Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Молча слушала и повиновалась старику пастушка

– Прощай, дедушка! – сказала она, целуя его глаза. – Благодарю за твою любовь и заботы.

Но она не плакала. Она не знала, что такое смерть. Она вышла за порог хижины и оглядела окрестные горы. Небо было ясно, вершины горы блестели, освещенные луной.

– Прощай, гора Иффа! – сказала она. – И ты, Волчья голова! И ты, Голова великана. Прощай и ты, сверкающая внизу Пассара! Знаете ли вы? Завтра утром я покину вас всех! Но я иду охотно, потому что иду к нему.

Между тем, Кассиодор и Юлий отправились по просьбе Тотилы в Византию. Через несколько недель они возвратились, но мира не заключили.

– Сначала переговоры пошли очень удачно, – говорил Юлий Тотиле в присутствии главнейших вождей. – Юстиниан был, видимо, склонен к миру. Оба великие полководца его – Велизарий и Нарзес – заняты теперь войной с персами, и у него нет средств вести в то же время войну и в Италии, она ему и так обошлась очень уж дорого. Мы ушли от него вполне обнадеженные, что мир состоится. Вдруг вечером из дворца является раб с прощальными подарками, – знак, что переговоры кончены. Кассиодор, желая всей душой мира, сделал невозможное: добился у короля еще одной аудиенции, уже после принятия подарков. Но Юстиниан встретил нас сурово и заявил, что никогда не будет смотреть на готов Италии иначе, как на врагов, и не успокоится, пока не изгонит их отгуди.

– Что за причина такой быстрой и резкой перемены в нем? – спросил Тотила.

– Не знаю. Мы ничего не могли узнать. Разве только…

– Что? – спросил Тейя.

– Когда я вечером возвращался из дворца, мне встретились носилки императрицы. Я заглянул в них, и мне показалось, что там сидел…

– Ну? – нетерпеливо спросил Тейя.

– Мой несчастный друг, воспитатель, пропавший Цетег.

– Ну, едва ли, – заметил король. – Он, вероятно, утонул. Ведь его плащ нашли в воде.

– Вы все истинные христиане и не знаете, что дьявол не может умереть! – заметил Тейя.

– Но это мы узнаем после, – сказал Тотила. – А теперь, друзья мои, слушайте. Юстиниан отказывается от мира. Но он воображает, что мы будем сидеть и ждать, пока ему удобно будет начать войну с нами. Покажем же ему, что будем опасными врагами для него. Он хочет изгнать нас из Италии! Хорошо, он увидит готов снова, как во времена Теодориха и Алариха, в своей собственной земле. Но прежде всего храните наше решение в тайне, потому что тайна – мать победы. Готовься, Юстиниан! Мы скоро явимся к тебе! Защищайся!

Глава IX

В простом, но уютном домике в Византии сидели в трапезной двое людей за бокалами вина.

– Расскажи же, что было с тобой. Ведь мы так давно не виделись, – сказал Прокопий.

Цетег отпил. Он значительно изменился с той ночи. Глубже были морщины на его лбу, мрачнее взгляд. Вообще, он не то чтобы постарел, но казался еще холоднее, беспощаднее.

– Ты знаешь ход событий до падения Рима. В ту ночь я видел его падение, Капитолий рушился, мой дом погиб. Эта картина причиняла мне большую боль, чем горящие стрелы готов и даже римлян. Когда варвар разбил статую моего предка, я от злобы и боли потерял сознание. Очнулся я на берегу Тибра, свежие струи которого и теперь оживили меня, как двадцать лет назад, когда я также лежал там, смертельно раненый. На этот раз меня спас Люций Лициний и верный мавр, каким-то чудом избежавший встречи со страшным Тейей. Варвар отбросил его к двери, но не убил. Мавр вскочил и бросился к боковой калитке, где встретил Лициния, который был оттеснен толпой на улицах и только теперь достиг моего дома. Вместе с мавром они бросились по моим кровавым следам в дом, в залу, где я был, и нашли меня в обмороке. Они завернули меня в мой плащ и спустились через окно во двор, а оттуда к реке. Там было уже пусто, все готы и римляне бросились тушить Капитолий. Притом Тотила строго приказал щадить всех не сражающихся, поэтому никто из попадавшихся навстречу готов и не остановил их. На берегу реки они нашли пустую рыбачью лодку, полную сетей. Они положили меня на сети и принялись обливать водой, а мой плащ умышленно бросили в реку, будто я утонул. Вскоре я очнулся, но в сильном бреду. В гавани Рима стоял купеческий корабль. Мои спасители внесли меня туда, а сами отправились за хлебом и вином. Один из гребцов корабля узнал меня и начал громко звать готов, желая выдать меня. Готы осматривали все выходившие из гавани суда, но гребцы покрыли меня кучей зерна, Сифакса и Лициния посадили за весла и таким образом благополучно вывезли нас из гавани и доставили в Сицилию. Но долго еще я был при смерти от ран, никого не узнавал и только беспрестанно кричал: «Рим! Капитолий!» Наконец, благодаря искусству врача, а главным образом заботливому уходу верного мавра, я выздоровел. Прежде всего я продал все свои громадные поместья.

– Как? Ты продал эти чудные виллы, которые были у тебя на берегу моря?

– Все продал богачу Фурию Агалле. Ведь надо было нанять новых солдат, а без денег…

– Неужели ты снова будешь бороться? – с удивлением спросил Прокопий.

– Конечно, до последней минуты жизни. Запасшись деньгами, я отправился в страну старых своих знакомых – исаврийцев, армян и абасгов – и нанял там значительные отряды, хотя, к сожалению, Нарзес забрал почти всех к себе для борьбы с персами. Но я узнал об одном новом племени германцев, племени хотя не особенно многочисленном, но очень храбром, о лонгобардах.

– Лонгобарды! – сказал Прокопий. – Видел я их! Да, они храбры, но храни Бог твою Италию от них: это волки в сравнении с овцами-готами.

– Тем лучше, – мрачно ответил Цетег, – они уничтожат готов. Я послал к ним Лициния для переговоров, а сам поспешил сюда, рассчитывая при помощи императрицы склонить Юстиниана снова послать войска в Италию. Но не понимаю, что сталось с Феодорой? Мы с ней давно знакомы, с молодых лет, она и теперь под моим влиянием, но о войне и слышать не хотела, – занялась исключительно мыслями о постройке церквей. Откуда такая перемена в ней?

– Не знаешь? Да ведь она страдает каким-то страшным недугом и только благодаря необыкновенной силе воли скрывает свои страдания, так как Юстиниан не выносит больных. Узнай он, что она больна, – он под предлогом лечения отправил бы ее на край света.

– Удивительная женщина! Но, как бы ни было, я уже отчаялся в помощи Юстиниана, тем более, что прибыли послы от готов. – Кассиодор и… и другой, с предложением мира. Феодора была против войны, и все казалось потеряно для меня. Но в последнюю минуту мне все же удалось подействовать на нее. От нее же самой я узнал, что Юстиниан милостиво принял готских послов. И я сказал: «Ты тратишь все свое золото на постройку новых церквей, но едва ли сможешь выстроить их еще сотню. А если ты убедишь Юстиниана вырвать Италию из рук еретиков-готов, то этим самым ты возвратишь Небу сразу тысячи церквей, которые теперь принадлежат еретикам. Думаешь ли ты, что твоя сотня имеет больше значения?» Это подействовало. «Да, большой грех оставлять церкви в руках еретиков, – проговорила она. – Я не возьму такой грех на себя. Если мы и не будем в состоянии вырвать все церкви из рук готов, то все же никогда Юстиниан не признает их прав на Рим. Благодарю, Цетег! Много общих грехов нашей юности простят нам святые за то, что ты удержал меня от этого греха». Она тотчас пригласила Юстиниана к себе и поцелуями и мольбами побудила его поддержать дело Христа. В тот же вечер Юстиниан отказался от дальнейших переговоров с Кассиодором. Пока еще нет средств начать войну, но я найду их: Рим должен быть свободен от варваров, – решительно сказал Цетег.

– Цетег! – вскричал Прокопий, глядя на него с удивлением. – Я поражаюсь величию твоих духовных сил, и особенно в наше время, когда всюду видишь только ничтожных людишек. Я понимаю теперь, почему все враги так суеверно боятся тебя. Такая сила и настойчивость не могут не влиять на людей – вот почему ты и побеждаешь всех своих врагов.

– Всех? Да, мелких, конечно. Но что мне в том, когда в Риме властвует враг, единственный, который действительно велик. О, как ненавижу я этого белокурого мальчишку с женственным лицом! Когда наступит день, в который его кровь обагрит мой меч! С самого начала моей борьбы за Рим этот мальчишка становится мне поперек дороги и почти всегда побеждает! Он отнял у меня Юлия, мой Рим и даже моего благородного коня Плутона. Пизон рассказал мне, что его воины нашли Плутона в том месте, где скрыл его Сифакс. И из всей добычи Рима Тотила взял только «лошадь префекта». О Плутон! Перебрось его через свою голову и растопчи его своими копытами!

72
{"b":"6420","o":1}