Я пыталась звонить Марджи трижды подряд, и после третьего звонка, еще держа палец на кнопке и трубку в руке, я сказала парню, что сожалею, но мне придется пойти на балет. В то же самое мгновение телефон зазвонил. Это была Марджи. Она сказала: «Извини, я выходила и не могла ответить на твой звонок. Я тоже не хочу в театр». Это потрясло нас! Однако в общении с ней такое происходило часто и вскоре стало казаться обычным явлением.
Марджи также рассказала о реинкарнации, чем привела меня в восхищение. Я слышала об этом раньше только раз, в примитивном контексте, в начальной школе, и думала, что имеется в виду перерождение в качестве коровы или какого-то другого животного. Марджи дала мне почитать пару книг, посвященных реинкарнации. В них, как и в объяснениях Марджи, обнаружилось гораздо больше смысла, чем во всех остальных рассказах о смерти и посмертных состояниях, что я слышала до тех пор. Марджи уверяла, что эта жизнь есть процесс развития и что человеческое рождение означает возможность узнать нашу изначальную божественную природу. Это обрадовало и очаровало меня. Но опять же, хотя реинкарнация удовлетворила мое любопытство лучше, чем прочие объяснения, она оставалась лишь теорией; у меня явно не было опыта, который мог бы подтвердить ее подлинность.
Эта замечательная наставница не только помогла мне с изучением медитации; она также познакомила меня с моим первым мужем, Тедом, когда мне было семнадцать.
Марджи вела медитационный класс в местной тюрьме, и Тед был одним из ее учеников. Он сидел за непредумышленное убийство. В шестнадцатилетнем возрасте он подрался с другим мальчиком, и в результате тот трагически погиб. Марджи обожала Теда. Она то и дело рассказывала, какой он мудрый и добрый, и хотела меня с ним познакомить.
Я думала: «Ты шутишь? Для чего мне с ним встречаться?» Последнее, что я готова была делать, – это знакомиться с кем-нибудь в тюрьме. Кроме того, мне не хотелось, чтобы Марджи «сводила» меня с кем-либо, – правда, она уверяла, что дело вовсе не в этом. И продолжала говорить о нем.
Однажды она взяла меня с собой в тюрьму. В конце концов мы с Тедом познакомились.
Ему было девятнадцать лет, и вскоре он получил право на условно-досрочное освобождение. Тед был заключенным в тюрьме, но жил как йог. У него была отдельная камера, и большую часть времени он читал, медитировал, постился и занимался йогой. В то время он был сияющим и красивым, и казалось, я никогда еще не встречала такого глубокого человека – возможно, за исключением Марджи. Его духовная жажда была настолько сильной, что наши устремления естественным образом переплелись. Все остальные знакомые парни не интересовались духовностью. Мы влюбились друг в друга и планировали быть вместе, как только это станет возможным. Мне казалось, что я все-таки иду к блаженству.
Когда он вышел на свободу по УДО, мы сразу же запланировали свадьбу. Мне было девятнадцать лет. Я полностью сознавала, каким ужасным выглядело это мое решение и какими могут быть последствия; однако твердо чувствовала: если моя духовная жажда – подлинная, нужно идти в этом направлении. Мой отец перевез всю семью в Лексингтон, чтобы я получила самое лучшее образование и имела все «надлежащие возможности». Многие из моих подружек тогда откровенно говорили о деньгах, успехе, общественном статусе и о том, как «правильно» выйти замуж. Но у меня не было таких намерений. Меня не очень интересовал брак, красивая свадьба, какие-то церемонии. Меня увлекала только любовь. Я витала в облаках и в сердце знала, что мы с Тедом вечно будем пребывать в духовном блаженстве.
Тем не менее моя помолвка вбила огромный клин между мной и моей семьей, особенно отцом. Он бесконечно втолковывал мне, какую огромную ошибку я вот-вот совершу. Наконец он понял, что никакими словами меня не переубедить и что контролировать себя я не позволю, – и так рассердился, что не только отказался присутствовать на свадьбе, но и перестал общаться со мной. Он ясно дал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. На некоторое время я для него умерла.
Это было огромной потерей, потому что я обожала своего отца и знала, что он меня тоже обожает. До тех пор он всегда был моим самым большим поклонником и поддерживал все мои начинания. Он был очень трудолюбивым. Часто уходил на работу до рассвета и возвращался с наступлением темноты, но ему хватило внимательности заметить, что я запоем читала обо всяких необычных явлениях, о медитации и духовности. Именно по этой причине он рассказал мне о Марджи. Фактически, когда я объявила, что приму участие в курсе медитации, если он тоже это сделает, он согласился, и мы медитировали вместе. Так что он не только познакомил меня с моим первым духовным учителем, но и разделил со мной этот опыт. Он не отмахнулся, не воспринял это упражнение как нечто странное; он был готов потратить время, чтобы практиковать вместе со мной.
Я надеялась, что пройдет время и отец смягчится – а может быть, даже познакомится с Тедом (что он в итоге и сделал). Я знала, что он беспокоится только о моем благополучии и потому делает все возможное, чтобы повлиять на меня. Однако мне все равно было тяжело, потому что причинить страдания отцу – это последнее, что я хотела бы сделать.
Меня саму прошлое Теда не беспокоило; значение имело лишь то, кем он был, когда мы встретились. Духовный рост был для меня важнее всего остального в жизни, и именно такой смысл я вкладывала в наши отношения. Я думала, что мы будем вместе на духовном пути. Я знала, что нашла свою вторую половинку. Некоторое время я продолжала в это верить.
Но все меняется. Мы переехали на Средний Запад, куда Тед получил направление из тюрьмы и где жили его родители. Он нашел там квалифицированную работу. Его рабочие дни были длинными, а город – скучным и холодным. Я жила вдали от друзей и семьи, но благодаря нашей с Тедом близости была счастлива, хотя само место мне не нравилось. Через год я нашла для него работу у моих друзей в солнечной Флориде. Теду удалось переделать направление, и мы переехали. Я действительно хотела, чтобы мы жили в красивом и теплом месте.
Пока Тед находился в тюрьме, ему удалось каким-то образом создать для себя духовный кокон в тех суровых условиях, и у него было много времени для работы над собой. Но, когда он вышел на свободу, появились такие отвлечения, как жизнь в реальном мире и попытки заработать деньги. Все это оказалось серьезным испытанием. Он был чрезвычайно ответственным, умел строго соблюдать дисциплину, но двенадцатичасовой рабочий день сделал свое дело: медитация, голодание и йога ушли в прошлое. Сияние, душевное спокойствие и чувство юмора, которые я когда-то нашла в нем, уже не были столь очевидными.
Тед был также талантливым музыкантом с удивительным голосом. Обычно музыка переносила его в беззаботный мир, но повседневная жизнь давалась нелегко.
Конечно, я недооценила глубину той травмы, какую наносит человеку четырехлетнее пребывание в тюрьме. Для восстановления требуется время. Я была как открытая книга, очень доверчивой; а Тед – скрытным, и это часто приводило к разногласиям. Мы очень отличались друг от друга – гораздо больше, чем я ожидала. Каким-то образом, вероятно из-за своих фантазий о «второй половинке», я ожидала, что мы будем воспринимать жизнь одинаково. Но мой внутренний мир не устраивал Теда, а я в его мире задыхалась. Со временем нам стало так трудно друг с другом, что мы не могли сделать даже что-то совсем обычное, не поссорившись, – например, сходить в кино. Постепенно радость и чувство близости ушли из наших отношений. Мы стали просто еще одной несчастной парой. Я очень расстраивалась из-за происходящего с нами, но все еще надеялась все исправить. То, что совсем недавно было таким красивым, захватывающим и чудесным, полностью исчезло. Этот восторг растворился – как и любой другой «приход», который я испытывала в своей жизни.
Затем, в двадцать два года, я родила сына Криса. Мы с Тедом пребывали в восхищении от этого события. Мы летали! Блаженство вернулось! Неделями я почти не спала. Это было чудо, и ничто не могло опустить нас на землю. На какое-то время это замаскировало трудные стороны нашего брака. Примерно через год у Теда появились возможности что-то сделать на музыкальном поприще, и мы перебрались в Атланту. Вскоре после переезда наш брак оборвался – внезапно, как пленка на быстрой перемотке. Что-то произошло между нами; мне казалось, это мелочь – но Тед попросил развода. Я должна была раньше это заметить, но тогда люди вообще редко разводились. Меня как будто ударили под дых. У меня перехватило дыхание. Я и представить себе не могла, что, если мы женаты и у нас есть ребенок, мы вдруг можем взять и передумать. Я полагала, мы поженились на всю жизнь и брак, даже при наличии подводных камней, можно улучшить, если над ним работать. Глядя на это сейчас, я понимаю, что мы оба были несчастливы в этих отношениях, но я никогда бы не подумала, что радость невозможно вернуть. В те дни я была полностью сосредоточена на том, чтобы быть хорошей матерью. Моя забота о браке отошла на второй план.
