И ведь, действительно, странно. Прежде Фригга никогда не обладала такими шикарными апартаментами, просто потому, что и не желала ими обладать. Насколько я помню, раньше мама жила в небольшой, скромно обставленной комнатке, и я, как и многие другие, не раз этому удивлялся, но Фригга по обыкновению говорила: «В моем кабинете есть все, что мне нужно для работы. Зачем занимать места больше, чем мне необходимо?»
«Нужно для работы…» — эта мысль заставила меня оглядеть новые покои матери во второй раз и снова удивиться: я понял, что в помещении нет предметов, которые всегда находились в кабинете королевы прежде. Звучит как парадокс, но раньше рабочее место Фригги было куда более милитаризовано: многочисленные бластеры, магические кинжалы, пакеты со взрывчаткой, гранаты и прочие орудия убийства и разрушения каждый раз заставляли меня вздрагивать, хоть я и прекрасно знал, что Фригга никогда не причинит вреда мирным жителям, а оружие заготовлено на случай стычек с «Чёрным Квадратом», либо с иными противниками.
Сейчас же ничего такого не наблюдалось, и это привело меня в лёгкое замешательство. Мне очень хотелось понять, как именно преобразилась Фригга, какой стала после постигшего её несчастья, и потому я старался подмечать каждую мельчайшую деталь, которая могла хоть что-то поведать о её нынешнем характере. Ведь, как известно, лучший способ узнать человека — заглянуть к нему домой.
Но пока что увиденное только сбивало меня с толку. Я не мог найти логичного объяснения, почему жилище матери изменилось именно так и куда делось все оружие, количество которого, по идее, должно было возрасти во сто крат. Хотя, возможно, у Фригги теперь отдельная комната для хранения собственных боеприпасов?
— Садись, — позвала меня мама, взглядом указав на противоположный конец дивана.
Я подчинился, но скованность и нерешительность давали о себе знать, и потому присел я на самый краешек, плотно сжав колени и скрестив на груди руки. От Фригги моё странное поведение, разумеется, не укрылось.
— Ты чего? — её взгляд, устремленный на меня, был бесконечно тёплым, почти нежным, и это внесло очередной сбой в логическую систему, которую я тщетно пытался построить у себя в голове. — Испугался гнева министра?
На самом деле конфликт с госслужащим уже несколько минут как вылетел у меня из головы, уступив место страху перед самой королевой, но сказать правду я по вполне ясным причинам не мог, и потому был вынужден поспешно закивать головой.
— Не волнуйся. Все будет хорошо, обещаю тебе. Я никому не позволю причинить тебе зла, и самые высокопоставленные лица галактики — не исключение.
Мама придвинулась ко мне и прижала к себе, проведя своей изящной рукой по моим волосам. Я про себя отметил, что и характер её прикосновений несколько изменился. Раньше они были воздушными, лёгкими, едва ощутимыми: Фригга будто бы сомневалась, а позволено ли ей меня трогать, и всегда давала возможность отстраниться. Теперь же в её прикосновениях явственно ощущались уверенность и смелость. Если бы мне захотелось высвободиться, пришлось бы вырываться.
Но мне, как ни странно, совсем не хотелось этого делать. Более того, я даже не мог однозначно сказать, понравилась мне эта перемена или нет. В любом случае, вряд ли она была напрямую связана с Камнем Тьмы. Хотя, когда речь идёт об артефактах или аномалиях, ничего нельзя сказать наверняка — в этом я уже успел неоднократно убедиться.
И едва я только об этом подумал, как на меня свалилось очередное подтверждение этой неоспоримой аксиомы. Даже не знаю, какие слова смогут наиболее точно отобразить испытанные мной ощущения. Сперва я почувствовал сильное жжение в области груди, а затем меня словно ударило током, и в следующее мгновение я оказался на полу, в паре метрах от дивана.
— Что за черт? — испуганно спросил я, потирая ушибленное колено.
— Прости, Локи. — Фригга протянула мне руку, помогая подняться на ноги. — Я совсем не подумала о возможности такого явления. В дальнейшем не стоит так делать.
— Да что случилось-то? — меня тревожила не столько боль от удара, почти успевшая утихнуть, сколько сам факт произошедшего.
— Когда я обняла тебя, наши артефакты нечаянно (а, быть может, и нет) соприкоснулись, и тут же взаимно оттолкнулись друг от друга. Свет и Тьма плохо уживаются вместе. Но мы что-нибудь придумаем, и неприязнь наших артефактов никак не отразится на нас самих.
Я хотел было возразить, что мой артефакт нейтральный, но вовремя вспомнил о том, что сам склонил Пересмешник к Свету, и признал объяснение Фригги вполне логичным.
Тёмный артефакт… Подумать только, Фригга, Лидер Агентов Света и королева галактики, стала хозяйкой тёмного артефакта. Или, скорее, наоборот — Камень Тьмы стал хозяином её души. Мне бы такое даже в кошмарном не приснилось.
Так тяжело было поверить в реальность произошедшего… Особенно теперь, когда Фригга сидела рядом со мной, улыбалась и как ни в чем не бывало вела мирную беседу. На Церере я смотрел на случившееся более абстрактно, и мне казалось, что все будет совершенно иначе. А сейчас… мысли в голове путались, как нитки, с которыми играет котёнок, и никак не желали сложиться в упорядоченную систему — простую и понятную: что произошло, почему произошло, как я должен себя вести, и чем все должно завершиться. Сейчас я уже начал сомневаться в правдивости слов Ники насчёт того, что моя мама провалилась во Мрак.
За этими серьёзными размышлениями я и не заметил, что Камень Тьмы вновь намертво приковал мой взгляд к себе, введя в некое подобие транса. Очнулся от этого странного забытья я лишь тогда, когда Фригга надела шелковую белоснежную накидку, спрятав под неё свой артефакт, и спросила почти виновато:
— Он тебя пугает?
— Да. — Я решил, что отрицать очевидное не имеет смысла: правда написана на моем лице.
— Меня тоже, — Фригга тяжело вздохнула и опустила глаза вниз.
От этого заявления я даже опешил: чего-чего, а такого признания от матери я не ожидал никак.
— В самом деле? — непроизвольно вырвалось у меня.
— Ну, а сам-то как думаешь? — Фригга невесело усмехнулась. — Для меня произошедшее стало настоящим шоком. Я была готова к смерти, но никак не к этому. История с Днём Расплаты повторилась — судьба уготовила мне нечто пострашнее гибели.
— Что ты чувствуешь? — затаив дыхание, поинтересовался я, не веря своим ушам.
Так значит, Фригга понимает, что происходит с ней, значит, она еще адекватна, и сейчас я говорю со своей матерью, а не с кровожадным монстром, образ которого во всех красках рисовала мне Ника, а в последствии и собственное воображение.
— Ох, этого никакими словами не передать. — В лазурных глазах матери промелькнуло ничем не прикрытое отчаяние, и я проникся к ней глубокой, искренней жалостью. — Он воздействует на меня, меняя душу изнутри. Я ощущаю его пагубное влияние каждую чертову секунду своего существования! — последняя фраза королевы заставила меня изумленно вздрогнуть: до этого я ни разу не слышал, чтобы Фригга ругалась и вообще употребляла экспрессивные выражения. Прежде в её лексиконе им не было места: речь королевы всегда была спокойной и бесстрастной. Я чуть ли не впервые столкнулся с ситуацией, когда мама открыто выражала свои эмоции, и потому был поражен. Если уж стальная воля Фригги не выдерживает, значит, ей сейчас и в самом деле очень несладко.
— И что, с этим ничего нельзя поделать? — спросил я, уже догадываясь, какой получу ответ. — Совсем-совсем ничего?
— Локи, — мама поглядела на меня, как на неразумного ребёнка, — как ты думаешь, стала бы я бездействовать, если бы в моей власти было что-то изменить?
Мне ничего не оставалось, как обреченно вздохнуть и покачать головой.
— Нет, этот паразит вцепился в меня мёртвой хваткой, — продолжала тем временем Фригга, глядя мне прямо в глаза. — Там, в ином измерении, ему удалось заполучить меня, и уж теперь-то он меня не отпустит. Даже… даже на тот свет, — чуть дрогнувшим голосом закончила мама после непродолжительной паузы. — Да, Локи, я даже покончить с собой не могу — артефакту я нужна живой. Ведь без хозяина любой, даже самый могущественный артефакт превращается в самый обыкновенный камень. Только в союзе с человеком проявляются его истинные способности.
