Мой оргазм выстраданный. Член ноет и каменеет, кончать тяжело, струя словно обжигает изнутри, выплескиваясь ему на бедро. Сам пацан еле дышит, согласен, можно было бы и быстрее, но алкоголь сделал свое дело, и я затрахал его до стыдливого обморока. Развернув красное от стыда лицо к себе, целую, похабно вылизывая рот, надрачивая ему, вставив член обратно в зад, легко толкаясь, и когда он начинает кончать, кусает меня за губу и все равно стонет, сука, так, что соседи вешаются, и я вместе с ними. И не играет. Натурально! Так сладко! Даже элитная порнуха отдыхает — так не вживешься в роль.

Оставляю его лежать на себе, веса почти не чувствую, от груди жму больше. Вожу руками по его телу, размазывая сперму по животу и груди, он быстро приходит в себя, сводит колени, соскакивает с меня и едва не валится с кровати. В душ уходит молча, схватившись за поясницу. Засыпаю раньше, чем он возвращается, но утром, увидев его опять спящего в своей блядской пижаме, стаскиваю с полубессознательного брюки, засунув пальцы, смоченные слюной, в растраханную дырку, и имею ими, отсасывая так, словно за мной гонятся. Пацан кончает буквально через минуту, заорав и подорвавшись, едва не скидывает на пол нас обоих. Падаю сверху, целуя искусанные, с синячком в самом уголке губы, здороваясь.

— Чтобы тебя импотенция раньше склероза встретила, — бубнит мне в лицо, скидывает с себя, причем и силы появляются. Скатывается на пол, сверкая голой жопой. Шлепаю по ягодице, оставляя красный отпечаток. Вскрикивает. Еще раз, когда видит, как надрачиваю себе, любуясь его бедрами.

— Только попробуй, — хрипит и хватается за зад, со скулежом выгибаясь. Вид у него… болезненный.

— Болит?

— Нет, — хмурится, врет и хромает, прикрывшись штанами.

В душе возится долго, когда возвращается… Блядь, я его задушу этой пижамой! Тащу к себе, укладывая на колени задом кверху, и смазываю задницу хорошим кремом, который и зуд снимет, и воспаление, и заодно стянет, как положено. Пока, засунув в него пальцы, размазываю густой крем, он краснеет до кончиков ушей, и даже шея становится красной. А мне в кайф: то ли возиться с ним, то ли тело его, которое возбуждает, то ли сам пацан — не берусь судить, но происходящее нравится. Только то, что температура у него — не очень.

— Ты заболел? — помогаю натянуть трусы, штаны выбрасываю к двери. Сажаю на кровать. Он забавно пялится широко открытыми глазами в пол, на меня смотреть стесняется. Чудо, блин.

— Не знаю, — пожимает плечами и тащит на себя одеяло. Забирается под него с головой, только глаза на меня таращатся.

— Что? — спрашиваю в лоб. Я должен что-то сказать?.. Все кончили, все счастливы, я бы еще раз перепихнулся…

— Ничего, — и сопит.

— Таблетку?

— Мне на работу.

— У тебя выходной.

— А работу за меня сделает мой проебщик начальник?

— Предлагаешь мне пойти вместо тебя?

— Неплохо бы. — Сам себе не верит, я — тем более. — Кстати, — прячется под одеяло полностью, — не слышал сегодня шума…

Вскидываю голову и, не дожидаясь его комментариев, иду проверять, безрезультатно хлопая дверьми комнаты и ванной — Эрика нет!

Одновременно паника, страх и облегчение ударяют в голову. Набираю его номер, не отвечает, а потом сбрасывает, я с психу всаживаю кулаком в стену. Не хватало, чтобы ему голову оторвали, я потом буду виноват сразу перед двумя семьями, и это при том, что смерти я ему не желаю.

Уже обуваясь и хватая пальто с вешалки, встречаюсь взглядом с Денисом. Он стоит закутанный в одеяло, смотрит то ли с грустью, то ли с недовольством — не могу разобрать. Не найдя сил сейчас поставить Дена выше Эрика, отправляю его спать, а сам ухожу, чувствуя себя последней сволочью, только из-за чего, не могу понять.

Колешу по округе, не думаю, что Эрик настолько псих, что ушел далеко. Нехорошее предчувствие душит все сильнее. Руки потеют на руле, а по спине пот холодный. Заворачивая за угол дома, резко бью по тормозам. На качелях возле старенькой пятиэтажки, еще не снесенной в этом заново отстроенном районе, сидит он, в джинсах и простой куртке, темной шапке. Я бы не узнал его, если бы не искал специально.

Криво паркуюсь и иду к нему, в сердцах уже готовый начать орать прямо отсюда, но, подойдя ближе, затыкаюсь. Эрик сидит печальный и в этом Данькином пацанском прикиде, шмотки не все забрали, не похожий на себя самого, скорее, на мальчишку из прошлого, которого я знал. Сердце сжимается, прошлое давит настоящее, и я теряю себя между временами, не зная, кто сильнее: я настоящий или тот, из прошлого.

— Давно сидишь? — присаживаюсь на пустые холодные качели рядом, он пожимает плечами и смотрит на меня из-под светлой челки, смотрит в душу, ища, что же в ней изменилось, и не находит.

— Я готов измениться, Макс, — с улыбкой, которую привык натягивать при общении, говорит мне. — Ради тебя готов. — Мурашки ползут по спине, сердце пропускает удар и начинает биться сильнее. — Только скажи, что я должен делать. — Осмотрев небо, снова поворачивается ко мне. Я не могу видеть его красные глаза, не могу видеть в почти сорокалетнем мужике взрослого, да и не выглядит он настолько. Поэтому и чувствовать к нему безразличие не получается. — Ты должен дать мне шанс, — просит, останавливая качели.

— Зачем? — спрашиваю серьезно, к своему ужасу не вычеркивая его полностью из возможного будущего. Хотел бы я, чтобы он просыпался со мной? Да, черт возьми! Но простить все равно не могу, а это много для меня значит.

— Я тебя люблю, — говорит спокойно, словно зачитывая фрагмент из книги, а у меня почва уходит из-под ног. — Этого мало? — усмехается, стаскивая шапку и теребя ее в руках. — Хочу быть с тобой. Хотя бы иногда иметь возможность видеться и побыть вместе. — Немного отрезвляют его слова, значит, ничего не изменилось, он по-прежнему не видит смысла в отношениях, рассматривая их как временное помешательство.

— Я не хочу так.

— Тебе надо, чтобы жили вместе, ходили за покупками и ругались по поводу, какую скатерть выбрать? Это не для тебя. И не для меня. Смотри на вещи реально.

Говорит правильно. И Мишка с Данилой — исключение, да и они собачатся по поводу и без. В жизни мало пар, которые живут вот так, натурально, скрывая от всех правду, прячась по углам и трахаясь в подушку, чтобы не заорать. Запрещать себе другие связи, подыхать от недотраха, когда в ссоре… Хочу ли я так?.. Нет.

Я знаю, как он умеет любить, знаю, каким может быть, знаю… но сейчас не могу сделать выбор, тем более…

«Я хочу встречаться с тобой нормально», — приходит на сотовый от Дениса, я от растерянности выпускаю телефон из рук, и он падает в мокрый снег.

«Выпорю тебя, когда приеду!» — пишу сгоряча и резко встаю. За капюшон тяну Эрика за собой и веду к машине, крепко держа за локоть.

— Макс?..

— Я не готов тебе ответить.

— Но ты не говоришь нет.

— До тебя это слово все равно не доходит, смысл?

— И все же? Ты хочешь быть со мной?

— Хочу, — заталкивая его в машину. — Но не могу.

— Из-за пацана?

— Из-за своих принципов. — Захлопываю дверь и возвращаюсь за руль. — Про опасность ты наврал? — спрашиваю в лоб. Долго молчит.

— Да, — соглашается, но когда заезжаем во двор, прикусывает себе язык. Перед подъездом стоит машина с мигалками, мне навстречу выбегает соседка, Эрика я оставляю сидеть в заблокированной тачке. Рассказывают мне, что квартиру взломали… радуются, что дома никого не было. Не было…

Задеревеневшими пальцами набираю номер, отмахнувшись от расспросов ментов.

— Мишка, скажи, что Денис с тобой?! — наорав без причины, резко выдыхаю.

— Со мной. Отчет в бухгалтерию потащил… А что?

— Перезвоню.

Сбрасываю. Выкуриваю две подряд, до горечи во рту. Отписываюсь от ментов, что претензий не имею, все равно не найдут. Управляющую прошу заняться поиском конторы и поменять дверь и замок. Баба толковая и любит такого рода мероприятия, с радостью соглашается. Сам еду в офис, по дороге несколько раз чуть не набросившись на Эрика за его вранье, он дуется, обижается, психует, потом вовсе берет меня за руку и крепко сжимает — помогает слабо, но хоть немного становится легче. Мелкого засранца — убью.