— И все равно мне страшно! — девочка никак не желала успокаиваться, и я прекрасно её понимал: на её месте я бы тоже нервничал, даром что побывал во многих передрягах. — Я не знаю, как теперь дальше буду жить! Я боюсь одна оставаться.
— Я к тебе буду заходить после работы, — пообещал я, и лицо у Трэйси несколько просветлело. — А сейчас отдай бланк мне и сиди здесь. Скоро придет наш сотрудник и проводит тебя до отеля.
— А не мог бы это сделать ты? — застенчиво попросила девушка. — К тебе я уже хоть немного привыкла.
— Я бы с радостью, но мне по расписанию три часа на камерах сидеть, так что не могу, прости. Но мое обещание в силе — буду навещать по вечерам.
— Я буду ждать тебя, — крикнула Трэйси мне вслед.
========== Одиночество в клетке ==========
Чак соблаговолил явиться только к вечеру — он как раз вернулся с очередного задания.
Мы с коллегами сидели в одном из самых просторных офисов и по очереди травили разные байки. Это уже давно вошло в традицию — все запланированные дела сделаны, начинать новые не имеет смысла, а уйти домой еще нельзя по рабочему графику. Вот и сидим, пьем чай и общаемся.
Когда к нам заглянул оперативник, я как раз объяснял собравшимся, из-за чего, собственно, здесь оказался. Я уже сбился со счету, какой раз рассказывал эту историю: впервые она прозвучала, еще когда я только пришел сюда работать, и так понравилась сотрудникам, что они просили повторить её чуть ли не каждый вечер.
Их можно было понять: в самом Центре редко происходило что-то любопытное, и все истории об аномалиях, услышанные когда-то давно от оперативников, успели приесться и надоесть. Но все равно рассказывали и их тоже, на новый лад, с додуманными подробностями и деталями — больше поговорить все равно было не о чем.
Я не сомневался, что в этих древних офисных байках нет и половины правды, но послушать все равно было интересно. Моя история, хоть и была относительно новой, тоже обросла витиеватыми дополнениями и вообще претерпела существенные изменения.
Способствовали этому сами сотрудники, пересказывая ее друг другу, а я и не пытался их разубеждать и покорно кивал головой, когда у меня на наших негласных собраниях спрашивали: «а правда, что…?».
После того, как безмозглые аборигены сочинили, будто бы я сожрал их соотечественников, меня уже было ничем не удивить. Наши, конечно, до такой дикости не додумались, но вот число погибших росло в геометрической прогрессии, а растения-монстры приобрели гигантские челюсти с ядовитыми зубами и научились бегать. Я тоже принял правила этой общей игры и каждый раз рассказывал историю чуть-чуть по-другому, подогревая интерес слушателей.
— Так вот, аборигенов со мной было много, всех и не сосчитать. Но не меньше сотни, можете быть уверены, — перешел я к основной части своего повествования. — Путь нам предстоял неблизкий. Сто сорок пять километров должны были мы преодолеть по бездорожью.
— Эй, а чего не все двести? — с ехидной ухмылочкой на лице поинтересовался не замеченный нами ранее Чак, с небрежным изяществом откинув назад прядь темно-каштановых волос.
Волосы у Чака длинные, аж до лопаток, несколько неровно подстриженные, местами выгоревшие на солнце. Комбинезон камуфляжный — принимает окраску окружающей среды, как кожа хамелеона. Сейчас он, например, сливался с бежевой стеной офиса, в результате чего тело Чака, за исключением лица и кистей рук, казалось прозрачным. Лицо у оперативника сильно загорело, лоб рассекал еще не затянувшийся шрам. Было видно, что ему тоже есть, что порассказать о своем последнем задании.
Дождавшись, когда все собравшиеся обратят взор в его сторону, Чак все с той же небрежностью махнул нам рукой и спросил:
— Что, одну и ту же историю по десятому разу мусолите, крысы офисные? — голос его звучал совсем не злобно, и даже приветливо, пусть и не без насмешки, но я счел своим долгом оскорбиться, или, по крайней мере, сделать вид, что оскорбился:
— За «крыс офисных» ответишь, — с не совсем серьезной угрозой в голосе произнес я, поднимаясь со своего места.
Послышались тихие смешки. Все понимали, что я шучу, как и Чак.
— Интересно, что ты со мной сделаешь? — добродушно расхохотался оперативник и попытался поиграть мускулами, но в его комбинезоне эффект был почти незаметен.
— Пошли в коридор выйдем, — позвал я Чака, открывая перед ним дверь.
На лицах остальных сотрудников появилось недоумение. «Неужели и вправду подерутся?» — вопрошали их глаза.
— Ну, чего ты хотел? — деловым тоном осведомился оперативник, когда дверь за нами захлопнулась.
— Я сегодня с одной посетительницей говорил и был очень удивлен её историей. Уникальный случай, ничего похожего в архивах нет — я сегодня даже специально проверил.
— Хм, интересно. И что за история?
Когда я передал Чаку дело Трэйси, оперативник минуты три внимательно изучал документ, и только потом поднял на меня глаза и спросил:
— И что, думаешь, мне стоит отправиться туда?
— Если у тебя нет других, официальных поручений.
— Нет, у меня как раз три дня выходных. Но почему ты обращаешься непосредственно ко мне, а не идешь к руководству, как положено по инструкции?
— Честно, не знаю. По-моему, так будет быстрее. И вообще, Фригге сейчас не до нас. Думаю, мы достаточно разумные люди, чтобы решить этот вопрос самостоятельно, и Фригга одобрит нашу инициативу.
— Ну, если так, то я с радостью погляжу, что там такое творится. Завтра же полечу. Спасибо, что доверил это дело именно мне! — Чак уже зашагал было прочь, но вдруг резко развернулся, внимательно поглядел мне в глаза и спросил: — Признайся, а тебе ведь хотелось бы отправиться вместо меня?
— Зачем бы это? — я чуть скривил губы, но в сердце у меня что-то кольнуло. — Мне и здесь неплохо. Дружный коллектив, спокойная работа — что еще нужно для счастья?
— Да перед кем ты притворяешься? — рассмеялся Чак. — Я же по глазам вижу, что ты только о том и мечтаешь, чтобы вырваться из этой офисной клетки. И я тебя понимаю, дружище. Мне бы тоже осточертело безвылазно сидеть в этой дыре. Но ничего, ты держись, в жизни бывает всякое.
— Спасибо, утешил. — Я и сам до конца не понял, говорю ли я это искренне или с сарказмом. Судя по интонации, получилось нечто среднее.
Попрощавшись с Чаком, я, не заходя в офис, поспешил на улицу — рабочий день уже подошел к концу. Последнюю неделю не спадала ужасная жара, и даже вечером воздух был знойным, но хотя бы солнце голову не пекло.
Быстрым шагом дойдя до стоянки, я прыгнул в первый попавшийся служебный флаэр и помчался на окраину города. Перед моим взором мелькали полупрозрачные поверхности высотных домов, где-то далеко внизу зелеными пятнами проплывали парки, сады и аллеи, а иногда их разбавляли голубоватые вкрапления — пруды и озера. Когда-то давно они приводили меня в восторг, а сейчас — глаза б мои всего этого не видели: надоело. Но все равно я каждый вечер неизменно отправлялся в полет по городу: все лучше, чем сидеть в четырех стенах.
Путь до окраины города занял около часа. Долетев до последнего дома, я заставил свой флаэр неподвижно зависнуть в воздухе — дальше было нельзя. Спустив летательный аппарат чуть пониже, я принялся наблюдать за мирной и размеренной жизнью обитателей Зары.
Метрах в двадцати подо мной как раз располагался вход в главный галактический заповедник — уникальнейшее место, занимающее собой несколько тысяч гектаров. За несколько сотен лет ученым-экологам удалось собрать здесь всех до единого представителей флоры и фауны нашей галактики. Те организмы, которым пригоден здешний климат, можно увидеть в их естественной среде обитания, а обо всех остальных коллекционеры позаботились, соорудив для них крытые вольеры, в которых поддерживаются все необходимые условия.
В главный галактический заповедник приходят как серьезные ученые, так и обычные туристы, которые не знают названий большинства из представленных там живых экспонатов. Для зевак даже массово организуются многодневные экскурсии: за один день невозможно обойти даже десятую часть этого огромного парка.
