— Там все заснули, включая меня. А я бы по своей воле никогда не нарушил инструкцию. Я не мог противостоять.

— Это не аргументы. Ты хочешь, чтобы я поверил тебе на слово? — в голосе начальника слышалась подчеркнуто вежливая, скрытая угроза. В этот момент он напоминал мне хищного зверя, загнавшего свою жертву в угол и желающего насладиться игрой, прежде чем умертвить её одним резким ударом. — Весомым аргументом может, к примеру, являться образец воздуха, взятый в той зоне, или живой экземпляр того растения, которое вырабатывает этот аромат. Тогда специалисты могли бы провести экспертизу и подтвердить либо опровергнуть ваше заявление. У вас есть что-то наподобие этого, Лафейсон? Есть вещдоки?

«И зачем спрашивать?» — раздраженно подумал я, прежде чем дать ответ. — «Сам же прекрасно знает, что нет! Когда тебя пожирает растение-монстр, тут уже не до того, чтобы брать анализы грунта и атмосферы».

— Нет, к сожалению, — глубоко вздохнув, ответствовал я, заставив себя посмотреть начальнику прямо в глаза.

— В таком случае, ваше заявление ничем не подкреплено и не может служить аргументом в вашу защиту, — пожал плечами директор. — Откуда нам знать, что это не ложь? Продолжайте доклад.

— Проснулся я из-за действия артефакта. Пересмешник подал мне предупреждающий сигнал. Открыв глаза, я обнаружил, что корни цветка, под которым я спал, выбрались из-под земли и опутали меня с ног до головы. Эти корни оканчивались шипами, при помощи которых растение разодрало кожу и проникло внутрь моего тела. Насколько я понял, оно высасывало мою кровь. Вот вам и доказательство: если бы я заснул обычным сном, то я, наверное, проснулся бы, когда в меня вонзились шипы.

— Допустим, но как ты докажешь, что эта история с шипами имела место быть? Может быть, хотя бы ранения продемонстрируешь?

— Рад бы, да они уже зажили. Пересмешник исцелил все телесные повреждения, — в этот момент я впервые об этом пожалел. — Но у меня одежда разорвана, видите?

— Это можно было сделать специально. Ваша история, она… слишком странная, чтобы поверить в неё, не имея на руках вещественных доказательств. Но, предположим, что все так и было. Что вы сделали, поняв, что стали жертвой растения-хищника?

— Сначала просто попробовал вырваться. Потом стал пилить эти отростки кинжалом, но и это не помогло — они были слишком толстыми и слишком твердыми. Тогда я и… подпалил их заклинанием.

— Нарушив тем самым шестой пункт инструкции для сотрудников Реабилитационного Центра. «О запрещении разведения открытого огня». Вам его зачитать?

— Не стоит. Я знаю, что нарушил. Но поймите, у меня не оставалось иного выхода. Эти монстры сожрали бы меня заживо, если бы я не применил заклинание.

— Итак, налицо уже целых два злостных нарушения, — директор пропустил мои последние слова мимо ушей. — Оставление аборигенов без присмотра и разведение открытого огня, ставшего причиной крупного пожара. Что же у нас будет дальше?

— Освободившись, я побежал прочь.

— А как же ваши подопечные? — и вновь удивление напоказ.

— Я… не подумал о них, если честно. Все мысли были о том, как самому спастись. А про них я уже вспомнил, когда оказался в лесу, и уже было поздно что-то предпринимать.

— Оставление подопечных в опасности. Это, пожалуй, даже серьезнее, чем пожар, — протянул мужчина, сделав в своем портативном компьютере какую-то пометку.

— Но я ничем им не мог помочь! — сам не знаю, для чего я спорил, если все и так было понятно. — Я сам был на волосок от гибели!

— Доказательства?

— Отсутствуют.

— Если доказательства отсутствуют, то вам предъявляются обвинения по трем вышеуказанным статьям. И даже не рассчитывайте на снисхождение.

— Но я не преступник! Мне самому неприятно, что так получилось. Я не хотел…

— Сейчас это уже никого не волнует. Скажи, ты ни разу не задумывался о возможных последствиях своего поступка, а вернее, целого комплекса поступков? — официальный допрос окончился, и директор перешел на «ты». — Гибель двадцати пяти аборигенов по вине одного из наших специалистов, да еще и страшный лесной пожар в придачу! Ты понимаешь, что подорвал авторитет всей нашей галактики в глазах местных жителей? А они, между прочим, и так относятся к нам с большим недоверием. Боятся, что мы причиним им вред! А ты сегодня дал им понять, что их страхи отнюдь небезосновательны! До сегодняшнего дня вся эта система и без того была шаткой и нестабильной. Нас терпели только благодаря тому, что мы не причиняли аборигенам вреда! Именно поэтому здесь такая суровая дисциплина — малейшая оплошность может окончательно настроить местных против нас. И сегодняшнее происшествие вполне может положить всему конец! Мы не сможем скрыть от населения гибель двадцати пяти граждан! Это просто нереально. Так что об этом узнают и местные, и наше непосредственное руководство. Наш Реабилитационный Центр закроют, меня в лучшем случае уволят, а в худшем — посадят. Аборигены выкажут открытый протест против нашего присутствия в их галактике, и нам придется навсегда отсюда уйти!

— Ну и уйдем, — хмуро пожал плечами я, не зная, как ещё оправдаться. — Можно подумать, что нам это очень нужно. Мы же им помогаем. Откажутся от помощи — и пожалуйста. Им же хуже будет. А мы ничего не потеряем.

— Ошибаешься: еще как потеряем. Думаешь, мы пришли бы сюда, если бы это не было нам выгодно? Это палка о двух концах. Мы помогаем аборигенам адаптироваться к самостоятельной жизни, а сами заимствуем высокие технологии, до которых своим умом мы дошли бы еще очень и очень не скоро. Эта галактика — настоящая кладезь ценной информации! Сокровищница! Ты представить себе не можешь, чего мы лишимся, если местные закроют нам сюда доступ! А войной на них Фригга никогда не пойдет. Теперь понял, что ты натворил? Ты разрушил всю систему, построенную целым институтом специалистов во главе с твоей матерью! Из-за тебя пострадают и аборигены, и наши соотечественники!

Выслушав эту гневную тираду и осознав весь масштаб катастрофы, я так перепугался, что машинально начал цокать языком.

— Пошути у меня тут еще! — начальник, видно, решил, что я дурачусь, а я просто перепутал культуры.

— Мне очень неловко, правда. Даже не знаю, что тут сказать.

— У тебя будет время об этом подумать, не беспокойся. Я лично отведу тебя в тюремную камеру. Думаю, нет необходимости звать охрану. Ты же умный человек и не станешь брыкаться, понимая, что это бессмысленно.

Я глубоко вздохнул и вышел из кабинета вслед за директором. Мужчина был прав: любое неподчинение сейчас сыграло бы мне только во вред.

— Сколько? — бесцветным голосом осведомился я, когда мы уже шагали по коридору.

— Понятия не имею. Твою дальнейшую судьбу решать не мне, — начальник раздраженно дернул плечом.

— Вы злитесь на меня, верно?

— Еще бы мне не злиться, — не стал спорить собеседник. — Ведь в скором времени я по твоей милости тоже, возможно, окажусь за решеткой. А ведь все так хорошо начиналось…

— Простите. Я не хотел ломать чью-то жизнь. Мне жаль.

— Твои слова ничего не изменят. Возьми свою папку с отчетами: будет, чем заняться на досуге, — мужчина грубо впихнул мне в руку вышеназванный предмет. — Кто знает, может, еще и пригодится когда, — немного невнятно пробормотал он, открывая дверь, ведущую в одиночную камеру — бетонный мешок с маленьким высоким окошком, перегороженным крестом из металлических балок. — Ты знаешь, несмотря на весь свой гнев, я все же надеюсь, что эта история закончится хорошо. Для нас обоих и для всей системы в целом. Лишь бы министр межгалактических связей не особо зверствовал… А то тут все со своих должностей полетят.

— Простите еще раз, — повторил я, послушно заходя в помещение.

Директор Центра ничего не ответил и с грохотом захлопнул за собой дверь.

========== В заточении ==========

Я огляделся, в надежде увидеть хоть что-нибудь интересное, но нет. Пол, потолок, четыре стены, запертая дверь и забранное решеткой окно — это все, что открылось моему взору. Даже лампочки не было, и потому в помещении царил полумрак: в узкое окошко попадало очень мало света.