— Оно мне не знакомо, — с тенью недоумения отметил я, пробежав глазами текст. — Почему ты не научила меня ему?
— Хотя бы потому, что ты все равно не смог бы его применить. Это заклинание может использовать лишь владелец Осколка Радуги. Так что для тебя эта информация явно была бы лишней. А Элвису, кто знает, может и понадобится… Хотя мне очень не хочется об этом думать.
— Но почему? Что это за заклинание?
— Это заклятие Самопожертвования. — Мне показалось, что голос Фригги чуть дрогнул. — И оно не использовалось ни разу. Ты будешь удивлен, но я сама относительно недавно узнала о его существовании.
— В самом деле? — не поверил я. — Да как такое возможно? Ты же знаешь больше, чем кто-либо из ныне живущих, тем более если это касается твоего артефакта.
— Увы, это не совсем так. Иногда оказывается, что нечто новое скрывалось у тебя под самым носом, а ты и не замечал. Эту книгу, что я сейчас держу в руках, обнаружила Селестина, когда разбиралась в записях покойной Кристы. Здесь описаны особые возможности Осколка Радуги, о некоторых из которых я даже и не догадывалась.
— Но откуда у Кристы такая ценная книга? Неужели демоны дали вместе с артефактом?
— Этого никто точно не знает, как и того, почему предсказательница не поделилась этой ценнейшей информацией со своей ученицей. Хотя сама Селестина, обнаружив книгу и ознакомившись с её содержанием, пришла к выводу, что Криста, вернее всего, боялась, что мы не сможем распорядиться этой информацией грамотно и наделаем непоправимых глупостей. Проще говоря, она боялась за нас. Но теперь эта информация волей судьбы попала к нам в руки, и я несу ответственность за то, что с ней будет. Поэтому и пытаюсь принять верное решение.
— А как действует это заклинание, которому ты собралась обучать Элвиса? — полюбопытствовал я.
— Человек может воскресить погибших соратников или даже просто невинных людей, неважно. Заклинание можно эффективно применить после массового побоища или иной катастрофы, где погибло огромное количество людей.
— А сколько можно максимально воскресить?
— Каждый случай уникален. На это влияет огромное количество факторов. Не последнюю роль играет и то, сколько энергии ты способен отдать.
— По-моему, отличное заклинание. Научи ему Элвиса, что тебя останавливает?
— Цена, — не совсем понятно ответила мама и тут же пояснила: — Это ведь не просто так происходит. Заклятие не зря называется заклинанием Самопожертвования. Воскрешая других, человек убивает самого себя.
— То есть применить его, значит совершить самоубийство? — теперь колебания моей матери стали мне вполне понятны.
— Ради спасения других.
— Ты жалеешь, что не знала его раньше?
— Не знаю, — мама нахмурилась и покачала головой. — Возможно, Криста и была права, спрятав эту книгу от нас, а возможно, она совершила ошибку. Теперь выбор за мной. Ну ладно, об этом я еще потом подумаю. Сегодня ведь все-таки твой праздник. — Фригга светло улыбнулась. — У меня есть два билета в театр, хочешь пойти со мной?
— Конечно, я с радостью! — мне даже неважно было, что это за спектакль. Самое главное, что мы с мамой идем куда-то вместе, и это не имеет отношения к нашей работе. Мы просто, как самая нормальная семья, идем отдыхать и культурно просвещаться.
«Как самая нормальная семья», — повторил я в голове свою недавнюю мысль и задался вопросом: «Так, стало быть, я считаю свою семью ненормальной?»
Да, возможно у нас все не так, как у обычных людей, все намного сложнее и серьезнее, но это никоим образом не делает нашу семью хуже. Возможно, даже наоборот. Такую маму, как Фригга, еще поискать надо.
— Скажи, как считаешь, у нас ведь нормальная семья, да? — мне было интересно узнать, что думает по этому поводу моя мать.
— А тебе самому как кажется? — глаза Фригги смеялись.
— Я даже не знаю…
— Ты чувствуешь себя никому не нужным и всеми брошенным? Чувствуешь, что к тебе относятся с безразличием и презрением?
— Нет, что ты, конечно, нет. — Возможно, еще не так давно, когда я находился в другой галактике, я бы ответил на этот вопрос положительно, но теперь понял, насколько глубоко заблуждался. — Я знаю, что важен для тебя, и осознание этого… согревает.
— В таком случае успокойся: у нас нормальная семья. А то, что мы не похожи на других, ровным счетом ни на что не влияет. Я знаю пару семей, живущих, как ты говоришь, «абсолютно нормально»: стригут газон, смотрят вечерние новости, а по выходным неизменно выбираются на природу или в кино. Но они глубоко несчастны, потому что не чувствуют друг к другу душевной близости. И разве это можно считать нормальным, если люди испытывают дискомфорт? Нет, основу настоящей и полноценной семьи составляют не какие-то ритуальные действия, вроде совместного завтрака или поездки на море, а то, что должно скрываться за этим — любовь и взаимопонимание. Если это отсутствует, то вся эта «нормальность» превращается в никому не нужную декорацию, вроде идеального мира, который предлагал нам искусственный интеллект. А если эта основа, этот стержень в семье присутствует, и каждый, находясь с родными, чувствует себя счастливым и нужным, то это замечательная семья, и совершенно не важно, как часто они играют в гольф на лужайке и играют ли в него вообще.
— Если так, то у нас лучшая семья на свете. А другие… пусть что угодно говорят. Я рад, что все сложилось именно так, и ни за что не променял бы свою жизнь на эту банальную и серую «нормальность». Все-таки ходить каждые выходные в кино или в ближайший парк через какое-то время наскучит, а у нас постоянно что-то новое: то одна проблема, то другая! — я заставил себя рассмеяться.
— К слову, о проблемах, — на лбу у матери залегла складка. — У меня вызов. Да, слушаю Вас. — Это Фригга уже говорила в приемник. — Вообще-то я сейчас занята, у меня очень важный день… Как? — голос матери сделался тревожным, и я уже понял, что в театр мы не пойдем. — Хорошо, я немедленно вылетаю. Скоро буду. Ждите. — Мама закинула средство связи в сумку и обернулась ко мне. — Локи, прости. Мне очень жаль, но мой подарок накрылся. Будь это какая-то ерунда, я послала бы их к демонам, но это очень важно, пойми. Внештатная ситуация, могут пострадать люди.
— Я понимаю, — я серьезно посмотрел Фригге в глаза. — Все хорошо, правда, и я на тебя не в обиде. Я знаю, ты хотела побыть со мной, и мне уже только этого хватает. Удачи тебе. Я обязательно отправился бы с тобой, если бы имел право.
— Спасибо тебе. И держи билеты. Сходи в театр с кем-нибудь другим. Надеюсь, скоро увидимся. Я помню, что за мной должок.
— Забудь! Все равно это был замечательный праздник! — крикнул я матери вслед.
Накрапывал мелкий, но очень противный дождик. Два билета упали на мокрый асфальт — идти на представление расхотелось.
Я побрел куда глаза глядят, пытаясь не позволить грусти заполонить мое сердце. Нет, на Фриггу я нисколько не злился — она поступила так, как должна была поступить. Раздражала сама ситуация. Почему всякие проблемы так легко и безжалостно врываются в редкие дни покоя и отдыха? Наверное, маме тоже было неприятно, что так вышло. Но что она могла сделать? Отменить внештатную ситуацию — выше её сил.
Дойдя до какой-то детской площадки, на которой, невзирая на пасмурную погоду, играли две девочки лет шести, я сел на пустующую лавочку и принялся глядеть вдаль.
«Если кто-то будет проходить мимо, он подумает, что эти девочки — мои дочки, и я за ними слежу», — подумал я, но тут же эту мысль отбросил: «И кого я надеюсь обмануть? Девяносто пять процентов местных жителей знают меня в лицо».
Я чувствовал, как удивленные взгляды прохожих скользят по мне, и от этого становилось неприятно вдвойне. Интересно, что думают обо мне сейчас люди? «Локи сидит на лавочке? Совсем один? Да еще в такую погоду? Странно это как-то. Наверное, опять что-то замыслил».
А я ровным счетом ничего не замышлял, а просто сидел и грустил, но где прохожим было до этого додуматься? А вот девочки, игравшие на площадке, меня не узнали, и одна из них даже подбегала ко мне и спрашивала время. Обращалась она при этом «дяденька», и это тоже наводило тоску. «Дяденька»! Дожили… Рэй рассказывал, его один раз дедушкой обозвали.
