Произнеся все это, Ученый выключил настольную лампу, лег на свою койку и отвернулся лицом к стене. Я последовал было его примеру, но через несколько минут понял, что заснуть не смогу, даром что смертельно устал. Мою душу затопила глубокая боль, смешавшаяся с отчаяньем, злостью и яростью.
Права была Ника, когда сказала, что я нормально держусь только потому, что до меня еще не дошло. До этого момента от осознания ужасной правды меня отвлекала бурная деятельность — разработка плана, решение различных вопросов, а затем разговор с Рэем. Утешая Ученого, я совсем не задумывался о том, что тоже нуждаюсь в утешении.
А теперь, когда я лежал в абсолютной тишине, эмоции захлестнули меня, словно цунами. В этот момент я понял, почему моя мама всегда старалась с головой уйти в работу и абстрагироваться от самой себя — так действительно легче переживать трагедии и поражения, да и окружающим пользу приносишь. Жаль, у меня так получается не всегда.
Слезы били из глаз фонтаном, но плакал я беззвучно, чтобы не разбудить Рэя, правда, время от времени делать резкие вздохи все же приходилось. Мне казалось, что еще немного — и меня изнутри разорвет от безысходности, отчаянья и злости.
Я злился на Джейн, которая поступила как последняя идиотка, отправившись на поиски Камня Тьмы в одиночку, злился на Тора, который не смог смириться со своей потерей, злился на себя, за то, что послушал неразумного брата, заведомо зная, что ни к чему хорошему наша вылазка не приведет, и, наконец, злился на Фриггу, которая не оставила нас умирать в ином измерении, хотя по правилам техники безопасности должна была поступить именно так.
И снова Ника права: все это случилось из-за наших человеческих эмоций! Если бы мы все были так же холодны и бесчувственны, как ведьма, ничего этого не случилось бы.
Но теперь уже ничего не изменить, ничего не исправить. И как бы мы все ни старались, у этой истории не будет счастливого конца. Есть только два варианта дальнейшего развития событий: ужасный — мы убиваем Фриггу и пытаемся выжить без нее, и очень ужасный — Фригга оказывается сильнее и убивает нас, а над выжившими получает тотальный контроль. Третьего не дано! И все наши старания сводятся именно к тому, чтобы получить «ужасный» конец вместо «очень ужасного». И смысл тогда так мучиться и выбиваться из сил, если счастья уже априори не будет? Вот почему я чувствовал безысходность, вот почему отравляющая душу боль была сильна, как никогда раньше.
Безудержный гнев требовал выхода. Хотелось зашвырнуть что-нибудь, желательно бьющееся, куда-нибудь подальше и услышать звон разлетающегося стекла. Но вокруг меня не было ничего подходящего. Вообще не было ничего, что можно швырнуть: Церера оформлена в стиле крайнего минимализма. Тогда я, уже почти совсем не соображая, что делаю, взял кинжал и провел острой стороной лезвия по руке. Провел резко, так, чтобы наверняка пораниться.
Я ждал боли. Ждал с нетерпением, как дети ждут праздников. Мне казалось, физическая боль должна приглушить душевную и помочь хоть немного прийти в себя. Но время шло, а боль все не приходила. Я всмотрелся в смутные очертания своей руки, чтобы понять, получилось ли порезаться, но вокруг было так темно, что мои глаза ничего не различили. Тогда я коснулся предполагаемой раны пальцем и… ощутил кровь, выступившую строго по линии надреза. Кровь шла, но я ничего не чувствовал. Это несколько испугало. Я вспомнил, что когда у человека сильный шок, его нервная система перестает подавать сигналы, и он не ощущает боли. Неужели и я дошел до такого состояния?
«В таком случае, лучше не наносить себе увечий, — трезво рассудил я, убрав подальше кинжал. — Так ведь и с собой покончить недолго: естественного барьера нет, и я не смогу вовремя остановиться».
========== План, разбитый на части ==========
Ночь тянулась невыносимо долго. Я сидел на койке, вглядываясь во тьму, и все ждал, когда же начнет светлеть. Мне хотелось, чтобы день настал как можно скорее, и снова бы начались разговоры, обсуждения, споры, которые отодвинут мои эмоции на второй план. Но, как известно, чем сильнее чего-то ждешь, тем медленнее отсчитываются минуты, и потому эта ночь показалась мне самой долгой в моей жизни.
Под конец я даже почти разуверился в том, что утро настанет — мне казалось, что теперь вся галактика погрузилась в вечную тьму, и я никогда больше не увижу света. Похожие ощущения я испытывал, когда спускался в Марианскую впадину.
На самом деле, конечно, ночь длилась ровно столько, сколько было положено, и через какое-то время на Церере начало светать — сработала автоматическая система.
Мягкий утренний свет, излучаемый специальными лампами, помог мне немного успокоиться, и вскоре мои глаза сами собой закрылись — усталость и нервное напряжение дали о себе знать.
Однако не успел я провалиться в сон, как Рэй уже тормошил меня за плечо.
— Отстань, — чуть ли ни простонал я, пытаясь укрыться одеялом с головой: болезненная полудрема отпускать не желала.
— Отстань! — фыркнул Рэй, рывком сбросив с меня одеяло. — Ничего себе наглость! Да я в твоем возрасте в ужасе подскакивал с постели, едва только слышал отдаленные шаги своего повелителя. Пока он не добрался до моего закутка, мне нужно было одеться, опоясаться оружием и заправить кровать.
— Веселая у тебя была молодость, ничего не скажешь, — неразборчиво пробормотал я, изо всех сил пытаясь подавить зевок. — Может, тебе мемуары написать?
— А что, неплохая идея. Возможно, займусь как-нибудь на досуге. Давай, пошевеливайся. Тебя Ника уже минут пять дожидается.
В другой раз это известие непременно вызвало бы во мне страх и даже панику, но сейчас мне было чуть ли не все равно. Хотелось вновь упасть головой на подушку и отключиться, а дальше — хоть трава не расти. Но все же я себя пересилил и сел на койке, тупо глядя в противоположную стену. Голова гудела, а все тело будто бы горело огнем.
— Тебе что, особое приглашение требуется? — недовольно осведомился Рэй.
— Отвяжись, — снова попросил я, откидывая назад спутавшиеся волосы.
— Да запросто, — Ученый пожал плечами. — Думаешь, мне это надо? Я тебя от гнева Ники пытаюсь спасти, а в ответ слышу: «отвяжись». Вот и совершай после этого хорошие поступки.
— Да брось. Ты же знаешь, Ника не умеет злиться, — отмахнулся я, пытаясь собраться с силами и подняться на ноги.
— Злиться не умеет, а вот Черным Огнем швыряется превосходно, — заметил Рэй и неожиданно протянул мне руку.
Я, помешкав с долю секунды, схватился за неё и с удивлением обнаружил, что ладонь мужчины холодная и сухая. Странно — моя собственная рука, напротив, была горячей и влажной.
Ника ожидала меня в зале, расположенном в конце коридора. Рэй остался стоять за дверьми, сообщив, что ведьма велела заходить по одному.
Я нерешительно переступил порог и опасливо покосился на женщину, ожидая грандиозного разноса за опоздание. Однако его не последовало.
— Слушай внимательно, — велела Ника, повернувшись ко мне лицом. — В нашей операции тебе отведена роль «спящей ячейки».
— В каком смысле? — мой мозг еще не успел проснуться, и потому соображал я туго. Однако слово «спящая» вызывало ассоциацию с чем-то спокойным и мирным.
— Даже не думай, сидеть сложа руки тебе не придется. Твоя задача — проникнуть во дворец, где сейчас находится Фригга, и войти к ней в доверие.
— Войти в доверие? — переспросил я изумленно. — А ты уверена, что она не прикончит меня, как только я окажусь в зоне досягаемости? Помнится, вчера ты говорила, что нам нельзя и близко к ней приближаться, если мы хотим остаться в живых.
— Вчера я еще не располагала той информацией, которой располагаю сегодня. — И снова Ника говорила загадками. — Если поведешь себя правильно, все должно пройти как по маслу. Поверь, если бы я желала твоей смерти, то не устраивала бы всей этой возни. Так вот, слушай дальше. Когда поймешь, что Фригга не ждет от тебя удара в спину, ты должен незаметно провести в её покои Джареда.
