— Я должен был забрать тебя сразу, — признание прозвучало глухо, тихим надтреснувшим голосом опаляя кожу за моим ухом, в то время как сильные пальцы почти судорожно смяли кофту пижамы на моей спине. — Я не должен был отпускать тебя вообще…

— А я должна была тебя послушать сразу, — тихо всхлипнула, утыкаясь носом в его плечо, в мягкую ткань футболки. Я думала, что уже не способна на какие-либо эмоции, что не способна чувствовать вообще, но слезы как-то сами собой накатились на глаза и, всхлипнув, я до боли закусила губу. — Я должна была… Прости.

Вместо ответа я вдруг получила поцелуй. Без лишних слов утешения, фальшивых заверений, что все будет хорошо, неловких попыток успокоить и глупых, неловких признаний в любви. Просто поцелуй… но в нем было всё.

И только тогда я почувствовала, как была нужна на самом деле все это время. Сейчас, сегодня и всегда.

В этом ласковом, но жадном поцелуе, медленном и чувством прикосновении губ для меня нашлось все: утешение, нежность, страсть, любовь и даже нетерпение.

Может быть, Никита Аверин действительно не принц на белом коне. Не завидный, богатый жених и перспективный бизнесмен с полезными связями и огромным влиянием. Он не общителен, немногословен и резок, иногда даже груб. Он не всегда хочет и может выражать свои чувства, он привык прятаться за спокойствием и язвительными насмешками. Он никогда не раскрывался раньше и не показывал истинного себя, не рассказывал о своей жизни, своем прошлом. Но… Только для меня одной он, кажется, самый открытый человек на свете.

И сейчас, отогреваясь в его руках, тая под нежным напором его губ, растворяясь в нем без остатка, плавясь от жара его тела, я наконец-то поняла, насколько же многогранен этот человек. И насколько же я сильно его люблю на самом деле…

Мне не было дела до его прошлого, меня не особо волновало наше будущее и проблемы, что еще придется преодолеть, вместе или по отдельности. Неважно!

Главное, что сейчас он рядом. И я — с ним, я — его, а он — мой… и только мой. Не отдам! Никому, никогда и ни за что!

Я не хочу больше жить планами на будущее, не хочу расписывать всё наперед, не хочу существовать в прекрасном мире иллюзий, разрисованном мной или не мной — без разницы. Все, что я хочу — быть здесь и сейчас, на его кровати, в его руках, в его объятиях. Ощущать волнующий запах его кожи, чувствовать быстрое биение его сердца, несмело касаться его напряженного, сильного тела и понимать, что я принадлежу ему и только ему.

Я не думала, что после сегодняшнего смогу довериться вот так кому бы то ни было, что смогу снова пережить чужие руки на моей груди, но…

Вместо жесткой, почти болезненной хватки и циничной усмешки я чувствовала только легкие, волнующие, приятные до дрожи прикосновения и горячий шепот, снова и снова напоминающий о том, что я любима, что я желанна, что мне никогда и ни за что не причинят вреда.

Чужие грубые руки, желающие убедиться в том, что кому-то достался ценный и невинный товар, забылись так быстро, словно их и не было вовсе. Галлюцинация, дурной сон, что угодно! Просто… их не было никогда. Вот и все.

А вместо них только он — Никита. Человек, по которому я буквально сходила с ума. Непривычно нежный, внимательный, заботливый и ласковый, от каждого его жеста, слова и движения кружилась голова, заставляя забыть обо всем.

И даже легкая, ожидаемая боль не стала помехой, как и мешающаяся ранее одежда, теперь в хаотичном беспорядке валяющаяся прямо на полу.

И вместе с ней к самому дьяволу отправилось все остальное: мое стеснение, неловкость и сомнения. Все это чуждо теперь — я больше не передумаю сама и не дам передумать ему.

Теперь я и только я хозяйка своим мыслям, своим желаниям, своим чувствам, своим надеждам и своему телу.

Хотя, наверное, лгу немного. Все они, как и раньше, принадлежат не только мне одной… Но сейчас я точно знаю, что человек, которому я отдаю всю эту ночь и всю себя, никогда не распорядится этим даром во зло. И что, засыпая полностью обессиленная на мужском крепком плече, в чужом доме, как-то вдруг ставшем ставшим мне родным, я уверена как никогда, что теперь-то действительно все будет хорошо…

Поменять жизнь никогда не поздно, как бы это не казалось страшно, больно, дико и невыполнимо.

Главное, чтобы у тебя были те, ради кого эту жизнь стоит изменить на самом деле.

Иногда мне снятся сны.

Необычные. Красочные. Яркие.

В них нет никаких тесных рамок и строгих ограничений. Нет жестких правил и установленных законов. Нет, не общих законов для всех людей… А тех, что создавали лично для меня.

В этих снах не нужно было сдерживаться. Не нужно было вспоминать грехи прошлого. Не нужно было всё терпеть и следовать чужой воле. Не нужно было идти все время по единственной протоптанной тропинке, не имея даже малейшей возможности свернуть в манящую сторону, сделав наконец-то свой собственный выбор…

В этих снах я могла быть собой.

Но я и не думала никогда, что один из таких снов, достаточно редкий и почти недостижимый, однажды окажется явью…

Я никогда еще не просыпалась так поздно. Более того, я еще ни разу не чувствовала себя столь уставшей и выспавшейся одновременно. Довольно странное ощущение, как непонятное чувство в груди, вызванное внезапной, слегка панической мыслью: где я?

Осознание пришло сразу, стоило только поднять голову от подушки. Просторная комната в серых и черных тонах, такая типично… мальчишеская, показалась мне незнакомой. А вот человек, крепко обнимающий меня даже во сне — очень даже.

На моих губах против воли появилась улыбка, и я снова легла, стараясь сделать это как можно тише и спокойнее, чтобы не разбудить. Когда я еще раз увижу его… таким? Спокойным, умиротворенным, да и просто спящим, причем спящим со мной в одной кровати? Такой красивый, такой любимый и так близко, что в это даже не верилось.

А потом до меня вдруг дошла почему-то подзабытая, но очевидная истина, от которой я тихо, но по-настоящему рассмеялась, уткнувшись лицом в подушку, едва уловимо пахнущую мужским шампунем.

Всё!

Всё же закончилось еще вчера!

Не будет больше строгих рамок, ежовых рукавиц и безумных ограничений. Закончилась навсегда жизнь по указке, роскошное, но фальшивое насквозь богатое существование. Мне не придется теперь постоянно оглядываться назад, ища одобрение, а потом смотреть туда, куда приказали. Отныне только я отвечаю сама за себя, за свою жизнь и за свое будущее, и могу сама выбирать, где мне жить, где учиться и где работать.

Свобода… раньше такая эфемерная, недостижимая и далекая, в один день она оказалась моей!

— Если ты просто радуешься первому дню свободы, ничего не имею против, — внезапно раздался ровный и спокойный голос, чуть хрипловатый ото сна, едва не заставивший меня подпрыгнуть. Никита ведь при этом даже не пошевелился, а мимика его лица не изменилась ни на йоту! — Но если смеешься над моим помятым лицом…