Одета мама легко, неприметно — в светлые брюки, повседневную блузку и воздушную бежевую накидку, сшитую из очень приятной на ощупь ткани: я перебирал её руками и чувствовал, как она течет сквозь мои пальцы, словно вода.
Даже не знаю, почему мое воображение представило Фриггу именно в таком виде. Если мне не изменяет память, я никогда не видел её в такой одежде. Обычно мама носит либо доспехи, либо официальную одежду для публичных выступлений (как правило, это королевские платья или же строгий костюм). Доводилось мне видеть Фриггу в медицинской экипировке, в ярком комбинезоне и каске для технических испытаний, в лабораторном халате, и это, наверное, еще не весь список. Но увидеть её в самой обычной одежде, не предназначенной для конкретного вида деятельности, было настоящим чудом.
Это потому, что она все время работает, с утра до вечера. А мне хочется пореже видеть её галактическим лидером и почаще — моей матерью. Понятно, конечно, что население галактики мою точку зрения не разделяет, и Фригга просто вынуждена отдаваться своему делу без остатка, самоотверженно жертвуя всем личным. Таков путь, который она выбрала. Таков, возможно, и мой будущий путь…
Но это все там, в реальном мире, таком далеком и в то же время… таком близком. Это совсем как путешествие между галактиками — расстояние нереальное, но ведь есть портал, при помощи которого оно преодолевается за секунду. А здесь, в моем сновидении, мы с мамой сидим и общаемся, как самые обычные люди, от которых не зависят чьи-то жизни и судьбы. А может быть, мое подсознание вообще создало утопию — идеальный мир, где все проблемы решены, и мама может себе позволить жить для себя, не беспокоясь о том, что её отдых будет стоить кому-то жизни.
Так или иначе, мы просто сидели и болтали, позабыв обо всех невзгодах и трудностях. Выслушав мою историю, мама принялась рассказывать о похожих ситуациях, случившихся с ней во времена её молодости. И мне не так была важна сама суть её повествования, как тот факт, что она просто говорит со мной и наше общение не имеет привязки к какому-то заданию или миссии. Это просто общение близких людей.
«Надо просыпаться», — уговаривал я себя, глядя на кучерявые облака, сгрудившиеся на горизонте и кажущиеся неприступными горными вершинами. — «Там же безмозглые аборигены, их нельзя без присмотра оставлять. Я, по-хорошему, вообще не должен был спать!»
Но себя было не пересилить.
«Ничего плохого не случится!» — отмахивался я от голоса совести, как от назойливой мухи. — «В конце концов, я тоже человек и нуждаюсь в отдыхе. Причем даже не столько в физическом понимании этого слова, сколько…»
Но все-таки дурное предчувствие не желало меня отпускать. Мне почему-то казалось, что в реальности непременно должно произойти что-то плохое.
«Ну и пусть происходит!» — беззаботно подумал я, не желая покидать волшебную сказку. — «Потом разберусь. Да и вообще, аборигены разбудили бы меня в случае опасности, так что серьезного повода для беспокойства нет».
— Я так устал от проблем. От ответственности. От трудностей, — вслух сказал я, обращаясь к матери. — Не могу так больше, поверь. Я не хочу взрослеть с бешеной скоростью и совершать невозможное…
— Так и не надо, — мама ласково посмотрела на меня, и в её лазурных глазах отразился последний отблеск уходящего солнца. — Зачем торопить события? Я люблю тебя таким, какой ты есть, не надо ничего с собой делать.
Да, именно эту фразу мне хотелось услышать от Фригги в реальном мире. Но пока я слышал только: «Ты должен…», «ты обязан…», «тебе придется…» и тому подобные реплики.
Где-то в глубине души противным червяком жило подозрение, что меня все-таки использовали «ради общего блага». А теперь я по какой-то причине больше не нужен, и потому мама с чистой совестью обо мне позабыла, с головой уйдя в насущные дела. И еще этот Элвис… С какой такой радости он ей понадобился?
Я совсем запутался в собственных мыслях и чувствах. Как во всем разобраться? Ведь душа моей матери навсегда останется для меня тайной, и я не смогу узнать наверняка, как она ко мне относится на самом деле. Кто я для нее? Близкий человек или просто орудие в борьбе за добро и справедливость? Бывшее орудие…
Вдруг что-то резко кольнуло меня в области груди, я отчетливо почувствовал опасность, резко дернулся и… проснулся.
Реальный мир встретил меня дикой, нестерпимой болью по всему телу.
— Что за…? — незнамо у кого спросил я, открывая глаза.
Увиденное повергло меня в состояние крайнего шока. В первую секунду мне даже подумалось, что я и не проснулся, просто сон сменился другим, кошмарным и отвратительным. Я был с ног до головы оплетен то ли стеблями, то ли корнями, то ли вообще чем-то непонятным, но явно растительного происхождения.
Но это было еще далеко не самое страшное. Ладно, если бы меня просто опутали, как веревками, но растению-монстру этого было явно мало: три самых длинных его отростка проникли прямо внутрь моего тела, разорвав кожные покровы (об одежде я вообще молчу). Это и была та самая боль, которую я почувствовал сразу, как вырвался из объятий сновидения. Теперь вырываться нужно было из объятий этого хитрого хищника.
Сперва я, обезумев от ужаса и паники, пытался сломать смертоносные стебли руками, но вскоре осознал, что это бесполезно — они слишком толстые и прочные. Тогда я, крича от боли и ужаса, достал кинжал и принялся орудовать им. Но и это не сильно помогало. Растение пожирало меня изнутри, и я чувствовал, что с каждой минутой слабею.
Идея применить магию пришла внезапно. Я зажмурился, прошептал заклинание, и в ту же секунду хищный цветок вспыхнул неистовым синим пламенем, которое вскоре перекинулось и на его соседей. Правда, досталось и мне самому, но уж лучше огонь, чем стебли, высасывающие кровь.
Почуяв опасность, эти живые веревки сами отпустили меня и попытались вновь зарыться в землю, из которой и появились. Одну я, правда, все-таки срезал кинжалом, и конец корня до сих пор конвульсивно шевелился внутри моего тела, вызывая головокружение, тошноту и жгучую боль.
А поляна тем временем уже пылала, испуская столпы едкого дыма, от которого становилось трудно дышать и слезились глаза. Это был самый настоящий лесной пожар.
«Ну и пусть эти жуткие монстры сгорят дотла!» — думал я, когда, весь обессилевший и израненный, бежал к лесу.
Перед глазами у меня все плыло, появились какие-то темные пятна; голова будто бы налилась свинцом; ноги дрожали, отказываясь подчиняться. Я бы давно уже упал без сил, если бы не осознание того, что это приведет к моей неминуемой гибели. За жизнь я был готов бороться до конца. К тому же, мне помогал верный Пересмешник, подпитывая меня энергией.
В общем, с горем пополам я выбрался на безопасное место и уже там рухнул на землю. Мне было так плохо, что я с трудом соображал, где нахожусь и что происходит. Рассудок у меня помутился, и я был почти уверен, что не выживу. Наверное, только жуткая боль и не давала мне лишиться чувств.
Я аккуратно извлек из себя кусок стебля, оканчивающийся острым и, конечно же, ужасно окровавленным шипом, при помощи которого цветок-монстр и пронзил мое тело. Я с отвращением зашвырнул стебель в заросли травы. Но боль совсем не утихла. Ведь раны никуда не делись и продолжали сильно кровоточить. Более того, кровь была странной, с желтоватой пенкой. Если они меня еще и отравили какой-то дрянью…
Внезапно вспомнились бесконечные насмешки Рэя. Все-таки не зря он меня все время подкалывал! Ну конечно же, мое спасение висит у меня на груди. Я же могу залечить раны при помощи артефакта… наверное.
Раны от холодного и огнестрельного оружия артефакт исцелял превосходно, хоть и довольно медленно, но с хищными растениями мне еще лично сталкиваться не доводилось. А, впрочем, какая разница?
Подумав так, я взялся за исцеление. Раны неохотно, но все же заживали. По крайней мере, кровь перестала хлестать фонтаном. И все-таки я на всякий случай решил их перебинтовать. Открыл аптечку, до сих пор висевшую у меня на поясе, достал бинт и вдруг испытал такой ужас, по сравнению с которым меркло даже пробуждение в стальных объятиях зеленого монстра. Меня словно бы окатило ведром ледяной воды. Даже не ведром, а целой цистерной. Сердце тревожно замерло, словно не зная, а можно ли ему биться дальше.
