Глава 25

Редакция журнала «Феномен»

Того же дня, вечер

Николь никак не могла собрать воедино полученный материал о фермере. Она прослушивала интервью на диктофоне несколько раз, но в голове образовалась пустота, и все реплики выглядели бессвязными. Ей мешали думать головные боли. В аптеке она купила кучу различных средств, но они справлялись вполовину. Она ходила из угла в угол, чувствуя себя опустошенной и убитой. Где черпать вдохновение, когда рядом нет источников? В каждой черточке лица Николь, некогда наливного, как спелое яблоко, отразилась внутренняя картина пожирающей тоски. Живой блеск в глазах цвета оливы исчез. Скулы, надёжно спрятанные за круглыми щеками, теперь возвышались над ними, словно горный хребет над плато; а под глазами синие круги превратились в глубокий чёрный омут.

Болезненный вид Николь подмечали многие коллеги, озадачиваясь её самочувствием. На каверзные вопросы девушка отвечала доброжелательной улыбкой, разрушая тем самым иллюзию поспешных предположений. Она села за стол, собираясь снова редактировать статью. Но тут неуверенный стук в дверь прервал журналистку.

– Входите, – сказала Николь.

В двери показалась девушка. Её приятная наружность обладала свойствами внешности девиц модельного агентства. Одетая со вкусом, она обладала довольно отточенной походкой и не выглядела старше двадцати лет. Николь сразу подметила на её овальном лице с ровным золотистым тоном кожи отсутствие косметики. Выпирающие вперёд вздутые губы и глубоко посаженные зелёные глаза придавали ей многозначительной эффектности.

(«Такое чувство, будто я раньше видела это лицо…»)

– Вы Николь Вернер?

– Да. Присаживайтесь.

– Моя хорошая знакомая рекомендовала обратиться к вам.

Она грациозно присела на край стула и мирно сложила руки на столешницу. На каждом персте переливались кольца с бриллиантами.

– Чем могу помочь?

– Меня зовут Мишель. Я жена Алана Джекинса, пропавшего в горах. Моя просьба может показаться абсурдной, но я прошу повлиять на местные органы полиции и возобновить поиски моего мужа. Я очень сильно жду его.

(«Может, мы встречались на выставке в Питере? Или в Москве на открытии салона красоты?...»)

Мишель достала из брендовой сумочки фотографию и положила её перед Николь. Та, взглянув на цветной снимок, сделанный два года назад, остолбенела и не могла оторвать ошеломленных глаз.

(«… Татуировка Макса на плече!»)

На обработанной фотографии Мишель улыбалась белоснежной улыбкой, а в шею её целовал… Макс. Полностью смоляные короткостриженые волосы и гладковыбритый подбородок не делал его старше жены. Он был мальчишкой лет восемнадцати. Его глаза с длинными ресницами, закрытые от удовольствия, напомнили Николь их совместную фотографию на водопаде. Журналистка была не в силах произнести ни слова, и девушка продолжила.

– Люди порой возвращаются спустя десять лет. А что такое один год? Нужно возобновить поиски!

У Николь закружилась голова. В глазах прыгали темные точки, и сквозь эту непроглядную пленку ей виделось, как Макс – он же Алан Джекинс – и Мишель жили очень счастливо. Не оставалось и доли сомнения, что Макс влюбился по уши в белокурую красавицу с глазами яркой бирюзы. Пламенные чувства вскружили голову, и безумный порыв стал предпосылкой отправиться в тату салон и увековечить профиль обворожительного лица возлюбленной. Теперь все мучающие её вопросы мгновенно исчерпали себя. Николь поглотила рабочая рутина, и она отложила в долгий ящик версию, что Макс и Алан Джекинс – один и тот же человек. Решив в первую очередь отыскать Вячеслава Запольского, она допустила ошибку, которая могла увлечь её по длинному, более тернистому пути. Она испугалась, когда представила, как сообщает Максу правду, и тот, не раздумывая, уезжает в город и забывает о ней. Эта мысль заставила её побелеть, как полотно.

– Вам плохо? – забеспокоилась Мишель.

– Нет.

Голос Николь звучал необычайно тихо. Она старалась держаться спокойно, но раненное сердце изнывало жуткой болью, такой, что головная боль на его фоне меркла.

– Я постараюсь что-то сделать для вас. Точнее… сделать всё возможное. Оставьте, пожалуйста, фото. Оно может пригодиться для создания фоторобота и ориентировок.

– Нет проблем, – девушка протянула визитку. – Вот мой номер, если что-то узнаете, умоляю, сообщите мне!

Когда Мишель Джекинс ушла из кабинета, Николь откинулась на спинку кресла, и крупные слезы размером с горошину потекли по мраморным щекам. Она расстегнула верхние пуговицы блузки и освободилась от туфель. Ей не хватало воздуха. Она стёрла слезы и глубоко вдохнула.

(«Надо жить, что бы не случилось, надо жить…»)

Глава 26

Непутевые заметки Николь Вернер

5 июня 2017 г.

«Девять дней показались мне каторгой. Работа не приносила огромной радости и вдохновения, как раньше. Семён Альбертович мной недоволен. И неудивительно. В последнее время мои статьи скучны и бесформенны. Я чувствую себя живым мертвецом, где внутренний мир напоминает свалку гнетущих чувств.

Однако, спрос на меня не упал, совсем наоборот: бывшие любовники предлагают встретиться в тихом уютном местечке, но я отвечаю отказом. Пока Макс не знает о своём прошлом, у меня есть шанс полагать, что вопреки нашим ссорам он ждёт меня в Красном Ручье.

Мигрень прогрессирует. Мои силы окончательно иссякли. Привычные обезболивающие не справляются. Не помешало бы снова вымазаться маслом из чудо-баночки Макса. Быть может, тогда я сумею проснуться обновленной и счастливой.

Сегодня во сне мне привиделась мама. Она сидела в белых одеждах и рассказала, что купила дом на берегу озера. Она звала меня в гости, и я собиралась пробыть у неё все выходные. Сон казался таким явственным, что противный звук будильника не сразу развеял больные иллюзии. Со дня её смерти она не посещала мои сны больше четырёх лет. Я так скучаю по ней…

Сегодня заезжали Мексиканец и Чак. Я так обрадовалась встрече, что зацеловала обоих. Моя удивительная прыть повергла их в шок. Но спустя несколько минут они расцвели, как дикие розы. Мексиканец отбелил зубы. Теперь он улыбается вне зависимости есть ли для того соответственный повод или нет. Чак казался ещё выше. В черной шляпе и с длинной бородой он выглядел, как еврейский раввин. Они привезли мне два письма из Красного Ручья. После работы я неслась домой, чтобы их прочесть. Привожу первое дословное письмо:

«Доченька!

Передаю привет из постоялого двора Мучиты! Я опечалена тем, что ты покинула наши края на длительный срок. Но такова цена справедливости!

Я жду вестей от Касима. Говорят, небесный фонарик, выпущенный нами на Дне Освобождения, видели в нескольких селениях. Наверняка, Касим уже в пути. Возвращайся скорее, чтобы успеть к прилету твоего брата!

С любовью, Мучита Росса.»

Второе письмо.

«Моя дорогая!

Здоровья тебе и мир твоему дому! Как поживаешь? Не хвораешь ли?

У нас всё спокойно. Андерсен по-прежнему спасает поселение от скуки. На этот раз тайком от Маргарет он залез в сарай и покрасил гусей баллончиком чёрной краски. Согласно его утверждению, белый цвет давно не в моде, чего не скажешь о чёрном. Тёмные вкрапления добавили птице королевского благородства. Чем кончилось дело – никто не знает. Вот уже два дня новоиспеченный цирюльник не показывает носа. Поговаривают, Маргарет закрыла его дома.

Как ты успела заметить, День Освобождения, слава богам, прошёл блистательно, и твоё имя теперь не сходит с уст. Без колебаний жители верят, что удача на твоей стороне.

После твоего отъезда в город Макс не находил себе места. Мне даже почудилось: он обезумил от горя! Несколько дней в поселке его не видели. В конце недели Маргарет заметила его сидящим на водопаде. Похоже, теперь он ночует под открытым небом и не собирается возвращаться в свой дом. Признаться честно, голубчик, нам всем тебя не хватает!