Команда! Двадцать пять моих подопечных, за каждого из которых я нес личную ответственность! Разумеется, они не могли спастись без посторонней помощи. Наверняка они даже не проснулись, убаюканные этим губительным ароматом. Это меня спас встревожившийся Пересмешник. А все остальные мертвы. Их наполовину истерзанные тела сгорели в устроенном мною пожаре. А вдруг на тот момент их еще можно было спасти?

«Ты не мог ничего сделать!» — успокаивал я себя, пытаясь хотя бы нормализовать дыхание. — «Ты сам еле живой выбрался. Как бы ты смог еще кого-то спасти?»

«Но если бы я вспомнил о возможностях Пересмешника раньше, и применил бы артефакт сразу, не теряя времени…»

«Прекрати! Все равно ты уже ничего не сможешь с этим поделать. Что случилось, то случилось».

К глазам подступили обжигающие слезы. Совесть грызла меня изнутри ничуть не хуже, чем стебли хищного растения. Как можно было позабыть о тех, кого я должен защищать и оберегать? И, главное, как я после всего этого заявлюсь в Центр Реабилитации? Что скажу начальству? И что со мной сделают, если тут даже за зажженную спичку депортируют на родину? За зажженную спичку… На этой планете ведь нельзя допускать открытого огня, так как атмосферного кислорода очень много! А я еще удивлялся, что поляна так быстро вспыхнула со слабенького заклинания. А когда она сгорит, огонь перекинется и на лес!

Подумав об этом, я молниеносно вскочил на ноги, позабыв про бинты, боль в конечностях и усталость. Как можно быть таким остолопом? Я мало того, что команду погубил, так еще и всю планету под угрозу поставил!

«Скорее! Нужно бежать в Центр и предупредить сотрудников об опасности! Пускай тушат пожар с вертолетов, пока это еще можно сделать!» — эта мысль безжалостно гнала меня вперед, подхлестывая, заставляя забыть о том, что я после всего пережитого еле держусь на ногах. Если бы у меня было с собой средство связи, я мог бы просто позвонить, но, к сожалению, я потерял прибор в борьбе с плотоядным растением, и надеяться мне приходилось только на свои ноги.

Я бежал и бежал вперед по протоптанной нами же тропе, почти не чувствуя усталости. В данной ситуации ослабленная гравитация и избыток кислорода играли, скорее, положительную роль — в привычных условиях я бы уже давно выбился из сил и начал задыхаться.

Все мысли исчезли, растворившись в осознании того, что сейчас от моей скорости зависит судьба континента, который, если мы не сможем усмирить разбушевавшийся пожар, вполне может превратиться в выжженную пустыню.

Вот, наконец, деревья расступились, и я выбежал к Центру, окруженному защитным полем наподобие Долины Жизни. Едва я подбежал к границе, в силовом куполе образовалась небольшая арка, позволяющая мне пройти — сработала автоматика.

Радуясь, что я наконец добрался до цели, и стараясь не думать о том, что меня ожидает в ближайшем будущем, я со всех ног помчался в главный корпус.

— Где начальник? — не успев отдышаться, спросил я у секретарши, сидевшей в холле.

— Он… у себя в кабинете, но у него важное совещание, — недоуменно воззрившись на меня поверх очков, сообщила мне девушка.

Наверняка мой облик её испугал: одежда, порванная в нескольких местах, заляпана кровью, грязью и травой; волосы напоминают воронье гнездо; по лицу ручьем стекает пот; глаза сверкают безумием и дикостью; голос срывается на хрип. И это сотрудник Центра Реабилитации — эталон цивилизованности и пример для подражания.

— Плевать! — выдохнул я и, чуть было не поскользнувшись на только что вымытой плитке, бросился в указанный секретаршей кабинет. Да, после меня пол явно придется мыть заново…

В кабинет я влетел без стука, рывком распахнув дверь, споткнувшись о непривычно высокий порог и упав прямо на четвереньки.

В помещении воцарилась мертвая тишина. Я понимал, что первым должен прервать немую сцену, и потому выпалил, не успев еще подняться на ноги:

— Беда! Катастрофа! Готовьте вертолеты, срочно! Там пожар в лесу!

— Где конкретно? — сурово спросил у меня начальник, сумев не потерять самообладания.

— Тут недалеко! С воздуха увидите!

— Спасательная служба? — начальник уже вызывал специалистов. — Готовьте пожарные вертолеты к вылету. Что случилось? Вы еще спрашиваете? Говорю же, пожарные вертолеты! Это значит, что пожар! Вы соображаете не лучше аборигенов, где вас таких набрали? Координат нет. Очевидец сказал, увидите. О результатах работы докладывать каждые полчаса.

Когда мужчина отключил средство связи, я облегченно выдохнул: моя миссия выполнена, люди предупреждены.

— Все свободны! — обратился начальник к собравшимся в кабинете. — В связи с чрезвычайной ситуацией совещание объявляется досрочно завершенным и переносится на неопределенный срок. А вас, Лафейсон, я попрошу остаться.

— Как вам будет угодно, — я судорожно вздохнул, медленно поднимаясь на ноги.

Работники центра, присутствовавшие на совещании, пытались держаться невозмутимо и отстраненно: мол, нас все это не касается. Но я чувствовал, что их удивленные и неодобрительные взгляды скользят по мне, заставляя нервничать еще больше.

Когда, наконец, последний сотрудник переступил порог, дверь со зловещим грохотом захлопнулась, отделяя меня и начальника от остального мира.

========== Безнадёжный доклад ==========

— Ну-с, жду подробный доклад о происшествии, — мужчина сидел напротив меня, положив руки на стол и скрестив пальцы.

От пронзительного взгляда его темно-карих глаз мне становилось не по себе. Казалось, что я нахожусь под прицелами двух бластеров. Чуть дернешься, и все — тебе конец.

Я отчетливо чувствовал волны неприязни, исходящие от собеседника. Никаких сомнений не оставалось: все уже решено, и от меня ровным счетом ничего не зависит. Каким бы ни был мой рассказ, он никак не повлияет на мою дальнейшую судьбу — со мной всяко сведут счеты. Поняв, что уворачиваться и изощряться во лжи нет никакого смысла, я начал рассказывать все как есть, без утайки:

— Сначала все шло по плану, — голос подводил, выдавая мой страх. — Я принял группу из двадцати пяти аборигенов, зачитал им инструкцию, и мы пошли по заранее определенному маршруту. Однако на пятом часу пути произошла внештатная ситуация, в результате которой…

— Поподробнее про «внештатную ситуацию», пожалуйста, — глаза директора угрожающе сверкнули.

Я совсем растерялся, понимая, что не смогу описать произошедшее сухим официальным языком, но молчать под прицелом этих глаз-бластеров было еще страшнее, чем говорить, и потому я попытался продолжить:

— Дойдя до цветочной поляны, которая на первый взгляд показалась мне безопасной, я, предварительно посоветовавшись с командой, решил сделать остановку для отдыха.

— Как интересно, — судя по пренебрежительному тону, начальник не видел в моем рассказе ничего интересного, но счел своим долгом вставить свои пять копеек. — И что же было дальше?

— Дальше, я… заснул, — нехотя признался я, глядя в сторону.

— Надо же! — брови мужчины удивленно взметнулись вверх, но было в этом что-то… театральное. — А вы в курсе, что это злостное нарушение третьего пункта инструкции для сопровождающих?

— Да, но у меня есть оправдание, — скороговоркой выпалил я, готовый к этому обвинению.

— Очень интересно, — лениво проговорил руководитель, машинально взяв со стола ручку и начав крутить её между пальцами. Было видно, что ему скучно говорить со мной, потому что он, как и я, понимает, что этот разговор лишен всякого смысла и ведется чисто для формальности, чтобы протокол заполнить. — И какое же?

— Цветы на поляне испускали особый усыпляющий аромат, который действовал даже на расстоянии.

— Хм, — мужчина сделал вид, что задумался. Для чего, интересно, он так играет? Мы что, под камерами сидим? Я поднял голову и осмотрелся. Точно, так и есть. Она камера в дальнем левом углу, вторая — в ближнем правом. — А как ты собираешься доказать наличие этого факта?

Этот вопрос привел меня в бешенство, но я не подал виду, не желая усугублять своего и без того незавидного положения.