– Родной, может не надо? Это так необычно! Мне будет жаль, если он лопнет.

– Не бойся, не лопнет.

Николь бросила на парня недоверчивый взгляд. Он оставался покойным; самоуверенность проступала сквозь каждую черточку его дерзкой наружности. Николь припомнила, что первым о пузырях поведал Андерсен, утверждающий, что те необычайно прочные. Но можно ли доверять словам непревзойденного мастера сочинять на ходу? Макс – другое дело. Он не швырял напрасными обещаниями, сначала делал, потом говорил и поэтому внушал доверие. Собравшись с духом, она аккуратно протянула руку и коснулась пальцем мыльного творения. Её не покидало ощущение, что оно вот-вот разлетится на брызги. Макс коварно рассмеялся. Тоже вытянув руку, он уверенно коснулся его с другого бока, и в полной сохранности формы мыльное творение повисло в воздухе, между их пальцами. Что-то тёплое тогда почувствовали оба: экзальтативное влечение, счастливую эйфорию. Ей хотелось прижаться к Максу, ему – ощутить её прикосновения к своей коже. Их взгляды: её – полный восхищения, его – безмерного спокойствия, встретились. И на Николь снизошло озарение.

– Мой неповторимый Странник… – шепнула она, потянувшись к его губам.

Их руки медленно опустились, уста соединил поцелуй, а мыльный пузырь с плавающей каплей дождя на дне стремительно поднимался вверх, поблескивая мутными цветами радуги.

Глава 17

Дом номером 12

24 мая 2017 г.

Николь проснулась от ужасающего шума под окном. И первой догадкой послужила мысль, что дом оцепили мятежники, вооруженные до зубов ударными инструментами. Она подскочила с кровати, поспешно одевая сарафан. Макс умиротворенно спал, раскинув руки на всю кровать. Их любовные утехи закончились на рассвете, и Николь чувствовала себя предельно разбитой. Она побежала к двери и взглянула в окно прихожей. Муча, вся увешанная монисто и перьями, ритмично била в барабан. Миссис Митчелл в широком платье до самых пят стучала кастаньетами. В её левой руке был тряпочный мешок из ситца, а на голове красовался венок из прелестных маков. Они подошли к порогам террасы, и, не дожидаясь стука в дверь, Николь отворила им.

– Дорогая, не время для сна! – воскликнула Роза. – Сегодня дивный праздник.

Миссис Митчелл прошла внутрь и звучным голосом позвала Макса. Нарядная Муча уставилась на Николь проникновенным взглядом. Она создала вокруг себя ауру таинственности, будто ей доверили сугубо личную тайну. Её весомость была настолько велика, что одним хрупким женским плечам не под силу нести сокровенный груз в одиночку, и Муча вела нелёгкую борьбу с излишней болтливостью и самой собой. Но та борьба была неравной, и желание поделиться радостью одолела все барьеры.

– Сегодня может вернуться Касим… – Муча внимательно наблюдала за реакцией Николь. – Такое пожарище в честь праздника он увидит с любой высоты.

Сказав это, она заметно нервничала и, даже выпустив наружу великий секрет, продолжала сомневаться в правильности такого решения. Какой-то неописуемый испуг появился в её чёрных очах. Муча никогда не обсуждала своё горе с людьми, не верившими, что её единственный сын, её душа и отрада – жив и здоров. Кроткий взгляд Николь излучал понимание, но не потому, что она была согласна с Мучей – она отнеслась к её реплике, как к несусветной чепухе – журналистка не хотела обижать материнское сердце, и без того преисполненное скорбью. «Родная мать не должна хоронить своего ребёнка!» – мысленно произнесла Николь. Глядя на выразительные черты девушки, слегка заостренные, и необычайно глубокие оливковые глаза, можно было решить, что в её белокурой головке родился большой стратегический план.

– А знаешь, Муча… – помолчав, произнесла Николь. – У меня есть превосходная идея, как привлечь внимание Касима.

Перенасыщенное солнцем лицо монголки осветилось радостью. Она забила руками по барабану.

– А я ведь знала, что ты появилась здесь неспроста – это знамение! Э-ля-ла-ла-э-ля-ла!

Когда они вместе проследовали в комнату – Макс уже прихорошился у зеркала. Сонный и слегка помятый, он походил на оболтуса школьника, проспавшего занятия. Миссис Митчелл танцевала посередине, делая шаг вперёд и два назад под озвучку кастаньетами.

– Не время для сна в День Освобождения! – пела она.

Макс взял изящно вытянутую руку Розы, и она аккуратно закружилась под его рукой. Притягательная, странная усмешка пропитала его глаза и уголки рта. Николь улыбнулась. Умение Макса вести себя непринуждённым образом в любой ситуации неустанно восхищало девушку. Горделивое своенравие сочеталось в нём с естественностью, вызывающей в Николь внутренний трепет и волнение. Не без интереса она скользила по его сухощавому телу, многочисленным тату и забавной причёске. Ей было уютно с ним. Потому становилось не важным, что стиль его имиджа противоречил её изысканным предпочтениям в выборе мужчин. Она размышляла о том, как бы отнеслись к её новому избраннику в обществе. Что бы сказали коллеги и знакомые, когда Николь Вернер – венгерка, завоевывающая сердца прирождённым обаянием, собственной персоной вышла бы в свет с неординарным парнем, не обладающим даром красноречия и объективным взглядом на интересующие журналиста темы. И чем больше Николь думала о том – тем меньше ей хотелось возвращаться в свой мир… Хотя свой ли теперь этот мир для неё? Чудаческий образ жизни в Красном Ручье обнажил её душу, раскрыл в ней дополнительный источник вдохновения. В этом посёлке, как нигде в России, она чувствовала себя дома.

Пока Николь погрузилась в туманные, но весьма приятные раздумья, Роза положила кастаньеты на стол и принялась капаться в мешке.

– О, дочка, ты будешь просто неотразима! – воскликнула миссис Митчелл, не удерживая внутри задорного смеха, который подхватила Муча.

– Что верно – то верно!

Они рассмеялись пуще прежнего. Николь смутилась. Хохочущий Макс, подкуривая папиросу, направился на улицу. Поймав игривый взгляд девушки, он приостановился рядом с ней.

– Я бы с радостью посмотрел на тебя в костюме, – прошептал он, – но тогда старушки забьют меня до смерти!

Николь улыбнулась, а он чувственно скользнул губами по её щеке. Старушки продолжали хохотать.

(«Не понимаю, что принесло им столько веселья?»)

Когда Макс ушёл на веранду, миссис Митчелл достала карнавальный костюм, и Николь оторопела…

Глава 18

Центральная улица Красного Ручья

24 мая 2017 г., 20:30

Весь путь до «Золотой Подковы», разглядывая участников карнавала, Николь заливалась смехом. Великолепные дамы потеряли свою женственность и выглядели комично. Они облачились в черные ковбойские штаны, расклешенные снизу, и пёструю рубашку свободного кроя в цыганском стиле. На прекрасных головках восседала треуголка с причудливыми воланами по краям; а под носом густой полоской красовались завитые усы. Мужчины имели прямо противоположный наряд: юбка в блестящую полоску, похожая на килт; красные носки до колен; муреновая корсетная рубашка с открытым декольте, благодаря которой обнажалась мохнатая грудь у половины мирян, а на голове – голубой парик с двумя длинными косами. Мысль, что сама Николь выглядит не элегантнее местных чудаков, лишь усиливала приступ смеха. Макс ничуть не уступал озорному настроению своей спутницы. Растянув рот до ушей, он крепко сжимал руку девушки, боясь потерять её из виду в одноцветной толпе.

В конце улицы Николь разглядела стоящего боком Андерсена. Будучи единственным обладателем козлиной бородки в посёлке, он без труда выделялся в смешанной массе красноручейцев. Стоило им подойти ближе – Андерсен повернулся лицом. Его глаза, подведенные чёрным карандашом, смотрелись зловеще. Он кинулся целовать руку Николь со словами нелепой лести:

– Месье, усы смотрятся на вас просто изумительно!

Николь хохотала без остановки. Жители посёлка выносили из домов прямоугольные столы и расставляли их в ряд по двум сторонам дороги. Между ними оставляли свободным широкий проход. Столы ломились от сдобных куличей, плюшек и порезанных лимонов. В маленьких бочках ставили охлажденные напитки. Каждый занимался своим делом: молодые девушки продолжали выносить тарелки с угощеньями; те, что постарше, танцевали на поляне. Музыканты, одетые как скоморохи, сидели на табуретах перед танцорами и склоняли голову под музыку то в одну, то в другую сторону. Настроенные волынки и флейты в их руках играли слажено, и шотландские мотивы строевой джиги разлились весельем по округе. Мужчины таскали хворост и поленья на символичный костер, а старики выносили ящики с галдящими гусями. Глядя на внушительное количество присутствующих, не сложно догадаться – никто не остался сидеть дома. Все жители вплоть до одного, разодетые в причудливые наряды, высыпали на улицу, чтобы принять участие в карнавале.