— Анни… Анита Кейн? Христианская проповедница?

— Разве она проповедница?

— Во всяком случае, она много пишет на религиозную тематику. Поэтесса, певица. Набери ее имя в поисковике — получишь ссылки на выступления.

— Ладно. А тебе она, видно, не нравится?

— Нет, почему же… Хорошая девушка, но не от мира сего. Сейчас религиозных людей мало, а таких, кто говорит о своей вере, еще меньше. А по специальности Анита археолог. Шиам говорил, в скором времени она полетит на Нарат — попросилась волонтером в экспедицию Виктора Новака, очень хотела увидеть другую планету. Слышал я, что этот Новак одно время работал у Елены, но она его выгнала, говорят, из-за слишком больших амбиций… Ну, а как тебе мой домик? — Губерт плавно повел рукой перед собой.

— Похож на твой научно-технический комплекс, — сказала Мадлон. Это здание и впрямь выглядело уменьшенной копией какого-нибудь корпуса «Андроидной техники». Губерт откинул голову и расхохотался.

— Хорошо сказано, дочка! Буду считать это комплиментом.

Перед домом дышал прохладой бассейн в окружении блестящей, как лед, голубой плитки. В бассейн с тихим плеском вливались струи фонтанчика. Рядом — газон, пышные кусты подстрижены в форме зверушек. Лампы, стеклянная крыша и система скрытых зеркал даже в пасмурную погоду обеспечивали солнышко во время купания.

— А вот и первое отличие, — Губерт указал на бассейн. — Можешь потом поплавать. Сейчас покажу тебе сад…

Кажется, Губерт скопировал не только все отличительные черты здания, в котором работал, а еще и ландшафтный дизайн парка, где находится кафетерий! Вот и фонтан почти такой же… Рядом — идеально чистые газоны, подстриженная и причесанная трава, в совершенстве оформленные кусты и деревья, благоухающие клумбы. Ручеек, пруд, декоративный мостик. В воде мелькают золотистые тельца, струятся красноватые плавники и хвосты, по воде расходятся круги, когда рыбки хватают с поверхности мошек.

Они обошли садик, и Губерт сказал:

— Пожалуй, пора пообедать. Не знаю, как ты, а я проголодался. На второй веранде сейчас тень и ветерок, люблю поесть на свежем воздухе. Между прочим, наш парк-кафетерий — мое изобретение

Веранда за домом повторяла общий стиль дома, но ее минимализм оживлялся ползучими розами, обвивающими перила и балки под потолком. Свет проникал сквозь листву и придавал зеленоватый оттенок светло-серому полу. Большой стол, к удивлению Мадлон, оказался пуст. Губерт перехватил ее взгляд и, потирая пухлые ручки, весело проговорил:

— Да-да, прислуги у меня нет. Ни механической, ни, так сказать, органической. Разве что вот это, — он указал на кибера, неподвижного и незаметного в нише у двери. — Уборщик, садовник, в крайнем случае — телохранитель. А еду я себе готовлю сам, и стол накрываю тоже. Обожаю все, связанное с едой! Если бы я не стал робототехником, я бы стал поваром. Пойдем-ка, ты мне поможешь…

В доме оказалось прохладно, даже чересчур по сравнению с наружной жарой. В стену гостиной был встроен аквариум с подсветкой, посередине комнаты — альпийская горка с маленьким водопадом и настоящим влажным мхом на камнях. Наверное, у Губерта страсть к растительности и воде.

Мадлон не могла поверить, что он действительно сам готовит, наверняка здесь есть автоповар, но оказавшись на кухне, поверила. Автоповар, впрочем, был — стоял в углу, не подключенный к сети. Остальное место занимала многофункциональная плита, разделочный стол, раковина, посудомоечная машина, холодильник и какие-то бесчисленные шкафчики и полочки, забитые посудой, поварским инструментом, продуктами, приправами и невесть чем еще.

Губерт с ходу распахнул один из шкафчиков и вручил дочери скатерть.

— Отнеси на стол. Как тут суп? — он приподнял крышку над массивной кастрюлей и с удовольствием потянул носом. — Прекрасно!

Мадлон положила скатерть и вернулась за тарелками. Губерт принес фарфоровую супницу, расписанную синими птичками на зеленом фоне, хлеб в корзинке и сделал радушный жест:

— Угощайся, Мадлон. Кстати, налей и мне супу.

— Ты часто так обедаешь? По-моему, это несколько утомительно — вручную готовить несколько блюд. И вся эта сервировка…

— Утомительно, если заниматься этим каждый день, а если раз в неделю, тогда — приятное развлечение. Обычно на выходных меня кто-нибудь навещает, вот как ты сегодня, а для гостей я рад постараться. А у тебя бывают гости?

— Нет.

— Да что ты? Впрочем, Рой говорил, что ты довольно замкнутая… Что же, у тебя совсем нет друзей?

Она неопределенно пожала плечами.

— У меня есть хорошие знакомые. Я найду, к кому обратиться за помощью, если ты об этом. Но пока мне это ни разу не потребовалось.

— Да… — в раздумье протянул он. — Узнаю Елену.

За супом последовала жареная рыба, к которой Губерт открыл бутылку белого вина; затем — салат, отбивные котлеты, большой яблочный пирог и блюдо со сливами. Последние, по мнению Мадлон, были совсем лишними. Она наелась до отвала, ей даже купаться расхотелось. Губерт, все такой же энергичный и ничуть не отяжелевший, сварил кофе, достал портсигар и предложил ей сигарету.

— Спасибо, не курю.

— Я, в общем, тоже, — он со вкусом задымил. — Только после обеда, за кофе и в приятной компании, ну и конечно, табак должен быть лучшего качества. Чувствуешь аромат? Я привез эти сигареты с Нарата.

Губерт, видно, решил не наседать на дочь с расспросами во время еды и в течение обеда говорил в основном сам, обо всем понемногу, ни на чем особенно не задерживаясь — собственная жизнь, новости, спорт, кино, литературные новинки, светские сплетни — казалось, он способен болтать о чем угодно. Но теперь он вернулся к прежней теме:

— Расскажи что-нибудь про вашу жизнь с Еленой. Признаться, не представляю ее в образе матери.

— А я не представляю тебя рядом с Еленой, — отозвалась Мадлон и отпила немного кофе. — Вы долго встречались?

— Около месяца. Я был безумно влюблен, и ей, наверное, вначале льстили мои чувства. Я не пытался ее удерживать — знал, что ничего не выйдет. Жаль, конечно, что она не рассказала мне о тебе. Сам-то я и представить себе не мог, что она захочет завести ребенка. Раньше ей бы пришлось запросить у меня согласие на модификацию, а в последние годы согласие обоих родителей, если они не женаты и не живут вместе, уже не требуется. Справедливо, пожалуй… Ну, а как вы жили? Как она к тебе относилась? Часто ли ты видела ее в детстве? Последние десять лет вы, я так понимаю, только переписывались и разговаривали по видеосвязи. Елена не возвращалась на Землю, знаю, что даже докторскую степень ей присуждали на Нарате.

— Да, ей нравилось там, она всегда хотела работать вдали от Земли. А я радовалась за нее, что она наконец-то этого добилась.

— Да, — медленно повторил Губерт. — Космические первопроходцы. Строители новых миров во славу человечества… — он тщательно стряхнул пепел с сигареты, затянулся, разогнал ладонью струйки синеватого дыма. — Такие люди, как Елена и ее товарищи, вызывают у меня безграничное уважение, я преклоняюсь перед теми, кто уходит к звездам, кто работает на внеземных плацдармах. Но иногда мне кажется, что прежде чем стремиться к иным мирам, стоило бы привести в порядок наш родной мир. Ну да это отдельный разговор… Так как же все-таки вы жили, прежде чем она улетела на Нарат? К примеру, кто ухаживал за тобой, когда ты была крошкой? Сомневаюсь, чтобы Елена взяла отпуск хотя бы на пару месяцев, но вряд ли она носила тебя с собой на работу…

— Ну и вопросы ты задаешь! Ты же не думаешь, что я помню себя в таком возрасте?.. Наверное, вначале у нас была робоняня — я знаю, что их многие используют — а потом я научилась сама себя обслуживать.

— А с какого возраста ты себя помнишь?

— Лет с пяти, с шести… — сообразив, что Губерту приходится вытягивать из нее слова, она продолжила: — У нас был домашний ИИ, мы звали его — то есть ее — Дженни, она обучала меня, это было очень интересно. В то время мне особенно нравились виртуальные путешествия. Сейчас я уже не так сильно их воспринимаю, все время помню, что это не совсем правда, а в детстве все казалось таким ярким… Совсем настоящим.