Потирая слипающиеся глаза, я завернула за угол и, запнувшись обо что-то, еда не расстелилась в прихожей, пнув стенку, пребольно ударив палец, по закону подлости, конечно мизинчик. Неизвестное препятствие отлетело во тьму к входной двери, подняв шум, а я тихо шипела сквозь зубы, надеясь, что не перебудила своим слоновьим поведением всех обитателей квартиры.

Даже замерла на секунду, прислушиваясь, испуганно вжав голову в плечи и, кажется, окончательно проснувшись. Но нет — умиротворенная тишина оставалась таковой, слышно было даже, как мерно тикают часы на кухне.

Вздохнув с облегчением, нашарила на стене выключатель. Негромкий щелчок и из-за приоткрытой двери туалета показалась полоска света, позволяющая больше не сшибать препятствия на ходу. Нет, освещения от аквариумов вполне хватало, чтобы спросонья не собраться все углы и стены… но пол-то оставался в темноте!

Сделав все свои дела, уже после, в ванной, помыв руки, я осмотрела собственное отражение в зеркале. Подозрение, что поутру я буду выглядеть не лучше кладбищенского упыря из любимого фентези Солнцевой, внезапно повеселило, и я фыркнула, ни капли не огорчаясь данному факту. Синяки под глазами и излишняя бледность — малая цена за приятно проведенное время, если подумать.

Умыв лицо, наскоро обтерлась полотенцем с изображением дельфинчиков и, пристроив его на крючке, я шагнула обратно в коридор, намереваясь отдохнуть как следует за остаток ночи… И тут же замерла, почти полностью ослепнув. Не успела я переступить порог, как свет в ванной комнате погас! А ведь выключатель я даже не трогала, более того, до него было еще идти пару метров по коридору…

Вдоль позвоночника пополз липкий страх, а ладони мгновенно вспотели. Я сжимала и разжимала кулаки, тщетно вглядываясь в окружавшую меня темноту. Глаза после резкой смены освещения привыкли не сразу, а когда временная слепота прошла… Я отшатнулась, врезавшись в косяк, прижимая руку ко рту, едва сдержав вскрик. Не сразу до меня дошло, что зловещие провалы глазниц, смотрящие на меня из тьмы — это всего лишь фосфорицирующий в темноте череп, банальное украшение аквариума, теперь не освещаемого. Днем он, как и другие предметы, лежащие на дне среди водорослей, вроде сундуков с сокровищами, затонувших кораблей и прочих, казались даже забавными, но сейчас!

Даже зная, что весь этот потусторонний зеленоватый свет напротив меня исходит всего лишь от муляжей, меня все равно колотило от страха. И когда в полной тишине послышался всплеск, ноги сами понесли меня в противоположную от коридора сторону!

Силуэт окна без штор белел, ярко выделяясь во тьме кухни. На бегу задев боком край барной стойки, больно ударившись, почти не замечая этого, подбежала ближе, с надеждой выглядывая на улицу. Надеялась я зря, во дворе не горел ни один фонарь, не было видно ни единого окна в доме напротив… Похоже, электричество отключили не только в квартире, а во всем районе!

— Не спится? — негромкий вопрос, заданный совсем рядом со мной, для меня прозвучал оглушающее. Вскрикнув от неожиданности, я отшатнулась, налетев спиной на холодильник, а рукой зацепила лежащую на подоконнике пачку сигарет и зажигалку, свалив их на пол, только чудом не перевернув хромированную закрытую пепельницу.

Ее полукруглая крышка громко брякнула и замерла, а я сглотнула, с некоторым трудом, не сразу, но все-таки различив в темноте знакомый силуэт.

— Аверин, ты… — сердце в груди стучало так, что закладывало уши. — Пугать-то так зачем?! Чего подкрадываешься, как приведение?!

— Не имею привычки топать как слон посреди ночи, — тихо усмехнулся парень. И даже объяснил причину своего внезапного возникновения. В своей обычной манере, конечно же. — В отличие от некоторых.

— Да ну тебя, — нервно передернув плечами, машинально оглядываясь по сторонам, легонько ткнула его кулаком в живот. — Чуть до инфаркта не довел.

— Рапунцель, — перехватив мою руку, не отпуская ее, Никита склонил голову на бок, глядя на меня с любопытством, как мне показалось. Если, конечно, в этой тьме египетской вообще можно было рассмотреть хоть что-то! По крайней мере, мои метания, легкая дрожь и порядком вспотевшие ладони он как-то ухитрился заметить. — Ты боишься темноты?

— Нет, тебе кажется, тебе приснилось, — саркастично отозвалась, чувствуя, как меня начинает слегка потряхивать. Дома еще как-то я смогла бы пережить нечто подобное, но в чужой, мало знакомой квартире… шансов не заработать паническую атаку почти не оставалось! — Мираж, глюки и вообще…

— Неужели? — насмешливо поинтересовался Аверин… и внезапно шагнул назад, отпуская мою руку.

— Нет! — испуганно вскрикнув, едва его лицо пропало из зоны видимости, вцепилась в его ладонь, чудом ухватив ее в темноте. Собственный голос звучал до омерзения жалобно и даже жалко, признаваясь. — Не надо. Я… я правда, боюсь.

Пару секунд повисшей тишины показались мне мучительно-долгим адом. Моим личным персональным адом, от которого я так и не смогла избавиться, как бы ни старалась. А потом послышался тяжелый, почти мученический вздох парня, который легко поднял меня на руки:

— Золотко, что ж ты вредная такая?

— Прости, — тихо шмыгнула носом, обхватывая его руками за шею, крепко прижимаясь и пряча лицо, уткнувшись в плечо. И крепко зажмурилась, чтобы не видеть, как меня несут в коридор, без освещения кажущийся сейчас бесконечным…

Открыть глаза решилась только, когда почувствовала под попой мягкий диван и постельное белье, успевшее остыть за время моего отсутствия. Глаза за это время полностью привыкли к отсутствию освещения, и обстановка зала уже казалась вполне узнаваемой… Что совсем не означало, что я перестала ее бояться!

И поэтому, что есть силы вцепилась в руку Никиты, быстро мотая головой, как только почувствовала его намерение уйти. Он замер на секунду, но спорить не стал. Я ожидала хотя бы очередного тяжелого вздоха, но, на удивление, парень просто лег на диван, притягивая меня к себе, обнимая за талию.

Наплевав на все укоры совести, вместе с излишней гордостью, я прижалась к нему, закрывая глаза, уткнувшись лбом в обнаженную грудь, не собираясь даже задумываться о причинах его непривычной покладистости. Да к черту всё.

Пока здесь Никита, такой сильный, горячий и надежный, мне уже совсем, совсем не страшно…

Постепенно проклятое пугливо сердце выровняло свой ритм. Не знаю, что на него повлияло больше: сам факт того, что в нелюбимой темноте я оставалась не одна, или же теплые пальцы, поглаживающие мою спину под пижамной кофтой. Но постепенно мне удалось полностью расслабиться и перестать думать о кровожадных чудовищах под кроватью, созданных своей же собственной расшатанной психикой.

Воцарившееся молчание не напрягало.

Намного позже, когда я окончательно успокоилась и даже начала немного подмерзать, Никита натянул на нас обоих одеяло и, снова притянув меня к себе, негромко спросил:

— И давно это у тебя?

Он не давил, не смеялся и не издевался надо мной и, наверное, поэтому я тихо созналась, пряча плечи под одеялом, прижимая его к груди и пододвигаясь еще ближе к источнику тепла и моего спокойствия: