«Он раскаивается, – думала она, – что разбил мою жизнь».

И Матасунта отказалась от дальнейших сношений с префектом. Но раньше еще, когда готы стояли под Римом, она сообщила ему, что Витихис ждет помощи от франков. И префект тотчас решил отклонить франков, лживость которых уже тогда вошла в пословицу, от союза с готами. У него были друзья при дворе франкского короля, и он тотчас вступил с ними в сношения, прося их содействия в этом деле. Когда они все подготовили, он послал франкскому королю богатые подарки и письмо, в котором предостерегал его не принимать участия в таком ненадежном деле, как дело готов.

Со дня на день он ждал ответа на это письмо. Наконец, ответ был получен. Король франков сообщал, что он принимает разумный совет префекта и отказывается от союза с готами, потому что, кого покидает Бог, того должны оставить и люди, если они благочестивы и умны. Но так как войско его готово и жаждет войны, то он решил послать его в Италию, только не на помощь готам, а против них. «Но, конечно, – писал он, – я не стану помогать и Юстиниану, который не хочет признавать меня королем и наносит мне постоянные оскорбления. Я пришлю войско Велизарию. Его ведь Юстиниан также много раз незаслуженно оскорблял, я предлагаю ему теперь стотысячное войско в распоряжение. Пусть он завоюет с ним Италию и сам сделается королем Западной империи, а мне пусть уступит за это только маленькую полосу Италии до Генуи».

С волнением прочел Цетег это письмо.

– Такое предложение и в подобную минуту, когда он только что получил новое оскорбление от неблагодарного Юстиниана! Конечно, он примет его, но он не должен жить!..

И в страшном волнении префект прошелся несколько раз по палатке. Вдруг он сразу остановился.

– Глупец я! – спокойно усмехнулся он. – Да ведь он, Велизарий, олицетворенная верность и преданность, а не Цетег! Никогда не изменит он Юстиниану. Скорее ручная собака обратится в кровожадного волка!.. Низостью франкского короля, однако, надо воспользоваться. Сифакс, позови ко мне Прокопия.

Прокопий, секретарь Велизария, скоро пришел, и долго сидели они, запершись с префектом. Уже звезды начали бледнеть, уже заалела узкая полоска на востоке, когда друзья распростились.

– Хорошо, – сказал на прощанье Прокопий. – Я согласен действовать заодно с тобой, потому что хочу, чтобы мой герой как можно скорее покинул Италию. Но дальше наши дороги разойдутся. Поверит ли только Витихис измене Велизария?

– Не бойся, король Витихис – прекрасный воин, но плохой знаток людей. Он поверит. Ведь ты же покажешь ему письма, – сказал Цетег.

– В таком случае я сегодня надеюсь отправиться послом к Витихису.

– Не забудь же поговорить там с прекрасной королевой.

Положение готов, между тем, все ухудшалось. Аримаин, Анкона перешли один за другим в руки Велизария, только Равенна держалась твердо. Но с падением Анконы прекратился подвоз припасов из южных областей Италии, и в городе скоро почувствовали сильный недостаток в провианте. Тут-то и пригодились запасы Витихиса: он отпускал из них хлеб не только войскам, но и населению, однако, чтобы не допустить каких-либо злоупотреблений или несправедливости, он сам наблюдал всегда за раздачей хлеба.

Однажды Матасунта увидела его во время такой раздачи. Он стоял на мраморных ступенях церкви святого Апполинария среди толпы нищих, благословлявших его. Она стала рядом с ним и начала помогать ему. Вдруг она заметила среди теснящейся толпы одну женщину в темной одежде из грубой материи? голова ее была почти скрыта под плащом. Она не теснилась вперед, не старалась взобраться на ступени, чтобы получить хлеба, а облокотясь о мраморную колонну храма и склонив голову на руку, пристально, не отрывая глаз, смотрела на королеву.

Матасунта подумала, что она из робости или стыда не хочет просить, и, наполнив одну из корзин провизией, дала Аспе, чтобы та отнесла ей. Когда она снова подняла голову, женщина в темном плаще исчезла. Матасунта не видела, как высокого роста мужчина, осторожно прикоснувшись к плечу женщины, сказал ей: «Идем, тебе не годится стоять здесь». И женщина, точно пробудившись от сна, ответила: «Клянусь, она чудно хороша!»

Когда хлеб был роздан, Витихис обратился к Матасунте.

– Благодарю тебя, Матасунта! – сказал он.

В первый раз назвал он ее по имени. И его тон, и взгляд, который он бросил на нее, глубоко запали ей в душу. Слезы радости выступили на ее глазах.

– О, он добр, – сказала она, направляясь домой, – я также буду добра. Как только она вступила во двор, к ней подбежала Аспа.

– Посланный из лагеря, – прошептала она. – Он принес тайное письмо от префекта и ждет ответа.

– Оставь, – сказала Матасунта. – Я ничего более не стану ни слушать, ни читать. Но кто это? – спросила она, указывая на группу женщин, детей и больных, готов и итальянцев, одетых в лохмотья и сидевших у лестницы, ведущей в ее комнаты.

– Это нищие, бедные, они здесь с самого утра. Их никак не могли выгнать.

– Их и не должны выгонять, – ответила Матасунта, приближаясь к группе.

– Хлеба, королева! Хлеба, дочь Амалунгов! – раздались голоса навстречу ей.

– Аспа, отдай им золото и все, что есть.

– Хлеба! Королева, хлеба, не золота! На золото теперь в Равенне нельзя достать хлеба.

– Ведь король раздает ежедневно хлеб у своих житниц. Я только что оттуда. Почему вы не пришли туда?

– Ах, королева, мы не могли протиснуться, – жалобным голосом сказала одна истощенная женщина. – Я сама стара, вот эта дочь моя больна, а тот старик слеп. Здоровые, молодые оттолкнули нас. Три дня мы старались пробраться к королю, и нас все отталкивали.

– Мы умираем с голоду, – начал один старик. – О, Теодорих, мой господин и король, где ты? При тебе мы жили безбедно. А этот несчастный король…

– Молчи, – сказала Матасунта, – король, мой супруг, делает для вас больше, чем вы заслуживаете. Обождите, я принесу вам хлеба. Аспа, идем!

– Куда ты? – спросила девочка.

– К королю, – ответила Матасунта.

– У него теперь посол от Велизария. Он давно уже сидит здесь. Подожди! В эту минуту дверь комнаты короля распахнулась. На пороге стоял недовольный Прокопий.

– Король готов, – сказал он, еще раз обернувшись к Витихису. – Это твое последнее слово? Подумай, я подожду до завтра.

– Напрасно. Я отказываюсь.

– Помни: если город будет взят штурмом, то все готы, – Велизарий в этом поклялся, – будут умерщвлены, а женщины и дети проданы в рабство. Понимаешь, Велизарий не хочет, чтобы в его Италии были варвары. Тебя может соблазнять смерть героя, но подумай об этих беспомощных: их кровь возопиет перед престолом Бога.

– Посол Велизария, – прервал его Витихис, – вы также находитесь во власти Бога, как и мы. Прощай!

Слова эти были сказаны с таким достоинством, что византиец должен был уйти. Как только вышел Прокопий, в комнату вошла Матасунта.

– Ты здесь, королева? – с удивлением сказал Витихис, сделав шаг навстречу ей. – Что привело тебя сюда?

– Долг, сострадание, – быстро ответила Матасунта. – Иначе бы я… Я к тебе просьбой. Дай мне хлеба для бедных больных, которые…

Король молча протянул ей руку. Это было в первый раз, и ей так хотелось пожать ее, но она не смела – она вспомнила, как виновата перед ним. Витихис сам взял и слегка пожал ее руку.

– Благодарю тебя, Матасунта. У тебя, значит, есть сердце для твоего народ и сочувствие к его страданиям. А я не поверил бы этому. Прости, я дурно думал о тебе!

– Если бы ты лучше думал обо мне, быть может, многое было бы иначе.

– Едва ли. Несчастие преследует меня. И вот даже теперь разбилась последняя моя надежда: франки, на помощь которых я рассчитывал, изменили нам. Остается только умереть.

– О, позволь и мне разделить вашу участь! – сказала Матасунта со сверкающими глазами.

– Ты?.. Нет. Дочь Теодориха будет с почетом принята при византийском дворе. Ведь всем известно, что ты против воли стала моей королевой. Ты заяви об этом.