— Ты скоро спать? — спрашивает у меня, забирая из моих рук бокал с вином и допивая остатки. Для храбрости.

— После меня, — вклинивается Эрик. Я на него даже смотреть не хочу, и руку его, которую положил мне на колено, чувствовать тоже.

— После тебя волки радостно срать пойдут, — дерзит и плавно поднимается. Э, этому столику вообще пить нельзя. Ловлю за руку и тяну обратно, но он ловко выкручивает кисть, освобождаясь, и отходит. — Идешь? — уже мне, я и так распален алкоголем, еще и Эрик, сука, весь вечер провоцирует, ему же только посмотреть достаточно, чтобы меня перекрыло, так что нервы на пределе. — Или еще раз с ним решил потрахаться?..

«Еще раз» ударило в голову сильнее, чем выпитое. В глазах потемнело. Значит, слышал. Не мог не слышать.

— Скоро приду, — выдыхаю сквозь зубы и шаг за шагом приближаюсь к точке невозврата, зверея. И не на парня – на себя, конечно, но почему-то наказать хочется именно его.

— Может, хочешь присоединиться? — Эрик умело подливает масла в огонь.

— Я, в отличие от него, — снова укол под ребра, слишком близко к сердцу, бросило в жар, — с кем попало не сплю. Надеюсь, ты, — это уже Эрику, — не заразный, хотя провериться бы стоило.

Я перевариваю услышанное, Эрик смеется, напоминая, в какой помойке нашли Дена и с какой тучи на небе сошел сам. Начинаю возбуждаться. И к своему стыду и легкой панике – от злости и желания наказать Дениса.

— Иди в комнату, — прошу Дена негромко, душа в себе эмоции.

Мальчишка разворачивается и молча уходит, бросив на меня взгляд типа: «Не мне потом будет за это стыдно, а тебе». А мне уже. И не за то, что сделал, а за то, что сделаю.

— А ты спать, — уже резче мужчине, игнорируя его холодность во взгляде и излишнюю решимость.

— Я хочу с тобой, — тянет капризно, и меня это бесит тоже.

— Мне плевать, чего ты хочешь! — Сейчас я не соврал ни себе, ни ему.

Выбравшись из-за стола, забираю полупустую бутылку с вином и ухожу курить. Пью из горла, набирая Миху.

— Чем занимаетесь? — спрашиваю раньше, чем он успевает поздороваться.

— Даня стряпает, я пробую, — отвечает с улыбкой, в хорошем настроении, это радует.

— Что пробуешь?

— Пробую объяснить, что готовка – это не его.

— А он прям стряпает?

— Прям да.

— А что? — делаю жадный глоток, улыбаясь в ответ и немного оттаивая.

— Я не знаю, — шуршит одеждой. — Если не сгорим, нахуй, принесу попробовать. — Сердце пропускает удар. — Ты же завтра придешь на работу? — уже без шуток.

— Давай без меня, ладно? Хочу отдохнуть.

— А ты устал? — спрашивает с недоверием, знает, что живу работой. Больше, к слову, некем.

— Есть немного.

— От кого? — прицельным, хоть и через наводящий вопрос.

— Поговорим позже, ладно?

— Когда созреешь?

— Угу. — Допиваю остатки, голова кружится, и градус слишком велик, чтобы я мог стоять ровно.

— Хорошо, — соглашается, хотя говорит так, только чтобы я отстал. — Ты же позвонишь, когда захочешь поговорить?

— Да. — Не вру, признаюсь честно, кроме него вряд ли кому смогу открыть душу. Раньше Эрику мог, а теперь не получается рассматривать его на эту должность. — До связи, — сбрасываю вызов и себя корю, что только дум ему подкинул и сам еще больше загрузился.

Опускаю взгляд вниз на стояк.

— Хоть ты-то успокойся, — прошу жалостливо, самого по-новой потряхивать начинает, и руки от нетерпения чешутся. Мантра не помогает. Слова уговоров тоже. Эрик, стоящий за спиной, и того больше мешает.

— Уйди, — чеканю каждую букву, вставая.

— Поцелуешь — уйду, — ставит условие, я сам к нему подхожу, не касаясь руками, прижимаюсь к губам, зло впившись в них. Он все делает правильно, обнимает за плечи, выдыхает со стоном, жмется к груди, и раньше я бы на это купился и себя бы продал, если бы ему понадобилось, но мелкий гаденыш так грамотно перетянул мою злость на себя, что вообще ни о чем кроме него думать не могу! Отстранив Эрика за плечи, обхожу и ухожу к себе…

====== Часть 4 ======

В комнату вхожу без стука, врезавшись в косяк. Хлопаю дверью, щелкнув замком, Денис на кровати вздрагивает.

Бесит.

Пижама его черная, опять свободная, носки в безумную зелено-красную полоску, привычка кутаться в одежду. Все бесит. И даже то, что лежит спиной и не пытается оправдаться. Значит, не считает, что перегнул. А надо бы.

По пути стаскиваю шмотки, оставляя их шлейфом на полу. В кровать ложусь голый и возбужденный. Достав из тумбы смазку, бросаю к нему на подушку перед носом. Напрягается еще сильнее. Но не двигается. И молчит. Словно знает, что я сейчас перегну, а потом буду перед ним виноват, а так и будет.

Придвигаюсь ближе, подтаскивая его к себе. Задницей прижимаю к паху, чтобы почувствовал и осознал, что шутки кончились. Его бросает в холодный пот, меня в жар. Слабо дергается — когда стаскиваю через голову футболку от пижамы, сильнее — когда штаны и плавки, почти выворачивается из рук, упрямо не смотрит в глаза, но даже по синьке у меня сил больше, и меня это устраивает.

Вскользь мажет мне рукой по щеке, не больно, но адреналина в кровь добавляет, рывком тащу к себе, держа за торс и прижимая к груди спиной, кусаю плечи, тонкую, но сильную шею, водя с жадностью руками по крепкому, несмотря на малый вес, жилистому телу, вызывающему совсем недвусмысленные желания. Засадить ему хочется до звона в яйцах… Хорош, поганец. Гибкий, крепкий, в то же время не слабый, а… как бы выразиться, ранимый, что ли — его хочется сломать, но так, чтобы ему тоже было в кайф, а пока он просто бьется в руках, не боясь, а желая остановить… Раньше надо было думать!

Разворачиваю к себе, закинув бедро на свое, прижимаю за поясницу, пах к паху, сам затыкаю его скулеж поцелуем. Целуется пацан неумеючи, зажимается, приходится чуть ли не силой разжимать ему рот, чтобы достать до языка. Почувствовав мой, он ошарашенно распахивает глаза, хотя до этого крепко их зажмуривал, и смотрит так… так… не описать, но яйца поджимаются от такого взгляда.

Удобная поза позволяет дотянуться до смазки, разлить ее на руку и на постель заодно и, раздвинув его ягодицы, размазать гель между ними. Не особо заморачивался растяжкой, с кем спал — были приучены, но тут самому захотелось его облапать. Пока трахал рот языком, слизывая с губ струю слюны, что не успевал проглатывать, хватая воздух ртом, пока я давал возможность, сзади имел пальцами, проталкивая их внутрь один за другим, растягивая непослушные мышцы, полируя смазкой гладкие горячие стенки изнутри. Вид у него был при этом до безобразия невинный, и если бы не возраст, о котором я знал, и такая внешность, поверил бы, что целка, а так — его просто не могли не трахнуть раньше. Но то ли он с мужиком нормальным не был, то ли от природы стеснительный, каждую мою ласку встречает дрожью, потом и бешеным взглядом, не представляя, что меня это только еще больше заводит.

Вынув пальцы и шлепнув его по ягодице, губами заглушил вскрик. Мелодичный звон пришелся по вкусу, и несколько хороших ударов раскрасили его попку в красный.

— Псих, — выстрадано прохрипел, вцепившись в мои плечи и отворачивая лицо.

— Как скажешь, — отвечаю с улыбкой, переворачивая его, и, не дав сбежать с кровати, затаскиваю на себя, укладывая спиной на грудь. Ноги сгибаю ему в коленях, спуская парня чуть ниже. Головкой члена упираюсь в растянутую дырку, надавливая. Ден сдвигает ноги и лезет вверх, но, выхватив еще один шлепок, сползает обратно.

Натягиваю его долго и тяжело, сам выгибаясь от давления, хватая резко воздух. Парень, замирая, дышит открытым ртом, хмурится от болевых ощущений и зажимается, хотя я уже раз н…адцать просил его расслабиться. Приходится успокаивать, гладя впалый живот и приласкав член, наливающийся кровью у меня в руке. Если бы он не хотел — я бы не тронул, но он хочет, причем так, что спавшее недавно возбуждение не мешает почувствовать, какой он мокрый, словно уже обкончался не один раз.

Трахаю его, разведя ноги в стороны, плавно, постепенно наращивая темп. Пацан продолжает кусать губы, сдерживаясь, но все равно выдает без конца перемешанные хрипы-выдохи с тяжелыми стонами, когда насаживаю до самых яиц со шлепком, не жалея узкую задницу.