Николь и Макс поторопились к «Золотой Подкове». Она поведала ему о несчастном Сэме. Макс благоговейно слушал и лишь изредка ронял влюбленные взгляды на журналистку. Дорогой им встретились Данко и Андерсен; они задорно приветствовали их рукой. Возле бара также кипела работа. Мексиканец стоял спиной на стремянке, обвешивая фасад «Подковы» старинными фонариками. Парочка подошла ближе.

– Помощь вызывали? – весело спросила Николь.

Мексиканец ответил радушным тоном.

– Лишние руки нам не помешают. К тому же такие чудесные!

Спустившись вниз, он повернулся жизнерадостным лицом. Счастливая улыбка обнажила пожелтевшие зубы, и он точно весь светился до того момента, пока не увидел руки Макса и Николь вместе. В его черты проникла суровость. Он нахмурился.

– Мы ждём указаний, шеф, – шутливо дополнила Николь. – Что делать?

Мексиканец рассеянно искал ответ. Его взор упал на порог, где лежала коробка с украшениями.

– Вот флажки… можете взять флажки и повесить их… – он замялся, краснея, – да куда хотите - туда и вешайте.

Николь сразу догадалась, что причиной резкой смены поведения Мексиканца служит Макс. Сплетни о чувствах его к журналистке находили себе наглядное подтверждение. Мексиканец ревновал. Но Макс ничего не замечал или делал соответствующий вид. Он отпустил её руку и набрал охапку красных флажков на деревянных палочках. Мексиканец не двигался с места, всё ещё нахмуренный.

– Пойдём искать, куда это пристроить? – спросил Макс, обняв Николь за талию.

Мексиканец тут же отвернулся и взобрался на стремянку. Она оставила лёгкий поцелуй на щеке Макса.

– Ты иди, а я подойду через пару минут.

Макс впился губами в её уста, сильнее сжимая её тело в объятиях. Девушка с ужасом подумала, что кто-то из красноручейцев увидит рьяную демонстрацию их чувств и осудит за подобную бесцеремонность на публике. Она поторопилась высвободиться.

– Не так страстно, милый! Людей может напугать твой запал.

– А мне наплевать, – он поцеловал Николь с ещё большей жадностью и наивно улыбнулся. – Чтоб наверняка увидели. Я жду тебя!

Он направился к постоялому двору. Николь проводила его счастливым взглядом и переключилась на Мексиканца. Прорабатывая план освобождения посёлка, Николь заручилась несколькими идеями. Но прежде, чем выносить окончательное решение в свет, она была намерена обсудить это с Мексиканцем.

– Так вам нужна моя помощь? – с той же весёлостью спросила Николь. Мексиканец молча натягивал гирлянду. – Думаю, нужна. Кажется, я знаю, как поселку выстоять против «Колонизации»!...

Мексиканец застыл на месте.

– … Позвольте написать мне статью о посёлке. Мы подготовим фотоотчет местности, возьмём интервью красноручейцев и пустим запись в эфир.

Мексиканец резко повернулся. Глаза его испепеляли.

– С ума сошла? Мы потратили столько лет, запутывали следы, убрали указатели, вложили столько средств и сил, чтобы остаться на дне. Мы хотим жить в своих домах, жить в Красном Ручье. А ты приехала, чтобы всё здесь разрушить?

– Нет, вы не правы! Я хочу помочь!

Мексиканец спустился со стремянки и подошёл к Николь. В полушаге его черные злобные глаза, казалось, способны уничтожать.

– Вот и помоги, забудь об этом! Вот в чём состоит твоя помощь.

– Вы не понимаете… Если истории дать резонанс – никто не сможет вам навредить.

– Забудь и точка!

Тяжело дыша, Мексиканец плюнул в сторону и направился внутрь бара, а Николь громко выдохнула.

(«Придётся действовать иначе».)

Глава 16

22:00, того же дня

Свинцовые тучи затянули небо, опускаясь на горные вершины, и стал накрапывать мелкий дождь. Наряженный посёлок снова погрузился в тихую полудрёму. Улочки между домами казались заброшенными, и кое-где огонёк подкуренной папиросы мелькал на тёмных неосвещенных верандах. Маленькие окошки брезжили бледно-желтым цветом, но всего пару минут. Обычно миряне ложились рано, предпочитая вставать с рассветом. В том случае день им казался не таким коротким и более плодотворным для работы. А уж работали они на износ до обеда, а после многие любили посещать кабачок и угощаться охлаждённым Макулем. Но в День Освобождения отдыхали все. Об этом и рассказывал Макс Николь по пути из кабачка к двенадцатому дому.

– Будь уверена, завтра ты удивишься, как масштабно проходит этот праздник, – в заключение изрёк Макс.

– А мыльные пузыри будут? – захихикала Николь. – Хотелось бы убедиться в их заявленной прочности.

Макс загадочно усмехнулся.

– Для этого не обязательно ждать праздника. Идём!

– Куда? Мы ведь собирались домой.

Макс не ответил, продолжая идти вперёд, и Николь ничего не оставалось, как молча последовать за ним.

– А туда действительно добавляют рефталин? – осведомилась Николь, нагнав спутника.

– Именно! Вещество прочности.

Гордая, надменная улыбка торжествовала на губах Макса. Николь недоумевала, почему тот ведёт себя заносчиво. Мыльная тема пришлась ему по душе, только не понятно по какой причине. Около автосервиса «Пробег» горел фонарь. Николь изнывала от любопытства.

– А что мы тут делаем?

Открывая дверь гаража, Макс взглянул на неё со смиренным величием.

– Ты ужасно нетерпелива! Обойди гараж и жди меня на заднем дворе у ворот.

Николь догадывалась, что Макс приготовил для неё нечто особенное, что наверняка сумеет удивить или порадовать её. Пока она пробиралась по вытоптанной тропинке на задний двор, дождь усилился. Стоял приятный шум падающих капель. Изнемождённая земля пылала жаром, отдавая его осадкам. После нескольких засушливых дней, как и многие красноручейцы, Николь встречала капли небесной воды благодарным вздохом.

(«Ах, дождик, как нам не хватало твоей заботливой прохлады!»)

Оказавшись на указанном месте, Николь обвела взором померкшие луга. Густая темнота поглотила хижины, а из-за повышенной влажности силуэты посёлка виделись размытыми в серой дымке. Горы позади домов вообще казались переходной дорожкой к небесам. Николь грустно выдохнула.

«Не люблю ночь, – размышляла она, – в ней живёт пустая безысходность. Хоть бы вышла луна! Её чарующий свет утолит печаль измотанной души…»

Не успела она додумать спонтанную мысль, как по периметру зелёного газона разгорелись шесть ярких прожекторов: по три в ряд. Через равные промежутки времени они начинали мигать, как огни на танцполе ночных заведений.

(«Так вот откуда исходило зарево в тот день.»)

Николь подняла голову вверх. От крыши гаража до двух электрических столбов была натянута металлическая рабица. Под мигающим светом создавалось ощущение, что сетка разрезает частые падающие капли, и они превращаются в тонкие блестящие черточки, то застывая на месте, то снова падая вниз. («Не-ве-роятно!»)

Ворота гаража звонко скрипнули и открылись; показался Макс. В его руках находился стеклянный пузырек, а там – мыльная вода. Тщательно его встряхнув, он выпростал из кармана палочку и подул в кольцо. По мере того, как надувался пузырь Николь раздумывала, в чём заключается каверза шоу. Неужели он думает, обычными пузырями можно сразить взрослого человека? Николь не сомневалась, что за дивной магией фокуса сокрыто нечто иное. Лицо Макса, сдержанное и увлеченное, заставило Николь перенять его треволнительное состояние. Она ждала минуту развязки с озорным нетерпением.

И тут случилось нечто волшебное. Достигнув размера человеческой ладони, пузырь оторвался от кольца и медленно устремился вверх. В тот момент прожектора синхронно замигали, а маленькая капля дождя сорвалась с сетки, затем, приземлившись на мыльную поверхность, преодолела оболочку пузыря и упала на его дно, перекатываясь взад-вперед. От изумления у Николь приоткрылся рот. Макс поглядел на девушку, и его черты излучали любовь и нежность.

– Дотронься до него, – прошептал он, не отрывая глаз от журналистки.

Николь почудилось, что даже погода находилась во власти Макса: подыгрывая ему, дождь внезапно уменьшился и вовсе прекратился.