое окно и подпереть дверь.

— Конечно, — я ощутила, как Вэй лег сзади. Почти сразу почувствовала, как он обнял меня за талию. Не успела возмутиться, как меня крепко прижали к себе. — Я с тобой никогда не расплачусь, — прошептал он на ухо, отчего у меня едва волосы на голове не встали. Было… странно. И приятно, и щекотно. Из-за этого шепота по спине сверху вниз прокатилась волна, от которой едва не выгнуло, как кошку. Не знаю, как удержалась, чтобы не позволить своему телу делать то, что ему безумно хотелось.

— Щекотно, знаешь ли, — снова проворчала, отстраняясь немного. Вернее, попыталась, так как Вэй был совершенно другого мнения.

— Лежи так. Я прямо чувствую, как мне становится лучше. Или тебе неприятно? Если так, то, конечно же, отодвинусь.

— М, нет, просто щекотно, так что не шепчи в ухо, — вздохнула, пытаясь расслабиться. При этом мои кулаки были сжаты так, что ногти впивались в кожу.

— О, так значит, у нас очень чувствительные уши? — спросил Вэй таким низким, волнующим голосом, что пришлось прикусить губу и задержать дыхание.

А потом я всё же не смогла совладать со своим телом. От мягкого прикосновения губ к мочке уха ощутила, как внутри меня всю будто прострелило. Возбуждение громадной волной захлестнуло с головой, словно только и ждало, чтобы обрушиться, сметая на своём пути всё моё несмелое сопротивление. Меня всё же выгнуло, затрясло, хоть и старалась держать себя в руках. Вместо стона, который готов был сорваться с губ, я всего лишь тихо выдохнула, до белых мушек в глазах зажмуриваясь.

Сердце колотилось все сильнее. Воздух отчего-то стал слишком горячим, а еще его безумно не хватало. Кончики пальцев закололо. Показалось, что меня окунули в горячую воду.

Жар усиливался с каждой секундой. Он зарождался где-то в животе и поднимался, разливаясь по всему телу. В груди пульсировало. Казалось, что я чуть ли не вижу, как гулко и мощно бьется сердце.

Вэй, явно довольный таким откликом на свои действия, опустился с поцелуями чуть ниже. Не встретив сопротивления, он осторожно погладил меня по животу, прижимая крепче к себе.

Распахнула глаза, выдыхая. Мне казалось, что в тех местах, где прикасался губами Вэй, разгорается самый натуральный пожар. А еще безумно горячо было рукам.

Опустив взгляд, сама толком не осознавая, подняла одну руку. Мне померещилось, что она горит.

— Черт! — вскрикнула, подскакивая.

Оказалось, что вовсе не мерещилось — мои руки и правда пылали огнём. Следом за ними начали гореть ноги, а потом заполыхала я вся. Пришлось отскочить к стене, чтобы не спалить наши вещи.

Вэй же смотрел круглыми глазами, будто не понимал до конца, что происходит. Я и сама была сбита с толку. Всё-таки еще не привыкла, что могу вот так загораться. Самое интересное, что вещи на мне и не думали гореть. Это хорошо.

— Только не говори, — начал Вэй, захлопывая рот и нахмуриваясь, — что теперь так будет всегда.

Я поначалу не совсем поняла, о чём он, а потом дошло.

— Не надо тут, — фыркнула, по инерции потряхивая руками, будто пыталась сбросить с них огонь. — У меня такое впервые в жизни, так что понятия не имею, всегда или не всегда. И вообще, помоги. Что там надо делать?

Вэй вздохнул, поднялся и подошёл ко мне ближе.

— Просто дыши. Успокойся и дыши.

— Легко сказать, — буркнула, закрывая глаза и принимаясь, как сказал Вэй, дышать.

Заглянув в люк, нахмурилась. Обычно из таких мест пахнет сыростью и затхлостью, тут же ничего подобного не было. Да и правильно, откуда в пустыне взяться сырости?

Зевнув, всё так же хмуро посмотрела на Вэя, который выглядел весьма бодро. Это я, растревоженная вечерними происшествиями, чуть ли не до утра ворочалась и не могла уснуть. Мысли, будто рой пчёл, не утихали ни на мгновение. То я вспоминала короткий момент близости, то свою реакцию на Вэя. Да и честно говоря, волновал этот огонь. Всё-таки я не была привычна ни к чему такому, и, поверьте, горящая рука вызывала лишь одно желание — быстрее сунуть её в воду, чтобы затушить. И даже несмотря на то, что подобное уже было, легче от этого совершенно не становилось.

Вэй же, вопреки своим словам, что он не уснёт, судя по всему, спал просто отлично. По крайне мере, выглядел выспавшимся и отдохнувшим. Можно было бы подумать, что бодрится, делая вид, но я ведь слышала, как он спокойненько спал и никакие магические импульсы его не тревожили.