— Что сказал министр? — я уже догадался, что речь шла именно обо мне.
— Установлен срок твоего заточения, — сообщила мама, убирая устройство обратно в карман. — Министр межгалактических отношений, надо отдать ему должное, сделал все, что было в его силах, и потому срок минимальный: четыре года.
========== Пятнадцатилетняя бабушка ==========
Четыре года. Эта цифра, поначалу показавшаяся мне действительно пустяковой, начала пугать уже на второй неделе моего условного заточения. Дни тянулись медленно, будто бы нарочно надо мной издеваясь.
— Когда чего-то очень ждешь, всегда кажется, что время застопорилось на месте, — заметил как-то утром мой сосед по офису после того, как я минут пятнадцать просидел без движения, тоскливо глядя на красивый интерактивный календарь с постоянно меняющимися картинками, которые генерирует специальная программа, ориентируясь на общественные реалии. Сегодня автоматика почему-то выбрала морскую тему: рифы, акулы, скаты… Общегалактический день подводника что ли? Или охраны водоемов?
Я не ответил, а лишь тяжело вздохнул: мол, мне ли этого не знать, а собеседник, видимо желая меня утешить, продолжил рассуждать:
— Если хочешь, чтобы время пошло быстрее, нужно просто перестать ждать. Научись жить настоящим, а не будущим, и ты сразу почувствуешь себя лучше.
— Жить настоящим? — я непонимающе поморщился. — И это ты называешь жизнью?!
— А что конкретно тебя не устраивает? — мой коллега был очень спокойным, уравновешенным и вдумчивым человеком, и, в отличие от меня, никогда не позволял себе повышать голоса. Ронан, так звали этого темноволосого мужчину, всегда говорил тихо, мягко, но несколько отстраненно. Казалось, он всегда занят какими-то собственными мыслями, а с окружающими общается скорее по инерции.
— Что не устраивает?! Да все! Эта идиотская форма, идиотские правила, идиотские обязанности, и, самое главное, абсолютное однообразие! Сидим тут целыми сутками в четырех стенах, как незнамо кто…
— Не будь таким экспрессивным, — мягко посоветовал мне собеседник. — Да, знаю, ты привык к другому, но если бы ты перестал отчаиваться и огорчаться, ты увидел бы интерес и в нашей с тобой работе. У некоторых людей, между прочим, вся жизнь так проходит.
— Некоторые люди и в психушке всю жизнь лечатся, — я недовольно дернул плечом. — Что ж теперь, на них прикажешь ровняться?
— Ну, ты говоришь о патологии, это совсем другое, — возразил Ронан, аккуратно прихлебывая свой черный кофе. Мой сосед всегда употреблял этот напиток без молока, сахара и прочих добавок, чтобы ничто не перебивало его изысканный вкус. — А стационарная работа в офисе — абсолютно нормальное явление. Да большинство людей в современном мире работают именно так. Для тебя это наказание, а для них — жизнь, естественная и закономерная.
— Мне жаль этих людей.
— А ведь многие из них счастливы.
— Значит, у них есть другие радости. А я так не могу. Для меня это пытка. Я не представляю свою жизнь без путешествий, ярких событий, постоянных перемен. Как только все начинает идти однообразно и стабильно, я впадаю в депрессию. Странно. А ведь есть люди, которым стабильность даже нравится. Но я не из таких. Уж лучше я буду бояться, нервничать и переживать за завтрашний день, чем мучиться от невыносимой скуки. Тяжелые испытания для меня всегда были предпочтительнее безделью или такому вот рутинному труду, как наш.
— Но ведь и эту работу кто-то должен выполнять. К тому же, не такая уж она и рутинная. Там в гостевой зал посетитель с минуты на минуту должен подойти. Пойдешь с ним разбираться или останешься бумаги заполнять? — сосед по офису всегда позволял мне выбирать работу, а сам скромно брался за оставшуюся. Возможно, он относился ко мне снисходительно из-за моего юного возраста, а может быть, ему действительно было все равно.
— Пойду к посетителю, — отозвался я, не раздумывая. — Меня уже тошнить начинает от этих отчетов.
— Давай, удачи, — улыбнулся Ронан, придвигая к себе небольшую стопку документов и печать.
Перед тем, как спуститься в гостевой зал, я глянул в зеркало. С внешним видом все было в порядке: коротко подстриженные волосы аккуратно зачесаны назад, на белой рубашке с коротким рукавом ни единого пятнышка, черные брюки идеально выглажены, равно как и темно-зеленый галстук, строгие ботинки начищены до блеска — специальный робот на входе постарался. Бейджик сегодня, к счастью, тоже был на месте, а то на третий день работы я позабыл его надеть и схлопотал выговор от начальства: люди должны видеть, с кем именно они имеют дело, и отсутствие бейджика — явное неуважение по отношению к ним. И завершающий штрих — приветливая и доброжелательная улыбка.
Первое время мне казалось, что я выгляжу до ужаса глупо (Тор бы точно на смех поднял, если бы увидел), но потом привык. В конце концов, Ронан прав: стационарная работа в Совете Галактической Безопасности — далеко не самое худшее из того, что со мной могло приключиться. Все-таки офисная работа — это тоже какое-никакое занятие, а заниматься чем-то намного лучше, чем без дела сидеть за решеткой. Так что я был очень благодарен матери за то, что она пожалела меня и устроила сюда, рискуя своим положением на межгалактической арене. Видимо, Фригга и в самом деле глубоко мне доверяла, раз положилась на мое честное слово и даже не стала контролировать.
Когда я добрался до гостевого зала, посетитель уже был на месте. Точнее, посетительница. Пожилая женщина, хрупкая, точно смастеренная из дорогого фарфора, скромно сидела на краешке кожаного дивана. Её абсолютно седые волосы были завязаны в тугой узел, а изрезанное морщинами лицо напоминало иссохшее яблоко. В левой руке бабушка держала деревянную палку, на которую, вероятно, опиралась во время ходьбы, а правой вытирала слезы, то и дело выступавшие на ее необычных и очень выразительных изумрудно-сапфировых глазах.
Я впервые видел, чтобы посетитель плакал, и потому поначалу несколько растерялся, не зная, как себя вести. Около трех секунд мне понадобилось для того, чтобы взять себя в руки, сменить дежурную улыбку на сочувственное выражение лица и аккуратно присесть рядом с бабушкой.
— Совет Галактической Безопасности выражает Вам свою глубочайшую благодарность, что вы нашли время, чтобы прийти и поделиться с нами той информацией, которой располагаете, — начал я со стандартной фразы, которую наши сотрудники всегда произносят перед разговором с посетителем — человеком, ставшим свидетелем какой-либо аномалии.
— А мне больше и не куда было пойти, — всхлипнула старушка необычайно тонким для такого пожилого человека голоском. Впрочем, может, я просто мало общаюсь с пожилыми людьми и плохо себе представляю, какой у них должен быть тембр голоса? — Никто мне не верит, все за сумасшедшую принимают. Говорят, совсем бабка старая с катушек слетела…
— Успокойтесь, здесь вам никто так не скажет. Может, вам воды принести?
— Буду очень признательна, — несчастная старушка дрожала всем телом, и мне стало искренне её жаль.
— Си-15, налей воды, пожалуйста! — крикнул я в пустоту.
Си-15 — это наш новый робот. Причем настолько новый, что появился здесь уже на моих глазах. Его обязанность заключается в том, чтобы исполнять мелкие бытовые поручения. Я впервые пользовался услугой робота, и потому не предвидел некоторых сложностей.
— Питьевой или водопроводной? — скрипучим голосом осведомилась машина.
— Ясное дело, питьевой.
— С сиропом?
— Нет.
— С газом?
— Нет, обычной воды, дубина!
— Охлажденной или подогретой?
— Подогретой! — я начинал понемногу звереть.
— До какой температуры подогретой?
— Тридцать градусов давай, — наобум назвал я число, мысленно проклиная примитивное мышление робота: человек бы уже давным-давно выполнил поручение, и не стал бы по сто раз уточнять. А программе нужно четко говорить: фраз «на глазок», «нормальной температуры», «чуть тепловатый» и тому подобных она не понимает.
— В кружке, или в стакане? — продолжал допытываться дотошный Си-15.
