— Макс, он меня физически сильнее, не говоря уже про морально, какая баба? Ты его видел?!

— Еще раз повысишь на меня голос, и я тебя придушу.

— Понял. Заткнулся.

— Я не про силу, а твое поведение. Обжимания эти все, поцелуйчики, кофе в постель, «ты мой хороший», бабки ему совал, туда ходи, сюда не ходи, тотальный контроль… Если бы я тебя не знал, обозвал бы пидорасом.

— Я и есть пидорас.

— Ты гей… даже би… Не в том суть. Не всегда, но иногда тебя переклинивало. И его тоже порой перекашивало. Ты с ним носился, как с вазой хрустальной, а он так-то характерный, даже слишком. Может, его это спугнуло?.. Зачем ты ему пишешь смс?

«Ты ушел, потому что я тебя… бешу?»

«Нет».

«А почему?»

«Отвали».

— Ты думал, он тебе прямо это скажет?..

— Надеялся. — Прокрутив телефон в руках, смотрю, как полная луна ярко светит в окно. — Макс, он бы не ушел из-за этого. Скорее, морду бы мне набил. И ему в кайф было. Не все, самостоятельности не хватало, признаю, но остальное… ему нравилось быть со мной.

— Я не утверждаю, что прав.

— Надо с ним поговорить.

— А трубку возьмет?

— Лично. — С трудом отрываюсь от луны и перевожу взгляд на мужчину. — Я урода того найти не могу. К которому он свалил.

— Почему к нему?

— Больше некуда. Он в городе чужой. Кстати, если не уехал обратно, значит, чего-то ждет, логично?

— Не особо.

— Контакт тот этот хрен удалил. Слушай… у него симка твоя же стоит? Я так и не купил. Пробить звонки можешь? Он точно с этим уродом созванивается, а по номеру — и адрес.

— Почему ты так уверен, что этот человек — урод, как ты выразился? Может, он искренне хочет ему помочь.

— Хочет помочь — пускай запакует его вещи и привезет обратно.

— Тебе-то возить теперь не на чем…

— Ой, заткнись! — Падаю на кровать, резко накатывают сон и усталость. — Найдешь?

— Постараюсь. Если пообещаешь больше не пить.

— Обещаю. Найди только.

«Спокойной ночи, родной», — отправляю и уже потом думаю, что поздно, он спит, вероятно, да и не к месту мои слова — и правда звучит слишком «сладко».

«Спокойной», — в ответ, я улыбаюсь. Что за игру ты ведешь?..

— Мих, — Макс толкает меня в бок, глядя немного обеспокоенно, — иди к себе спать.

— Не хочу. Не усну тогда. Не переживай, я приставать не буду. — Поворачиваюсь к нему спиной, обнимая подушку, и моментально вырубаюсь. Завтра будет тяжелый день.

========== Часть 5 ==========

Уже к обеду Макс присылает мне адрес и просит вести себя прилично. Я, как послушный болванчик, соглашаюсь, но к моменту, как приезжаю по указанному адресу, довожу себя до слепого бешенства.

В звонок звоню резко, дважды, отступая на шаг для свободы действий. Дверь открывает Данила…

— Тебя не кормят, что ли? — Бешенство глушит беспокойство, и оно куда более остро впивается в мозг, чем собственное желание размозжить чужую голову о ближайший косяк.

— Кормят… — Смотрит на меня широко распахнутыми глазами и словно сомневается, что я — это я, нервно теребит ручку двери. Исхудал. Хотя куда еще-то?..

— Иди хоть обниму, — тянусь к нему быстрее, чем загружается мозг. Хватаю в охапку, и, взяв за поясницу, прижимаю к себе, оторвав на пару сантиметров от земли. Он хватает меня за плечи, придерживаясь. — Логово покажешь? — Ставлю обратно и прохожу сам, мягко оттеснив его к стене. Желание закинуть его на плечо и просто выволочь отсюда — неуправляемое, слишком сильное, надо отвлечься.

— У нас гости… — вынырнув из проема комнаты, нечто долговязое и сухое успело сказать пару слов… а я собраться — нет. Точным пробивным в челюсть отправляю его обратно и аккуратно закрываю дверь. Даня стоит с открытым ртом, я вытираю руку о штанину. За дверью слышится стон.

— Показывай, где спишь…

— Это было грубо, — стоит за моей спиной, скрестив руки на груди, я, присвистнув, разглядываю небольшую комнатушку, примерно квадратов девять.

— Ты всегда такой свинтус? — Оборачиваюсь через плечо, с улыбкой, у него, глядя на меня, дергаются уголки губ, но эмоции сдерживает.

— Это творческий беспорядок.

— Он слишком беспорядный. Помочь убраться? — Разворачиваюсь полностью, шагаю навстречу, он резко, как обжегшись, отступает назад. Закатываю глаза и перевожу дыхание.

— Зачем ты приехал? — меняет тему, обходит стороной и садится на край незаправленного дивана.

— Повидаться. Нельзя?

— Нет.

— Хочешь сказать, что, потеряв любовника, я потерял еще и друга?

— Я этого не говорил.

— Значит, я могу приезжать, — подвожу итог, встав перед ним и присев почти вплотную, опускаю руки ему на колени, обтянутые джинсой, придерживаясь.

— Если пообещаешь больше не трогать Эда.

— Эдика?.. Серьезно?.. — Улыбка сама просится на лицо, Даня, наоборот, становится хмурнее тучи. — Хорошо. Если не будет мешаться под ногами.

— Это его дом.

— А ты мой мужчина, пускай знает границы! — Видя мое упрямство, Даня отворачивается и долго смотрит в сторону, дышит редко, глубоко, успокаивается, а может, болеет моими словами, кто знает. — Ты с ним трахался? — Загривок вспотел и капли пота, доставляя дискомфорт, потянулись по спине под свитером. — Ну? — Молчит, бросая на меня резкие взгляды, отворачивается и молчит. — Ты же знаешь, что если скажешь «Да» — я к тебе больше не подойду. — У него учащается пульс, вижу, как нервно бьется под кожей вена на шее. — Ну?!

— Нет, — сухо и дерзко.

Слова застревают в горле, и чтобы он не видел, что улыбаюсь как счастливый идиот, плюхаюсь на задницу и прячу лицо у него в коленях. Тепло. А еще спокойно. Словно весь мир рухни — он закроет меня руками.

— Я хотел извиниться, — говорю сквозь зубы, слова идут тяжело, цепляясь шипами за горло, как дикие розы. — Я вел себя с тобой неправильно. И никогда не считал слабее себя. Перегнул с заботой. Я тебя… как назвать… слово не могу подобрать… обабил, что ли. Не потому, что нравилось это, а потому что не умею любить и не знаю, как надо правильно. С женщинами легче.

— Прощаю, — прилетает как подзатыльник. Задираю голову, теряя такое родное тепло.

— Тебя это бесило все время?

— Не все, а только когда перегибал.

— Дань, я знаю, что ты меня сильнее, и ты это знаешь тоже.

— Знаю.

— Тогда почему не сказал прямо?.. — Тут он затыкается, прикусив язык. — Боялся, что потеряешь?.. Тогда какого черта ушел?!

— Не ори.

— Я не ору.

— Орешь. — Падаю обратно, теперь обнимая всего за поясницу.

— Пойдем домой? — спрашиваю, хотя знаю, не все так просто.

— Не могу.

— По причине?

— Тебе пора, — легонько сжав мое плечо, просит устало, словно пятиминутный диалог забрал у него остатки сил.

— Скажи еще раз то, что написал в смс. Кстати, что это было? — Медленно встаю, с трудом разжимая руки.

— Помешательство, — не хочет говорить и смотреть на меня — тоже, опускает взгляд в колени.

— Скажи.

— Миша…

— Ска-жи, это ведь так просто, и я уйду.

— Я тебя люблю! — почти орет мне в лицо, со злостью и отчаянием бросив на меня яростный взгляд. — А теперь убирайся.

Целую его в макушку, шепнув — «Тоже», и ухожу. Надо это переварить.

— Ты обещал не бухать, — встает в проходе и смотрит на меня, как бабки на лавке, когда домой приехал голый… было дело, жили весело.

— Это чай, — качаю в руках бокал для виски. — Больше чистой посуды нет.

— Помыть?

— Помой.

— Тебе помыть слабо?

— Не мужская это работа, — прыскаю со смеху и продолжаю пить остывший чай. — Максим, ты был прав про мое поведение, он подтвердил.

— Это ежу понятно. Помирились?

От него пахнет сексом и слишком сильно сигаретами, он уставший и вымотанный, но не работой, наверняка был жесткий секс.

— Нет. Дело не в этом, — забирает мою кружку, нюхает, а потом допивает остатки, шарит в холодильнике, планируя ужин. — Дело в ком-то другом. Ему промывают мозги. И это не тот задрот, у которого он поселился. Я вообще не уверен, что они общаются.