— Нет, никогда! Я в жизни не подниму руку на невиновного, тем более, на ребёнка. Ни один Агент Света не опустился бы до такой мерзости.

— В таком случае по твоей вине погибнет вся галактика. Ты стоишь перед выбором, Фригга, перед выбором, которого ты всегда боялась в глубине души и молила небо, чтобы тебе не пришлось выбирать между своей работой и своим ребёнком. Это и есть твоя Расплата. Что бы ты ни выбрала, ты будешь страдать всю оставшуюся жизнь. А собственной смертью ты не отделаешься, это слишком просто. Вот, возьми жертвенный нож. — В ту же секунду вышеназванный предмет сам собой материализовался в руке моей матери. — А я пока засеку время.

Рядом с каменным столом, предназначавшимся, как я уже понял, как раз для жертвоприношения, возникли огромные песочные часы.

— Решайся быстрее, Фригга. — Посредник похлопал своей изящной женской рукой по стеклянному сосуду. — Когда высыплется весь песок, сила трех артефактов — тёмного, светлого и нейтрального, соберется воедино и разрушит галактику, для которой ты столько всего сделала. Остановить время сможет только кровь Локи, разлившаяся по жертвенному столу. Время пошло.

Я зачарованно глядел, как медленно, но верно сыплется мелкий жёлтый песок, и с ужасом понимал, что тянуть время больше нельзя. Тут одно из двух: либо Джаред всё-таки успеет убить Посредника до того, как время истечёт, либо… мне придется умереть. Безо всяких шуток.

Сердце у меня похолодело, а ноги задрожали. Всё это время я морально готовился к тому, что погибнет Фригга, а я займу её место. О том, что погибнуть придётся мне самому, и речи не шло. Но кто ж знал, что всё так обернется?

«А что, было бы лучше, если бы погибла Фригга?» — строго спросил я у себя самого. — «Нет, для галактики предпочтительнее, чтобы умер я, а Фригга осталась у власти — она справляется со своими обязанностями лучше».

Но было страшно. Невыносимо страшно.

«Ты же сам хотел умереть, лишь бы избавиться от страданий и боли», — прозвучал у меня в голове внутренний голос.

Да, хотел. Вернее, мне так казалось. В реальности я был совсем не готов распрощаться с жизнью. Животный инстинкт самосохранения не позволял.

«Ты не животное, Локи, ты разумный человек», — не унимался внутренний голос. — «И ты должен поступить разумно. Должен позволить себя убить ради спасения галактики».

— Мам, — дрожащим голосом позвал я Фриггу, не давая себе времени на то, чтобы передумать. — Мам, сделай это. Я согласен.

Фригга медленно повернула голову и посмотрела на меня. Я с трудом узнавал свою маму. Кожа её лица ужасно побледнела, создавая контраст с опухшими и покрасневшими веками. На её щеках блестели слёзы. Я ещё ни разу не видел мать в таком состоянии. Вот умеют же демоны довести. Глядя на неё и думая о том, как же ей сейчас больно, я, сам того не заметив, как-то позабыл, что мне придётся отдать жизнь. Мне было жаль Фриггу, а не себя. Если бы меня поставили перед таким выбором…

— Нет, Локи, я не смогу. — Мама медленно покачала головой.

— Сможешь. — Я, плюнув на всё, самостоятельно лег на каменный стол для жертвоприношений. Я понял, что должен помочь своей матери решиться на этот шаг. Сама она не справится, и тогда гибель галактики будет не только на её совести, но и на моей. — Ты же четыре года готовила меня к тому, чтобы я мог нести ответственность за галактику, мог умереть за неё, если потребуется. И вот, это потребовалось. И я готов. Готов благодаря тебе.

— Я не готова, Локи. — Кинжал со звоном выпал у матери из рук.

— Ну же, соберись. — Я заставил себя улыбнуться, понимая, что если буду ныть, Фригга точно не сможет этого сделать. — Ты же всегда была сильной. Невероятно сильной. Ты можешь справиться со всем.

— Посредник прав, неуязвимых не существует. Есть вещи, на которые даже я не способна.

— Ты должна это сделать! Не можешь же ты обречь галактику на верную гибель! Ты же сама учила меня поступать разумно, забыв об эмоциях! Решайся!

— Если бы речь шла только о твоей гибели, я бы, может, и смогла смириться, но убить тебя своими руками… это выше моих сил.

— Ты права, Фригга. — Это молчавшая до сих пор Ника поднялась на ноги. — Ты не справишься. Я хорошо знаю людей. Ни одна мать не способна на такое. Давай это сделаю я. Мне совсем не трудно. А ты закрой глаза и отвернись. Галактику нужно спасать. Ведь это и мой дом тоже.

— Нет, — вмешался Посредник. — Жертву должна принести именно Фригга. Иначе не сработает.

Я вновь посмотрел на песочные часы. В верхней части сосуда уже оставалось совсем немного песка. Как же быстро утекает время… А Джареда всё не было. Я понял, что он опоздал, и надеяться на него уже бесполезно. Видно, от Расплаты действительно не спастись…

Осколок Радуги и артефакт-пересмешник, висевшие на шее у Посредника (точнее, его иллюзорной оболочки) ярко вспыхнули, озарив весь зал собственным сиянием, а Ника, которая никогда раньше не испытывала боли, вдруг поменялась в лице и схватилась за сердце, где находился её собственный артефакт. Апокалипсис уже был запущен. Тянуть дальше было нельзя.

— Бей! — крикнул я матери, по-настоящему испугавшись, что она не сможет меня убить. — Ты обязана сделать это! Сделай это ради галактики! Ради меня! Прошу!

Мама на мгновение прикрыла глаза, затем медленно подняла кинжал и занесла его над моим сердцем. На каменный стол одна за другой падали прозрачные солёные капли.

— Я люблю тебя, сынок, — прошептала она, стиснув мои пальцы в своей свободной от оружия руке. Её ладони всегда были тёплыми, но сейчас казались холоднее льда.

— Если бы ты меня не любила, я бы здесь не лежал. — Я вновь выдавил из себя улыбку, которая, как мне показалось, вышла не очень правдоподобной. — Слушай, а мне поставят памятник или нет? — как бы мне ни было страшно, я пытался шутить, дабы показать Фригге, что не боюсь смерти. — Типа «героически погиб за галактику» и всякое такое?

— Локи, перестань, прошу тебя.

— Ладно, как скажешь. А если серьёзно, то позаботься о Ричарде. Не дай ему окончательно скатиться во тьму.

— Конечно, я сделаю всё, чтобы вернуть его, обещаю.

— Всё, бей уже, песок почти высыпался!

Я закрыл глаза, чтобы не видеть удара, и попытался расслабиться, выгнать из головы всё дурное.

«Майкл прав. Когда не можешь что-то изменить, нужно попытаться увидеть в этом плюсы. Даже если это смерть», — подумал я и сосредоточил мысли на том, что совсем скоро все мои страдания и страхи прекратятся, не будет больше боли, усталости и горьких слёз. Будет один лишь покой, как в тех нездешних краях, что мерещились мне, когда Джаред играл свою чудесную мелодию.

И в этот момент я ощутил удар.

Боль пришла не сразу. Сперва я почувствовал, как намокает одежда и кровь льётся на холодный безжизненный камень, согревая его. И только потом ощутил, что моё сердце будто бы разорвали пополам. Я не выдержал и закричал, хоть и дал себе слово умереть достойно, с улыбкой на лице. К счастью, долго мучиться мне не пришлось — я лишился чувств почти мгновенно.

***

Первым, что я услышал, придя в себя, была прекрасная светлая музыка, льющаяся откуда-то сверху. Те ощущения, что она передавала, довольно сложно описать словами. Кайса, наверное, сказала бы, что это мелодия цветка, прорастающего из-под ещё не растаявшего снега, мелодия звонко журчащего ручья, спешащего вниз, к речке, мелодия певчих птиц, вернувшихся домой из теплых краев, мелодия весны, мелодия жизни. Внимая ей, просто невозможно было остаться грустным и скучающим, она заставляла почувствовать безграничное счастье просто от того, что ты живёшь и можешь каждый день наслаждаться неповторимой красотой окружающего тебя мира. Живешь… А ведь я, как подсказывала память, должен был умереть.

— Что случилось? — спросил я, открыв глаза и попытавшись приподняться.

— Лежи, — произнёс женский голос, до боли знакомый. — Тебе нельзя двигаться. Ты потерял слишком много крови.

— Ага, — подтвердил другой голос, уже мужской, но тоже знакомый, пусть и не так хорошо. — Тут даже я бессилен. Я лишь исцелил ранение, но с кровопотерей ничего поделать не могу. Организм должен восстановиться сам.