На этом рейсе я – групповод. Еще не знаю, хорошо это или плохо. За границу лечу в первый раз. Имею взятый из дома запас продуктов на неделю. Настроение лучезарное. Как бы оно ни сложилось, все равно, за границу – это круто!
Мой папа, профессор, доктор наук, был в своей жизни за пределами нашей Родины около пяти или семи раз. Хотя, надо отдать ему должное – он не рвался в загранкомандировки, считая унизительным выпрашивать их у начальства. Каждый отъезд моего отца для меня был наполнен надеждами на нечто невероятное, что можно получить только «там», причем при каких-то почти сверхъестественных обстоятельствах. Каждое его возвращение вызывало взрыв разнообразнейших предчувствий и переживаний. Когда он приезжал домой, открывал в большой комнате свой чемодан и собирался раздавать подарки, мое сердце было готово выпрыгнуть из груди и носиться по комнате. А когда я, наконец то, получал что-то в красивой пластмассовой или бумажной упаковке – это было как волшебный подарок от феи. Я даже брал папины подарки с собой в кровать и спал, засунув их под подушку, при том, что мне было уже лет двенадцать, а то и четырнадцать. Даже как-то неудобно об этом вспоминать, выходит, я был такой алчный и жадный ребенок, которого интересовали только всякие красивые штучки, а не сам приехавший из командировки отец. А теперь вот я, в свои неполные двадцать пять лет, испытывая сложную смесь бурной радости и некоторого тревожащего недоумения, сам лечу куда-то ТУДА.
Меня на эту «халявную» работу устроила сестра жены. Хотя, слово «устроила» еще из того старого, советского времени, когда можно было именно «устроить» на работу даже вопреки здравой необходимости. Сейчас бесполезных субъектов ни в одном мало-мальски приличном заведении держать уже никто не будет. Просто в туристической компании, где она работала, образовался дефицит молодых людей, имеющих загранпаспорт, и она порекомендовала меня, как родственника, за которого может поручиться. Заграничного паспорта и у меня на тот момент не было, но у родителей был знакомый человек, можно сказать – друг семьи, который прямо в МИДе мог посодействовать. Было непросто добиться этого содействия, поскольку обращаться к кому-то с просьбами у нас в семье считалось неприличным и даже унизительным. Мне с большим трудом удалось убедить маму в необходимости пойти на такой крайний шаг, при этом пришлось пообещать, что если у меня получится на этой работе закрепиться, то я буду летать один-два раза в месяц, а на рынке работать брошу, и больше времени буду отдавать основной работе в институте. Маме как-то удалось убедить отца, к которому я и подойти с таким кощунственным предложением никогда в жизни не решился бы. Отец помог, но не сказал мне на эту тему ни слова, хотя мы и встречались с ним несколько раз, пока я оформлялся. Естественно, он всё знал и, более того, делал по маминой просьбе соответствующие звонки, но в наших разговорах этот вопрос был самым страшным табу. Эта важнейшая в тот момент семейная проблема никогда не упоминалась в разговорах, подобно тому, как некоторые дикие племена никогда не произносят вслух имена злых духов, угрожающих всему племени смертью. Вероятно, для отца было легче сделать вид, будто ничего не происходит, чем хоть как-то одобрить тот факт, что его сын намеревался идти по кривой дорожке рыночного торгашества.
Так или иначе, я получил паспорт через две недели и тут же был приглашен на собеседование, которое заключалось в пристальном рассматривании моего новенького документа и нескольких малозначимых уточнениях. Потом мне задали щекотливый вопрос: возможно ли еще делать такие паспорта по моему каналу и сколько это стоит, на что, я, изо всех сил напуская туману, уклончиво ответил, что нужно с кем-то поговорить, а получится или нет сделать еще, я пока сказать не могу. При этом я старался не подавать виду, что на самом деле и заикнуться больше не смогу перед своими родителями о каких-то там одолжениях и сделках с совестью. Я твердо знал, что поступок, на который они пошли ради меня, был чуть ли не самым большим за всю их жизнь компромиссом с представлениями о порядочности, и ни о каких «продолжениях сотрудничества» не могло быть и речи, ни при каких обстоятельствах. Тем не менее, после моих путаных объяснений и туманных обещаний, молодая женщина, проводившая со мной собеседование, взглянула на меня с долькой уважения и начала рассказывать о том, что именно мне предстояло делать на новой работе и что я должен был за это получить. Условия выглядели очень соблазнительно – судите сами: бесплатный пролет и недельное проживание в отеле (правда, без питания), пятьдесят долларов – зарплата (за неделю!) и бесплатные 120 килограммов груза. Этот последний пункт я не очень понимал. Чего делать с этими килограммами?
Вообще, воспитанный в академической семье, я с легким пренебрежением и опасением относился к сфере торговли, в частности, к тем знакомым знакомых, которые «таскались» в Польшу с какими-то часами, утюгами, фотоаппаратами, а потом что-то кому-то предлагали, продавали… Я, как учила меня мама, был «выше этого». А уж жуткие рассказы о том, как люди «попадали на деньги» в результате челночного бизнеса и как потом свои долги отрабатывали, сформировали у меня устойчивую антипатию к этой области.
Несмотря ни на что, у меня был секретный план – попробовать при благоприятных обстоятельствах продать свои килограммы. Возможность заработать за неделю кроме самой поездки ЗА ГРАНИЦУ и пятидесяти долларов (суммы, которая равнялась приблизительно половине тогдашней месячной зарплаты моих родителей) еще долларов около ста казалась мне совершенно нереальной и фантастической. А поскольку, помимо всех этих соображений, я твердо знал, что без труда не вытащишь и рыбку из пруда, и бесплатный сыр бывает только в мышеловке, то с некоторой тоской ждал какого-либо ужасного подвоха или безобразия.
Впрочем, в отношении безобразий было еще чувство предвкушения. Я в целом к безобразиям был морально готов и с интересом поглядывал по сторонам, выискивая глазами симпатичных попутчиц, пытаясь понять, кто из них без мужика, и размышляя, с чего бы начать знакомство. Вести себя при этом я старался совершенно порядочным образом, не допуская, как мне казалось, по отношению к вверенным мне женщинам никаких двусмысленных поползновений.
Такие вот сложные чувства комкались тогда в моей душе из кусков и осколков прежних понятий. Они пока были разрозненными и почти не связанными ощущениями, им только предстояло увязаться друг с другом и со всем, что ждало меня впереди. Старые конструкции уже не составляли стройной, логически выверенной формы, а новые только намеревались выстраиваться.
Помимо всего прочего, в сложной гамме моих ощущений присутствовал дополнительный тревожный дискомфорт. Его источники были у меня в трусах и в обеих кроссовках. Дело в том, что все деньги для оплаты рейса (заправки, стоянки, всевозможные аэропортовые услуги) вез я. Сумма была чуть больше тридцати тысяч долларов, которые равномерно распределялись у меня между обоими носками и специальным карманом в трусах, который мне пришила мама в ночь перед отлетом. Вызывая легкое недоумение бдительной публики, я то и дело пощупывал это деньгохранилище. Делал я это через брючный карман и, как мне казалось, совершенно незаметно, но со стороны все выглядело так, будто я ежеминутно проверяю, на месте ли мое мужское достоинство. Сперва мои странные действия несколько настораживали окружающих, но постепенно все привыкли и простили мне эту маленькую слабость, подумав, вероятно, что человека совершенно без отклонений теперь уже и не найти, и пусть лучше я чего-то там трогаю в штанах, чем я был бы злобным, замкнутым и недружелюбным. Или еще чего-нибудь в этом роде подумали мои туристы, прежде чем перестать обращать внимание на такое мое странное действие. Толстые пачки в носках, завернутые в скользкие целлофановые пакеты, немного мешали ходьбе. Ноги в великоватых кроссовках беспрерывно съезжали набок, пытаясь обрести устойчивую почву а скользкий пакетик оттеснить к краю, скомкать и вжать в угол. Но пакетик был толстенький и не очень-то поддавался, поэтому моя пятка оказывалась то справа от него, то слева. Несколько раз я даже слегка спотыкался на ровном месте от такого внезапного перемещения центра тяжести.
