– Я могу написать о тебе лишь немногое, – промолвила она. – Ты обворожителен и умел в постели. Остальное повествование будет лживой пародией на тебя. Всем известно, автобиографию составляют голые факты, а я знаю недостаточно, чтобы поразить читателей глубиной твоей натуры.

На мгновение Макс призадумался, и Николь торжествовала. Ей показалось, он близок к божественной исповеди. Но Макс, отведя глаза в сторону, сказал совсем другое.

– Возможно, я не тот, каким ты меня представляешь. Ты влюблена, а любовь слепит глаза.

– Звучит довольно жестоко… Что же такого есть в тебе, с чем не сумею примириться я? – она добавила с лёгкой ироничной улыбкой. – Ты же не убивал людей, правда?

Макс впился в неё глазами.

– Так цена твоей любви ко мне чья-то человеческая жизнь? Сплошной фарс!

– По-моему, нет ничего кощунственнее убийства, – парировала Николь.

Макс не согласился и в то же время не возразил. Это насторожило Николь. Он молча перебирал пальцами, а его оскорбленные глаза задумчиво хлопали. Создалось впечатление, что его самолюбие уязвлено до предела. Журналистка затаила дыхание в ожидании ответа. Но Макс не стал развивать неприятную беседу.

– Чем планируешь заняться? – спросил он, не поднимая глаз.

Николь бесшумно выдохнула: иногда его манера общаться отрывками выводила её из состояния равновесия.

– Муча организует чаепитие на постоялом дворе и пригласила меня. Говорит, здесь пройдёт карнавал. Ты что-нибудь знаешь об этом?

В черты небритого лица Макса проникло радушие. Он подошёл к зеркалу и придирчиво оглядел себя.

– Его устраивают ежегодно, – ответил он. – Колонизаторы не появлялись здесь порядка десяти лет, и День Освобождения ввели в календарь обязательных праздников на пятилетие даты. А после чаепития какие планы?

Николь подошла к Максу и обвила его крепкую шею руками. Глядя в зеркало, их ласковые взгляды встретились.

– Я бы хотела зайти в кабак, проведать Мексиканца.

– Я пойду с тобой.

На розовых губах Николь появилась умильная улыбка. Макс отвёл глаза на свое отражение. «И что же творится в его сумасбродной голове?» – подумала Николь.

Непутёвые заметки Николь Вернер

23 мая 2017 г., продолжение

«… Пока мой фантазер спал, на рассвете я вновь наведалась к дому Мучи. Всё, что видела прежде на холме – повторилось с поразительной точностью. Никак не пойму, зачем вполне адекватная с виду женщина каждое утро разжигает тщательно сложенный костер и бормочет под нос одно и то же проклятие? Муча вызывает во мне только тёплые чувства, но на всякий случай не стоит переходить ей дорогу. В противном случае я рискую навлечь на себя гнев опытной ведьмы.

Я задалась целью выведать у старушек все тайны Красного Ручья, и время чаепития на веранде подойдёт для того самым лучшим образом. Не для кого не секрет, что после сытного обеда люди добреют на глазах и настроены дружелюбнее. Дело остаётся за малым: правильно формулировать вопросы, не вызывая агрессии.

Когда я спросила Макса, знает ли он что-нибудь о том таинственном обряде Мучи – тот сперва сконфузился. Смоляные брови поднялись вверх, на лоб легли две горизонтальные линии, и он громко расхохотался. Его реакция поставила меня в тупик. Перестав смеяться, он высказался, что не зря я стала журналисткой, и что для полного состава в нашей редакции не хватает только Андерсена с его необычайным даром выдумывать небылицы...

Красный Ручей – незабываемое место! Как человек, объехавший половину городов Венгрии, а также посетивший многие уголки России, могу сказать, что такого поселения ранее не встречала. Здесь точно в отдельном государстве живут по своим самобытным законам. Время, превратившее мир в хаотичность пробок и рабочих графиков, для них остановилось. Их не пугает отсутствие коммуникаций, телефонной связи и СМИ. Закаленный народ, привыкший к извечной борьбе, обосновался в домах голубого цвета, где на просторных верандах за столом пьют чудный мелиссовый чай. Интерьерные излишки в бедных жилищах здесь считаются пустой манерностью. Однако, при всей скудности обстановки они имеют всё необходимое, чтобы чувствовать себя необделёнными. Питьевую воду добывают из глубоких колодцев. Каждая семья держит по несколько голов скота, что обеспечивает их важными продуктами. Одежду шьют миссис Митчелл и ещё две портнихи. (до Парижского модного дома им далеко, но с некоторыми модельерами из Милана они могли бы посоревноваться). Мебель делает на заказ местный строитель, он же возводит избушки и мастерит из дерева всё, что угодно. Потребность в умельцах не велика, ибо есть мастера на все руки. Каждый занимается определённым делом, что помогает выполнять работу качественно. Дети наследуют многолетние навыки родителей, передавая опыт потомкам. Жены Андерсена и Боба преподают на дому основные школьные предметы.

Поразительно: население Красного Ручья составляет не менее трёхсот человек, но я видела всего десятую его часть. В «Золотую Подкову» ходит определённый контингент; остальные – как утверждает Мексиканец – ведут оседлый образ жизни, что подразумевает чаепитие с плюшками ровно в семь вечера.

Один раз в месяц Щавель, Мексиканец и Боб ездят в Благодатск и закупают продукты, которые не могут производить в посёлке самостоятельно, а также по просьбе жителей и другие предметы домашней потребности. С годами денежная валюта в Красном Ручье утрачивает ценность; у некоторых красноручейцев есть приличные сбережения, но тратить их негде. Здесь практикуется обмен продуктами и личными вещами, что является платой за оказанную услугу.

Из всех прелестей деревенской жизни я испробовала огромную бочку в качестве сидячей ванны и густоватый Макуль. Посетители кабачка потешались над моей доверчивостью, когда я выдвинула версию Андерсена, что в состав Макуля входят жуткие ингредиенты. Конечно, ни о какой запеченной бычьей крови и речи не шло, а уж тем более о рефталине для вязкости. Это вещество не просто выдумка сказочника. Его, и впрямь, придумал некий Странник (к сожалению, с ним не удостоена чести познакомиться лично), и прочные пузыри действительно пользуются спросом у детворы. Но на самом деле Макуль изготавливается на основе травяного сбора, самогонного спирта и мака, растущего везде, где только вздумается: вокруг однотонных домов, на зелёном холме и солнечной поляне у глухого леса. Андерсену можно верить при условии, что слушатель его рассказов будет обладать великолепно развитой интуицией, могущей отделить истину от фальши. А я убеждена, что мое шестое чувство никуда не годится. Потому при малейшей возможности я бы с радостью от него избавилась. Кстати, никому не нужна ещё одна интуиция? Не спорю, штука бесполезная, но отдаю совершенно даром!...

Не могу сказать, что, узнав некоторые подробности тайной жизни Красного Ручья, посёлок стал для меня чем-то привычным и тривиальным. Меня не перестают волновать чудесные моменты, свидетелем которых я волей случая становлюсь ежедневно.

К примеру, возвращаясь вечером с «Золотой Подковы», я увидела яркое зарево в небе, в конце улицы. Смею предположить, отсвет дают горящие прожектора. Желая убедиться в своих догадках, я направилась в сторону автосервиса «Пробег». Но едва подошла к гаражу, как оно исчезло. Мне не удалось определить точно, откуда оно исходило, что вызвало новую искру любопытства.

Беда, нависшая над поселком, полностью овладела и мной. Я размышляю, как избавить местных бедняг от ига колонизаторов. Завоеватели земель, охваченные духом стяжательства, могут вернуться в любой момент, а мы в качестве оборонительного сооружения должны иметь нечто более основательное, чем ржавые капканы в начале леса. Макс рассказал, что все колонизаторы живы. Они находятся среди мирян. Муча напоила их какой-то травой, и те потеряли память. Теперь они стали частью посёлка и трудятся во благо Красного Ручья.»