Пожалуй, я бы все отдала, чтобы вернуть то время, когда наши своеобразные отношения приравнивались лишь к взаимным язвительным репликам, и не переходили во что-то иное.

Теперь же…

Да кто его знает, что на самом деле происходит теперь! Я абсолютно не понимаю ситуации, более того, не представляю, что этому странному во всех смыслах и опасному парню от меня нужно. Единственное, в чем я уверена: я просто хочу держаться от него подальше!

— Тебя настолько смутил нож?

— Нет, — резко ответила, нервным жестом перебросив за спину туго заплетенную косу. Оглядываться не было никакого желания, как и хоть чуточку смягчить тон. — Меня смущаешь сам ты. Хотя нет, не смущаешь. Просто…

— Просто ты хочешь, чтобы я держался от тебя подальше.

И снова банальная констатация факта. Но… почему мне показалось, что где-то в глубине его голоса прозвучала едва различимая насмешливая горечь. Впрочем, почему меня это должно волновать?

Я действительно так думала. Знала, что ни к чему хорошему этот разговор не приведет, максимум — закончится на непонятной ноте, и мы просто разойдемся в разные стороны, вернувшись к тому, что было. Но…

Я совсем не ожидала, что на талию внезапно лягут мужские руки, крепко, но совсем не жестко притягивая к сильному, явно тренированному телу. Все слова, заранее продуманные для дальнейшего более чем странного разговора, моментально вылетели из головы. От ледяной воды, льющейся на тщательно отмытые, уже почти до скрипа, фрукты, сводило пальцы.

Но сил хотя бы пошевелиться так и не нашлось.

— Почему ты боишься меня на самом деле, Рапунцель? — спокойный вопрос обжег ухо теплым дыханием.

Я молчала. Слова не находились, а белая от хлорки вода все продолжала журчать и журчать, пока парень, протянув руку, ее не выключил. Теперь наступившую тишину нарушал только звук падающих капель из толком не работающего крана, да гомон студентов, доносившийся глухо и смазано, откуда-то издалека.

На место страха пришла настороженность и неловкость.

— Потому что ты странный, — заговорить я решила не скоро. Не скажу, что слова давались с трудом, но и легкими они не были тоже. — Потому что носишь с собой оружие. Потому что у тебя есть секреты от Ани. Потому что ты не тот, кем пытаешься казаться, и… Я тебя не знаю.

— Не знаешь или просто не понимаешь? — и снова тот спокойный тон, как и ненавязчивый вопрос, словно пытающийся подтолкнуть меня к размышлениям. Как и руки на моей талии, не двигающиеся, но аккуратно сжимающие талию, ясно напоминающие о присутствии их владельца за моей спиной.

— И то, и другое, — к моему вящему, и не дошедшему пока до сознания удивлению, нервничала я все меньше и меньше.

Как-то внезапно накатило осознание, что может, на самом деле, оно и к лучшему…

Главное сейчас все не испортить!

— А хотела бы? — и снова, ни единой вкрадчивой нотки. А у меня вдруг, вместо обоснованной напряженности, настороженности и недоверия появилось легкое, пока еще не совсем уловимое иррациональное чувство доверия и защищенности…

В глубине души я понимала, что не хочу быть с ним воевать. Не хочу видеть в качестве врага и соперника, не горю желанием переходить дорогу. И не потому, что проиграю заранее.

Просто не хочу становиться против него.

— А зачем? — сжав края раковины чуть сильнее, тихо спросила, опуская ниже голову, сама того не замечая. — Ты… Мы разные, тебе не кажется? Зачем нам друг друга понимать?

— Рапунцель, — я не совсем поняла, как вдруг оказалась повернутой к парню лицом, находясь как и прежде в его надежных руках, но уже смотря в темные, бездонные глаза. — Почему ты на самом деле меня боишься?

И я не выдержала. Ответ, как это водится, лежал совсем рядом, на поверхности, и я сама о нем вряд ли догадывалась. Но только до тех пор, пока собственные губы не произнесли вслух:

— Я тебя совсем не знаю. И боюсь узнавать. Боюсь узнать, привыкнуть и…

— Боишься, что придется забыть.

— Именно, — горькая усмешка вырвалась сама собой. Я бы хотела отвернуться в этот момент, правда, хотела! Да только не дали, уверенным жестом заставляя посмотреть в глаза. — Ты же знаешь, кто я. Ты всё знаешь. А я ничего… И это пугает. Я не хочу так. Это… нечестно.

— Жизнь вообще несправедливая штука.

Вот, в общем-то и всё.

Такая простая, банальная, насмешливая фраза и…

Минуты драгоценного откровения разрушены, как будто их и не было вовсе.

— Но для того, чтобы что-то узнать, иногда достаточно просто спросить, Рапунцель.

— Что?

Мне показалось или темные глаза сейчас смеялись? Он… он что, издевается надо мной?! После того, как я ему тут свою душу буквально изливаю?!

— Очень смешно! — я отвернулась, жалея о том, что моя коса не хлестанула кое-кого по лицу. И, не обращая внимания на мужские руки, все еще продолжающие сжимать мою талию, принялась отряхивать от воды спелые красные яблоки. — Можно подумать, если я спрошу, ты так возьмешь и ответишь!

— А ты попробуй, — по-прежнему не отстраняясь, спокойно предложил Аверин. — Я не могу гарантировать, что отвечу на все вопросы…

— У каждого есть право на личную жизнь, — поняв, к чему он клонит, я машинально кивнула, признавая это право. И постаралась забыть на мгновение о том, что кое-кто его нарушил, откуда-то узнав обо мне если не все, то многое! Любопытство в какой-то момент оказалось сильнее собственных обид. Я задумалась, машинально поглаживая фрукт, гоняя по плотной кожице оставшиеся прохладные капли.

Что-то мне подсказывало, что слишком много пояснений мне не дадут, а значит, следовало задать в первую очередь вопросы, волнующие меня более всего…

Парень, словно давая мне время на раздумье, отошел на шаг. Но и не вышел совсем, остался подпирать плечом стенку с облупившейся от времени голубой, некогда яркой краской.

Медленно и глубоко вдохнув, я собралась с мыслями и задала первый вопрос.

— Ты имеешь какое-то отношение к криминалу?

Кто бы сомневался, что его этот вопрос рассмешит! Впрочем, хоть смеяться вслух не стал, но, судя по вырвавшемуся смешку, парень явно забавлялся моей наивностью.

— Нет, Рапунцель. Не был, не привлекался, не участвовал. Я далеко не ангел… но и не до такой степени.

Фух! Пожалуй, мне только это знать и нужно было!

— И разрешение на ношения оружия у меня есть.

Так, а вот об этом мог бы и промолчать…

— Для ножа оно не требуется, насколько я знаю, — чуть сморщилась, расправляя и встряхивая порядком намокший пакет